В любом из нас сидит война!

Проснулись все, кому спалось,
На небе что–то взорвалось,
Я распахнул свое окно и глянул вверх,
И тут мне сзади говорят:
“Ты посмотри, опять бомбят!”
А я в ответ: “Да это ж просто фейерверк!”

Кому ответ?! Кто говорил?!
Ведь я один в квартире был!
Живу у матери — давно, наверно, спит.
Я обернулся, что за бред,
Передо мной стоял мой дед,
Мой дед, который в 45–м был убит.

Шинель, пилотка, ППШ,
А я стоял едва дыша
И головой своей мотал, чтоб сон прогнать,
Но дед не думал уходить,
Он попросил воды испить,
Потом сказал: “Присядем внук, к чему стоять!”

Напротив деда я сидел
И словно в зеркало глядел,
И дым махорки, незнакомый мне, вдыхал,
А он курил и говорил,
Про то, где воевал, где был,
И как на Одере в него снаряд попал.

Тут его взгляд задумчив стал,
И дед надолго замолчал,
Потом вздохнул и произнес: “Скажи мне, внук,
Ты отчего же так живешь,
Как будто свой башмак жуешь,
Как будто жизнь для тебя сплошной недуг?!”

Я растерялся, но потом,
Ему все вывалил гуртом:
Что современный человек такая дрянь,
Что я ишачу на козла,
Что в людях совесть умерла
И что отмыться им не хватит в мире бань.

Я что–то там еще кричал,
Но тут кулак на стол упал,
Горящим страшным взглядом дед меня сверлил:
“Тебе б со стороны взглянуть,
Мой внук, на жизни твоей суть,
И ты б тогда совсем не так заговорил!

Ты был талантлив, всех любил,
Но все в деньгах похоронил,
Искал разгадку смысла жизни, а теперь?!
Ты ищешь баб на стороне, забыл о сыне и жене,
И между миром и тобой стальная дверь.

Неужто ради ваших склок,
За хлеб и зрелища мешок,
Мы погибали под огнем фашистских крыс,
Эх, нету Гитлера на вас,
Тогда б вы поняли за час
Всю ценность жизни,
Ее прелесть, ее смысл!”

Уже рассвет входил в мой дом,
И пели птицы за окном,
Солдат исчез, и я вдруг начал понимать:
В любом из нас сидит война,
Не знаю, чья в этом вина,
И нам нельзя на ней, ребята, погибать!