Начинаю понемногу сюда собирать свои сны.Те, что удалось записать.
("Рысь " - сон в литературной обработке).

РЫСЬ


Я появился на свет в тёплой, сухой, уютной пещере. Всё, что я помню в начале, — это то, что я не знал, кто я такой. Я вообще ничего не знал тогда. Мне просто хотелось есть. Мама появлялась редко. Тёплое, уютное, большое существо приходило, мурлыкало, облизывало меня. Я тыкался носом в её мягкий податливый живот... Самое большое счастье в моей тогдашней жизни было —тёплое молоко мамы. Мама облизывала меня языком — умывала: слизывала капли молока с мордочки. И так проходило время. Мне больше ничего не хотелось — только тёплое мамино молоко. И спать. Папа появлялся редко. Наверное, он совсем не любил нас. А может быть, его не было вообще.
Однажды мама взяла меня и потащила за шиворот. Она ухватила меня за загривок, за шёрстку своими зубами и понесла вперёд, к выходу из пещеры. Я плохо видел, но впереди — яркое пятно света. Мне было страшно, но мама положила меня на порог пещеры и доброй, мягкой лапой подтолкнула вперёд — иди! Мои лапки разъезжались, мне хотелось вернуться назад, в уютную темноту, и снова сосать мамино молоко, но мама выталкивала меня. И я пошёл. И я увидел мир. Я увидел что-то огромное, блестящее, зелёное, яркое. Меня захватил шум. И тогда я увидел, как выглядит мама. Она была красивой. И я узнал, что у меня есть братья и сёстры — ещё несколько таких же, как я, маленьких пушистых комочков с жёлтой шёрсткой и чёрными полосками на ней. Потом мама повела нас в лес, вперёд. Мы шли в траве, я совсем ничего не видел в этой траве, но мне не было страшно — рядом была добрая, тёплая, мягкая мама и мои братья и сёстры. Я видел разных существ — ползающих, летающих, прыгающих вокруг. Я слышал разные звуки — стрёкот, чириканье, но тогда не знал, как называются все эти существа. Да мне было всё равно — главное, что я видел этот красивый мир, мою маму, что я шёл по этой траве и ощущал себя так, как никогда не чувствовал в пещере. Я всегда думал о том, что, возможно, — самое главное, чтобы у тебя была такая добрая мама. Мама, красивая, мягкая. Чтоб можно было тыкаться в её живот, сосать сладкое молоко, и больше ничего не нужно. Я почти был счастлив. Я даже не обращал внимания на своих братьев и сестёр, потому что вокруг столько интересного происходило: разные существа бегали и носились в траве, разные существа летали вверху, разные существа сидели на деревьях, и всё это было живое и очень интересное.
Так проходило время. Мне становилось всё больше и больше интереснее ходить, ползать в траве, искать и ловить этих существ — их даже можно было пробовать, только они оказывались, как правило, совсем не вкусными. А мама приносила нам других — мягких, тёплых, пахнущих вкусно. Я грыз их мягкие, податливые тельца; я пробовал их кровь, и мне казалось, что это самое лучшее, что возможно.
Однажды мама не пришла. И тогда я понял, что больше она не появится и что мне придётся теперь жить самому и самому разбираться, каких существ есть можно, а каких — нельзя. Я стал уговаривать своих братьев и сестёр пойти со мной в лес — охотиться, добывать себе еду и всяких существ, — но они не хотели. Они хныкали и сидели в пещере. И я решил уйти один. Я понял. что теперь мне придётся всё время быть одному. Мне было страшно, но ещё больше хотелось есть. И я отправился вперёд.
Я вышел в лес и увидел, как огромен этот мир. Сколько вокруг всего нового! Мне стало грустно оттого, что я не увижу больше маму. Может быть, она просто решила оставить нас одних. Может быть, она ещё найдёт меня и вернётся назад? Может быть, её просто убили те существа, про которых она рассказывала.
Однажды я увидел их — это были странные существа: высокие, гораздо больше меня, намного больше меня. Они ходили на двух лапах, а другими двумя делали всякие-разные штуки, держали в руках железные палки. Палки стреляли больно и горячо — так рассказывала мама. Я старался прятаться в траве, чтобы меня не заметили, потому что я знал, что, возможно, из этой палки можно даже убить. Рядом с большими существами ходили существа поменьше, привязанные к рукам или лапам больших. У них были мокрые чёрные носы; они бежали вперёд и громко-громко лаяли. Я боялся. Я прятался в своих укрытиях и пещерах, и меня не находили. Наверное, я был ещё слишком маленький, чтобы меня можно было так легко найти. Я очень боялся этих существ.
Однажды мне стало грустно. Я задумался: я есть ли ещё вокруг такие, как я? Я помнил, что когда-то — казалось, так давно, — у меня были братья и сёстры — несколько таких же мягких, пушистых комочков, что мы все вместе сосали молоко моей мамы, но что было с нами потом? Я помню, как я уходил от них. Мне хотелось вернуться и найти их. Мне стало одиноко без себеподобных. Ничего похожего, никого я не видел рядом. Множество всяких существ бегало, прыгало, ползало, летало вокруг. Некоторых из них можно было есть. Некоторые были совсем невкусные. Я ел маленьких птенцов, которых находил в гнёздах. Иногда мне удавалось поймать крольчонка, если он не слишком быстро бегал. Но таких же, как я, никогда, я никогда не видел таких же, как я!
Однажды я посмотрел на своё отражение в луже — оно мне понравилось. Я увидел круглую мордочку, жёлто-коричневую, с чёрными полосками. Я увидел красивые ушистые усы. Я увидел жёлтые глаза и кисточки на ушах. Особенно мне понравились кисточки на ушах — они шевелились от ветра. А ещё у меня был хвост — маленький, такой коротенький обрубок. В общем-то, наверное, хвост мне был даже совсем не нужен, поэтому он был такой маленький. Я не знаю.
И вот, я отправился искать себеподобных. Я ходил, бродил по лесу, я рыскал в траве, я заглядывал в овраги — нигде не жило таких же! Белые, серые, коричневые, бурые, самые разные существа были вокруг меня, а я... я был такой один.
Но однажды я увидел огромное существо — во много раз больше меня. И оно было так похоже на меня. Такое огромное! Наверное, оно было очень дерзким, сильным и отважным, с такими жёлтыми большими глазами — с очень сердитыми глазами, — с такими большими усами, с такими огромными лапами. Одной лапой оно могло перешибить мне шею. Но существу я не понравился. Я хотел подойти ближе, но оно зарычало на меня, зафыркало. Оно зашипело на меня в свои усы, и я испугался. Я подумал, что оно бросится и разорвёт меня, а я такой маленький и беззащитный. Наверное, это существо не было моей мамой. Я подумал, что, возможно, это был мой папа, только он прошёл мимо, едва заметив меня, и, скорее даже, разозлившись, что я посмел встать на его пути. Мама когда-то рассказывала, что похожие на нас маленькие существа жили в поселениях тех — больших, двуногих. И вот, я решил пойти и посмотреть, правда ли это.
Я отправился вниз — туда, за деревья. Я нашёл выход из леса и увидел поселение. Эти существа жили в очень странных жилищах, а рядом с большими жилищами находились жилища поменьше, и маленькие существа, похожие на тех двуногих, бегали вокруг, смотрели на меня. Когда одно из них заметило меня, оно подошло поближе. Я не стал убегать — оно казалось таким безопасным, таким мягким. Мне казалось, что, если я прикоснусь к нему, оно испугается и убежит. Оно подошло, увидев меня, посмотрело, и я увидел, что оно совсем-совсем маленькое и, в общем-то, безобидное. И тогда оно издало звук — такой: “Кссс!” “Наверное, так называют таких, как я, — подумал я. — Наверное, нас всех называют Кссс!” Мне стало смешно — так вот, оказывается, как меня зовут! Я хотел сказать что-нибудь этому существу — ну, может быть, поздороваться, — но вместо этого получилось рычание. Оно испугалось, из глаз у него потекла вода. Существо закричало, замахало руками и убежало, а из жилищ через двери выбежали другие существа, которые тоже стали кричать, махать руками, хватать это маленькое существо. Наверное, они хотели его утешить, чтобы оно так больше не боялось, но зато испугался я. Мне захотелось немедленно скрыться, я бросился в высокую траву и тоже убежал.
Но любопытство оказалось сильнее. Ночью я опять прокрался к жилищам тех, двуногих. Я смотрел в светящиеся дырки на их жилищах и видел там существ, бродивших за ними. И однажды открылась дверь, и на пороге появилось такое маленькое существо — ещё меньше, чем те, которых я видел. И оно было чем-то похоже на меня: у него было четыре лапы, жёлтые круглые глаза, мордочка и усы — совсем, совсем такой, как я! Я обрадовался, что наконец-то увидел себеподобного, я подошёл ближе. Мне хотелось облизать его и как-то показать. что я рад и мне хочется с ним дружить. Но существо испугалось. Оно посмотрело на меня совсем не дружелюбно. Оно зашипело, заурчало, выгнуло спину дугой и подняло вверх хвост. О, какой у него был хвост! Совсем не такой, как у меня. Не какой-то жалкий маленький обрубок, а большой, пушистый, красивый хвостище. “Вот это настоящий хвост! — подумал я. — Наверное, это существо очень любят те, двуногие. Они его гладят, расчёсывают его пушистый огромный хвостище, а меня никто не гладит, и никто не расчёсывает мою шерсть, только мама своим языком, но это было так давно...” Я страшно расстроился, что не удалось подружиться с этим маленьким пушистым созданием, и убежал — обратно, к себе в лес. Я решил больше не ходить туда. Зачем? Ведь они мне были совсем чужие, и даже это, хвостатое, так похожее на меня, всё равно оставалось мне чужим. Ну. раз с ним нельзя дружить, что же с ним ещё делать? Не есть же, в конце концов?! Я убежал в лес.
Я стал снова жить в лесу. Мне там было хорошо. Еды было вдоволь — вкусной, тёплой еды. Между тем, лето заканчивалось. Становилось холоднее, жухла трава — она становилась бурой. Я думал о том, что, наверное, всё хорошее, в конце концов, когда-нибудь заканчивается, и я не знал, что будет потом. А потом стало холодно, и с неба посыпались белые мокрые хлопья. Когда они падали на мой нос, то превращались в воду; я слизывал их языком, их можно было пить. Но стало очень холодно, и еды осталось совсем мало. Я отправился в ту пещеру, где когда-то родился, и спрятался там.
В основном я спал, и лишь изредка выбирался на свет, чтобы поохотиться, найти хоть какую-нибудь еду. Хоть совсем мало, но она была — можно было найти под снегом маленьких существ с маленькими бусинками-глазками; можно было поймать что-нибудь на деревьях. Ну, и в конце концов, есть не очень хотелось — всё-таки зима; так называлось холодное время. Я помню, как мама говорила, что после тёплого времени всегда наступает холодное — зима.
Потом она всё-таки закончилась, эта зима, стало гораздо теплее. Я стал чаще появляться из пещеры. Всё больше живых существ скакало вокруг. Появилась первая трава. Снова наступило тёплое время. Я был счастлив. Снова светило солнце. Снова пели те, которые поют и летают. Снова стало много еды. И вот, однажды я опять отправился в лес — поглубже, туда, подальше. Я подумал о том, что, возможно, я всё-таки найду похожих на себя, ведь когда-нибудь я должен был их найти!
И вот, я увидел. Его. Оно было прекрасно. Оно было необыкновенно. Оно было гораздо крупнее меня, но точно такие же огромные пушистые усы, жёлтые красивые глаза, большие уши и кисточки. Самое главное — кисточки, чёрные кисточки на ушах, которые мне так нравились, — точно так же шевелились от ветра. Существо посмотрело на меня. Я испугался. Я решил, что оно сейчас бросится и полезет со мной в драку, обидит меня, но оно улыбнулось. Его глаза смотрели с симпатией и любопытством, и я понял, что ничего ужасного не произойдёт, и подошёл ближе. Мне захотелось его понюхать, а существо неожиданно лизнуло меня в бок, и мне вдруг стало хорошо и так весело — захотелось бегать, прыгать, кататься по траве, кричать от радости. Я понял, что нашёл себе друга и что теперь мы будем вместе, что я не одинок, что он — такой же, как я, хоть немножко и побольше. И мы стали бегать и кататься по траве, и прыгать, и мурлыкать и петь друг другу. И тогда я узнал, что я, на самом деле, — она, а существо — это он, и что, возможно, когда-нибудь у нас будут котята. Только неизвестно, когда. Потом…
Так мы и жили. Ловили всяких разных маленьких существ в траве, ели их. И я понял, какое это счастье — бегать рядом, прыгать, радоваться; спать, прижавшись тёплым боком к своему, такому родному, такому похожему на меня существу. Правда, проходило время, а котят у нас всё не было, но, похоже, его это совершенно не огорчало. А мне хотелось, чтобы у нас всё было точно так же, как у всех. Как у тех, которые вьют свои гнёзда в траве и на деревьях. Как у тех, которые живут в норах. У них у всех были свои маленькие существа, а у нас почему-то не было. Но, в конце концов, какая разница! Мне было хорошо и так.
Так прошло лето, и наступила осень. Снова облетели все деревья, и пожухла трава. А мой братец — да, так я его называла — “мой братец”, ведь мы были совсем одинаковые, с совсем одинаковыми чёрными кисточками на ушах. Так вот, мы с моим братцем вернулись обратно в мою пещеру и стали там жить — прятаться от зимних холодов и дождей. Мы всё реже выходили из пещеры, а еды становилось всё меньше.
И вот, снова посыпались белые хлопья снега с неба. Мы спали в пещере, и нам хотелось есть, но выходить из пещеры на этот холод не хотелось совсем, да и совсем мало оставалось еды. А холод стоял в этот раз страшенный. Все живые существа попрятались в свои норы и под снег. И даже те, маленькие, с маленькими бусинками-глазками, даже их нам не удавалось поймать. И так мы сидели в своей пещере, грели друг друга тёплыми боками, лизали друг другу шерсть. Мне было грустно, мне хотелось есть — есть этих маленьких, тёплых, живых, — но за ними нужно было идти туда, за пределы нашего маленького мирка, в эту вьюгу, в этот холод, в этот ветер... И тогда я сказала своему братцу: “Ты знаешь, может быть, мы сходим к тем, двуногим. Там, внизу, в их селениии, есть еда. У них должна быть еда. Я же помню — мне рассказывала мама”. Он сказал: “Нельзя. Это опасно. Там, у этих двуногих, есть стреляющие горячим и больным палки, и они даже могут нас убить. Мы не должны идти вниз!” Но мне так хотелось есть. Я стала уговаривать братца, и в конце концов он согласился. Когда нам стало совсем голодно, мы с ним отправились. Мы отправились в это селение.
Когда мы туда пришли. Мы нашли там много еды — очень вкусной, тёплой, горячей живой еды. Мы взяли по одному куску и со всех ног бросились назад, в свою пещеру. И принесли это обратно и стали есть. Нам было хорошо. Мы были счастливы. Но на следующий день мне захотелось ещё. Я снова стала просить братца, чтобы он отвёл меня вниз, в селение. Он не хотел, говорил, что пойдёт один добывать свою пищу и принесёт мне, но я боялась его отпускать. Я думала, что, возможно, если я отпущу его одного, с ним случится что-то ужасное. И он не хотел отпускать меня одну, потому что он боялся, что ужасное случится со мной. Тогда мы снова пошли вниз. Вместе.
Когда мы уже почти дошли до самого селения, мой братец вдруг остановился. Я увидела, как зашевелились кисточки на его ушах. Он сказал: “Давай вернёмся назад. Это опасно. Ты слышишь эти звуки?” Я прислушалась, но ничего не услышала, лишь ветер гулял в пустых кронах деревьев. “Ничего страшного, — ответила я. — Пойдём вперёд, нас ждёт еда — вкусная, горячая, живая еда!” Но он не соглашался. Он беспокоился. Он сказал: “Лучше вернуться”. Но я не слушала.
Вдруг в просветах между деревьями я увидела их. Это были двуногие существа. Их было очень много, и у каждого за плечами была железная палка, а внизу к руке привязана верёвка, а на верёвке — другое существо, которое лаяло и бежало вперёд. Мы испугались и бросились со всех ног, удирая к нашей пещере, но не могли вырваться из этого круга: со всех сторон из-за деревьев на нас шли двуногие; они целились в нас из своих палок, они громко кричали и стучали разными предметами, а те, которые были к ним привязаны, бежали впереди и громко лаяли. Мы метались из стороны в сторону, но не было выхода из этой западни. И тогда братец сказал: “Ну, беги же! Беги в пещеру, а я их уведу подальше и прибегу к тебе”. Я не хотела его покидать, не хотела оставлять его один на один с этими страшными созданиями. Мне казалось, что можно спастись и так, но он велел мне бежать и даже дал мне по затылку своей большой лапой. Я стала уходить от них. А он увёл. Увёл всех этих двуногих за собой. Я забралась на дерево и видела, как он уходил всё дальше и дальше, и они бежали за ним, и стучали, и гремели, и маленькие существа на верёвках лаяли и кричали что-то…
Я бросилась к пещере, но там не оказалось моего братца. Я подождала его немного, но его всё не было. И не слышен был крик и стук, не слышен был лай тех маленьких созданий, привязанных к рукам двуногих. Тогда я побежала обратно, побежала по следам. По своим собственным следам. Вокруг было очень много следов — следов двуногих, следов маленьких существ; они совсем затоптали следы моего братца. Следы, следы… Вокруг только одни следы. Но где же они все, где же?
Я бежала всё быстрее и быстрее. Мне казалось, что где-то там я сейчас увижу моего братца, он выбежит ко мне навстречу целый и невредимый, и я буду так рада, так счастлива, что снова увижу его!
И вот, я увидела… увидела на утоптанном следами снегу. Внизу, там — в овраге — снег был весь красный, и мой братец там же лежал, вокруг не было никого. Он почти совсем не шевелился, но ещё дышал, и я видел, как его глаза, его большие янтарные глаза становились всё более и более мутными. Я ничем не могла ему помочь. Я подползла ближе, обняла его своими лапами, прижалась к его тёплому ещё боку, и так лежала. Я слышала лай тех странных маленьких существ. Их лапы замельтешили вокруг меня. Я видела, как они подходили ближе. Они подходили.И солнце, ослепительное солнце- вспыхнуло в моей голове…