Предощущение "нового" заставляет по-новому ощущать "наличное"…   

Дорогой читатель, даже учитывая длительность моего отсутствия на страницах этого дневника, новый пост не станет особенным явлением,  как бы мне того не хотелось! Сейчас самое сложное – вопрос «С чего начать?» За это время случалось со мной много разного, но все не складывается в единую цепь повествования, последовательный рассказ лишь нивелировал бы значимость минувших событий, ведь каждое из них, что называется, особого рода. В этой ситуации мне проще говорить о причинах моего продолжительного молчания, но и об этом лишь только вскользь… 

Итак, до некоторого момента будущее мое было неопределенно, и взгляд мой был, по преимуществу, оторван от действительного (т.е. текущего), хотя я и не оставлял его без осмысления. Это подвешенное состояние раздражало, и это одна из причин моей временной отставки.

Был с визитом в столице, где я обрел новое качество: сегодня я аспирант московского университета, и теперь мне предстоит покинуть родной город, изменить некоторым привычкам, уменьшить плотность общения с дорогими людьми, но, слава Богу,  и на новом месте, я все же не буду окончательно одинок. Получается, что я достиг желаемого, но при этом осознаю неизбежность жизненой платы за свои амбиции. 

Я нахожу парадоксальным то, что ситуация, которую я предполагал предельно удовлетворительной, в действительности обернулась для меня тревожным волнением. Этому волнению нет рационального объяснения, оно всецело иррационально, но от того его суть остается не менее понятной. Впрочем, я ко всему готов, у меня есть некоторый опыт и, похоже, самое главное – освобождающая сила ответственности.
 

Длительные перерывы неудобны во всяком деле. Продолжать повествовательную линию становится куда сложнее когда, вот так неожиданно пропадешь на целый срок, изменишь заведенному порядку и полтора-два  месяца ни-ни… т.е. ни строчки. Признаюсь, это время было настолько насыщенным, что, вероятно, стоило бы прожить еще лет 20, чтобы дать ему достоверную оценку. Впечатления множились, открытия потрясали ум, и страсти проживались с огромной силой. К слову, последним я отдавался с пугающей готовностью.

Из событий выделю следующие:

Условно говоря, завершился мой курс психотерапии. Апофеозом его стали два телесноориентированных тренинга: танатотреапия и так называемый сексуальный тренинг; название последнего безусловно вводит в заблуждение, и слабо отражает глубокую суть данного предприятия. На этот счет совет один: не поддавайтесь избитым представлениям. То, что было на этих тренингах и после в банных залах останется в тайне, может быть до поры, а может быть и вовсе. Я не силен описывать такого рода события: все очень интимно и лично, и очень ценно… я до сих пор умираю, и до сих пор ощущаю запах и вкус человеческих тел… Мой итог – удалось осознать значимость неизвестных ранее вещей и еще большую значимость вещей известных. 

Событие № 2 – это, безусловно, защита дипломной работы. Все прошло в равной степени успешно и скучно; мне пообещали красную корочку, но от чего-то я остался к этому равнодушным.

Событие № 3 самое яркое, хотя далеко не последнее. Знаете, я уже давно не приближался к тому, чтобы влюбиться безрассудно, с упоением, просто-таки фатально... И вот с месяц назад душе открылись схожие тому ощущения…

Если мне случается увидеть чей-либо портрет и составить некоторое мнение о человеке на нем изображенном, то при последующем знакомстве я получаю совершенно обратное впечатление о нем, так бывает всегда, но в один раз все случилось иначе…  

Девушка, чье очарование я смог впервые оценить в цифровом образе, при встрече покорила меня всецело. Наша встреча была во многом случайной. В тот день она выступала моделью и представляла курсовой проект своей подруги – белое платье a-la «конец ХIХ века». Я ни за что бы не смог тогда оценить всего мастерства дизайнерской работы, но зато, мне был виден удивительный образ девушки в белоснежном платье, и ее образ рождал собою другой – образ нашей первой встречи с Любовью. Да, то белое платье на Любе… сколько же литературных сюжетов я перебрал, глядя на эту танцующую среди скучных деревьев девушку, девушку с поразительным голосом и блестящими как под росой глазами: то она являлась модной викторианской леди, то неугомонной тургеневской Асей, была она и невестой Дракулы и уэст-индийской колонисткой.  Я видел тогда ее вживую, казалось, в ней заключена сама жизнь. Господи… Клянусь, она – мое самое сильное впечатление за последний год, полтора, может быть два… Я не знаю и даже не гадаю, что будет с моими чувствами дальше, и будет ли когда-нибудь, что мы станем с Любой ближе друг другу; главное то, что теперь я могу любить; в самом деле то, что я чувствую прекрасно…
 

Обретший смысл обретет счастье (из реплики Александра ПаГаНоВа)

Великий галльский просветитель Декарт говаривал: «Je pense, donc je suis», что в переводе означает «Я мыслю, значит я существую», иначе можно сказать «Пока я жив, я мыслю». На это у меня возникло: «Пока я мыслю, в жизни есть смысл». 

Разговоры о смысле жизни также как и разговоры о добре и зле, о бытии в целом и т.п. вещах я отношу к разряду самых неблагодарных занятий. И хотя я стараюсь обходить стороной всякие такие вопросы, все же у меня имеются по ним некоторые соображения.

Если представить две человеческие противоположности, смотрящие на закат, то узнаем два полюса восприятия. Возможно, для тебя это созерцание обернется мыслью о том, что этот день сделал тебя взрослее, взрослее ровно на один день, и сделал непременно лучше; другой в этом увидит для себя конец еще одного дня жизни, он-де стал старше на целые сутки и тем самым приблизился к смерти.

У психотерапевта, побывавшего в концлагере и выжившего там, где далеко не каждому это удавалось, был свой смысл жизни и он сохранил себя, чтобы сказать о нем своему читателю. Виктору Франклу, а именно о нем речь, открылось то, что никогда не пришлось осознать миллионам людей: смысл жизни – явление не самоочевидное, это не птица, парящая где-то над нами; смысл жизни – не абсолют, у каждого в жизни свой смысл, лишь бы была воля находить его в каждом подаренном Богом дне. Да, смысл жизни непостоянен, но через наше усердие каждый наш день может обрести свое неповторимое значение.  

Был ли смысл жить у того, кто покончил самоубийством, не важно принял ли он смерть одномоментно или растянул свое самоубийство на 40 и более лет? Думаю, нет. Но ведь это не от того, что в  жизни нет смысла; в каждой человеческой жизни, какой бы она не была есть творческий потенциал, дающийся лишь затем, чтобы самому находить этот смысл в каждом явлении жизни, находить счастье там, где возможно другой окажется слеп к нему. Коль скоро я упомянул о счастье, надо сказать, что смысл актуализирует себя в счастье. И тогда, найти смысл, значит обрести  счастье.  В конце концов, для кого-то сам поиск смысла превращается в смысл жизни, поиск исполненный счастья. И кто скажет, что счастье – это не путь?

Пока все это мыслил, скурил две сигареты, хотел закурить третью, но подумал, что в этом нет смысла…
 

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (от Матфея, 7:8).
 

Господи, давно ли я был нечестен с людьми? Так нечестен, чтобы тем самым мог кому-то навредить? Мне, кажется, не был уже давно. Но Тебе виднее, и если я не прав, яви мне свое откровение. Сегодня оно мне необходимо как ни в какой другой раз. Есть люди, которые негодуют на меня, не верят мне даже, когда я предельно искренен с ними. Это я стал давно замечать, но сегодня я возжелал получить на то предельный ответ, хотя бы направление к его поиску. В жизни нет никакой логики и всякая диалектика рушится пред ее твердым взглядом; я получаю неожиданное на ожидаемое, каким-то образом, я упрекаем в том чего избегаю, с чем борюсь и от чего испытываю одно отвращение. Я мог бы подумать, что я плохо верю в Тебя, но знаю, Ты не этого первостепенно ждешь от меня, ибо Ты вручил мне мое тело и душу, не затем чтобы я оставил их ради одного лишь упования на Твою помощь. Господь, мне кажется, если я и виноват в чем, то только в том, что не использую как должно силы, что Ты милостиво даришь мне, не прохожу до конца пути тобою предназначеные. Укрепи веру мою, и я сам найду ответ на вопрос что в жизни моей ложь, а что от чистого сердца. Не забудь и про всех кто мне дорог, кем бы для них я не был. И прими мое благодарение.

Наблюдали ли Вы неопытного курильщика? Зажигая спичку, он торопится поднести ее к сигарете, будто боится, что она вмиг потухнет, но вспышка пламени заставляет его на две секунды отвести спичку от сигареты. В дальнейшем он научается, он дает пламени две секунды, и только после этого прикуривает. Похоже, что лучшее в жизни случается через две секунды, но порой нам не хватает на них терпения.

У Василия Розанова есть «Уединенное». Об этой книге М.О. Гершензон высказался так: «Бездна и беззаконность — вот что в ней; даже непостижимо, как это Вы сумели так совсем не надеть на себя системы, схемы, имели античное мужество остаться голо-душевным».

…этим своим размышлениям я решил дать название «Внутреннее». Хотя, оно, конечно, отдает некоторым биологизмом, все же разве не утробные члены пропускает чрез себя все наши чаяния и беды? И даже иной раз мы плачем не слезами, а своими внутренними органами; в некотором роде они все, что мы есть. Но я не об этом... впрочем, и ни о чем ином конкретном.

А posteriori, я понимаю, что в некоторые минуты пребываю в собственной лжи, и в этом состоянии мне отчего-то нравится быть, и я тянусь к нему, будто оно для меня так жизненно. В редкий раз, когда удается подняться над собой, я вижу маленького человека, который ищет разрешения своих противоречий между верой и разумом, мужским и женским, эротикой и духовностью. А ведь все это одно: метания между истиной и ложью.

Вот, что сказал мне Александр ПаГаНоВ: «Нас «психов» ко лжи тянет сильнее, ибо ложь терпимее к нам, и значит мы к ней терпимее. Ищущий удовлетворения в правде, скорее захочет обмануться, ведь правда бывает невыносима и часто угрожает нашей безопасности; ложь куда милостивее, ложь и логичнее и  краше. И если что-то чрезмерно смело представлять как правду, и знать это наверняка, то оно, это что-то, истинно окажется ложью!» 

Вот я вспомнил о Боге, о вере… стало быть и это… Нет, даже пребывая во лжи весь,  я не  усомнился!  Правда вся в вере. И если все в мире во лжи, то только акт веры остается свободным от всякого предубеждения.  Я верю, верю! И кто знает, быть может, мне за это воздастся… Болью ли, счастьем ли?

И все же я не скажу, что Все есть ложь. Нет. Просто будем с собой настороже.

"Когда я не могу уснуть, думаю о тебе..." *

1. «Rich» – отличные сигареты. То, что я полагал кратковременной мерой, стало моей ежедневной практикой, и балкон отныне друг мой. Теперь часто вспоминаю, как один вполне здоровый старик сказал: «Тридцать лет курю и никакой зависимости!»

2. Все невыносимее становиться разговаривать с близкими по телефону. Рука с первых слов просит вернуть трубку на место. Непонятный внутренний позыв бежать из дома давит все сильнее! Эта какая-то подростковая мечта, внутреннее основание которой мне не удается разгадать. Хотя все может быть очень просто.

3. Весна лучше книг Эриха Фромма** убеждает меня в процессуальном характере любви. Любовь она такая и есть – не объект, а переживание. Способность любить первична, а второе – тот «единственный» и «неповторимый» человек; его мы выбираем для своей любви. И, стало быть, любовь совершается в выборе!

Есть одна девушка… хочется ее выбрать, но вместо этого пытаюсь ворошить ее мысли. Она говорит мне «...обманщик, Радик». Хм, проверяет меня! Не верит, и сторониться собственного отношения ко мне... и чувствую как тяжело ей в объятиях моих; а все потому, что, она хорошо знает, кое-кто третий может быть против. И оттого она вынуждает себя думать, что «бывших» не бывает. Ох! Вот ситуация! Обоим все ясно, но признаться в том друг другу нельзя, нельзя потому что, думает N, нечестно предавать друзей, этих третьих лиц, этих чужих «бывших». И не сильны тут объснения, что если любовь, или хотя бы тяга какая, то нет третьих меж нами, и нет «бывших»... а если и есть, то наплевать на них, именно наплевать. О, если бы любовь не просила выбирать, жить было бы куда проще…

* Из песни Леннона и Маккартни "I`m in love"

** Э. Фромм, Искусство любить

Сальваторе,

Дорогой друг, если хорошо разобраться то окажется, что все то, что меня одолевает в мыслях уже долгое время, касается-таки извечного вопроса вечности…

Осмелюсь и скажу, вопрос о вечности следует поставить первым в ряду философских. Философ-космист Федоров* учил: «Человек есть существо, которое погребает»; для первого человека постигшего смерть ближнего, погребение было ничем иным как попыткой воскрешения (обмывание, отпевание, или отчитывание и прочее - все суть процедуры воскрешения), ибо смириться с тем, что жизнь преходяща оказалось ему непосильным. Таково было первое устремление человека к вечности.

Ближе всех к вопросу о вечности стоит вопрос о роде. Для человека род – основа его экзистенции, т.е. прямое выражение его существования. Именно в роде человек узнает себя, и через род он постигает внешнее.  Я отмечаю особую важность переживания себя в состоянии единства в роде, так как оно удовлетворяет первейшему человеческому инстинкту – безопасности существа.

В сущности все то, что я не без труда хочу сказать о роде, в некоторой степени можно свести к тому, что Вернадский называл ноосферой – сферой человеческих мыслей. В ее содержании весь опыт человеческого рода (рода в широком смысле - всего человечества, и в узком - каждого отдельно взятого рода). И опыт этот бесконечно протяжен во времени; наши тела только и есть, что сосуды, вмещающие его в рамках конкретного исторического времени. И если мы умрем, то только телом, и будем живы своими мыслями в этом надындивидуальном и надысторическом опыте поколений. Для ноосферы, для сферы памяти рода нет ни временной, ни пространственной дифференциации. Человек единица рода, но он и есть сам свой род. Таким образом, человек умирает лишь тогда, когда мёртв род его. Авторитетными умами доказано, что самоубийство в роде приводит к его постепенному вымиранию. Самоубийца – жертва, и психология жертвы с момента самоубийства становиться неотъемлемой составляющей частичной ноосферы данного рода.

Все вышеприведенное, лишь к тому, чтобы сказать одно: как же спокойно живется человеку, который ощущает себя продолжением нечто большего, чем есть он сам в своей физической оболочке и мыслях, не уходящих дальше его пространственно-временной действительности. Прикоснувшись к старине – «живым» артефактам рода, впитывая запах ее человек-в-роде чувствует образы, связные с вечным, чувствует свою индивидуальность во всеобщем.

Теперь легко представить потерянность и страх современного нам человека-вне-рода; он одинок в своем промежутке жизни (65-80 лет) и отсюда неудивительно его стремление успеть прожить жизнь. Мы видим, как легко ему дается растворять запахи вечности, так как сам он уже не ощущает продолжение этой самой вечности в себе, вечности протекающей в роде.

И вот еще, что важно: понимание экзистенциальной сущности рода обретает особый религиозный смысл в качестве непрерывного напоминания о духовной связи с надындивидуальным; возможность последнего, определяется усилием религиозной веры…

P.S. Всякий раз, говоря о вещах естественных, мы только и делаем, что приближаем себя к соприкосновению с божественным над нами…

* Федоров Н.Ф. Философия общего дела

Из моих последних наблюдений вышли некоторые мысли. Касаются они, главным образом, проблемы человеческого напряжения, которая для меня существует в контексте следующих пар отношений: женщина – мужчина, женское – мужское; ум – интеллект, разум – эмоции (чувства).

Об этом в нескольких тезисах:

1. Женские и мужские свойства – есть не более чем условность. В сущности мужчины и женщины наделены как женскими, так и мужскими качествами. Распределение их в личности неопределенно! Видели ли Вы, как мужчины проявляют свою мужскость, а женщины – женскость? В общественной мифологии «настоящий мужик» остается термином крайне не ясным. Не пытаясь разгадать, что же здесь подразумевается, я лишь упомяну о том, что мужчина выражает себя либо через агрессию, либо через интеллект. Сразу же легко нарисовать два этих крайних образа. Но беда их в равной степени в том, что оба отрицают в себе женские качества. А как без них настоящему мужчине?

Что же до настоящей женщины? По правде сказать, мой друг Сальваторе хорошо написал об этом.

2. Квадратизм сознания – есть потрясающий бессознательный механизм психологической защиты; Абсолютно точно Вам говорю, у его обладателей в отношениях с миром доминируют схемы. Я уже писал о гнете повседневной рационализации, осталось добавить пару слов о том, что последнее в большей степени свойственно мужчинам. Исторически понятно, почему для мужчины так важно обладать развитым интеллектом: добытчик знаменит изобретательностью. Но с недавних пор живее встает вопрос: «Вот женщинам-то что от интеллекта?» Клянусь, я не видел той мадам, чей интеллект помогал ей проживать жизнь… Увы, и ладить с мужчинами через интеллект, ей тоже не удается (а она так надеялась ему угодить!) Что действительно пригодилось бы женщине так это ум.

…и вот здесь нужно развести понятия ума и интеллекта. Итак, говорю Вам совершенно точно, ум – есть практическая установка личности; понятие ума ближе к мудрости, ближе к умению жить, интеллект же установка теоретическая, так сказать праздности ради…

3. Как ни пытайся объяснить причинность собственного напряжения, оно лишь утроится в следующий же момент, и тогда, возможно, уже не будет возможности избежать язвенных болей, дистонии, высокого/низкого артериального давления и т.п. психосоматических синдромов. Вытесненное – не есть решенное, но лишь накапливается…

4. Известно, всякое напряжение – есть не реализованные эмоции. Какая разница между пьющим и выпивающим? Оба снимают напряжения алкоголем, но отличны в своих подходах (т.е. в их отношении к испытываемому напряжению), а также в количестве средств успокоения души и тела; у пьющего оно одно… – пить.  

5. И вот еще! Уже давно в голове отложилась цитата неизвестного мне интеллигента: «Юмор – анестезия сердца». И действительно среди механизмов снятия напряжения имеются также забалтывание и зашучивание. Увы, варианты эти не отличаются хорошей продуктивностью. Бессознательный мотив использует их лишь затем, чтобы Вы не проживали боль, не изучали себя в ней, а только бы всегда боялись ее… всегда-всегда. Так боль самосохраняет себя в Вас.

Справиться с напряжением? Для начала поживите с ним, узнайте себя в нем, доверяйте и не бойтесь…  и не забудте полюбить себя таким(-ой).

В связи со сказанным выше, в следующий раз я постараюсь сказать о религиозном…

Александр ПаГаНоВ цитировал: "Где больно, там и не умеешь..."

В эти первые дни весны меня все чаще посещает ощущение, будто хожу по тонкому льду и вглядываюсь в мутную воду. Со временем укореняется во мне одна истина: человек человеку со стороны виден лучше, и вправду так оно и есть… Я еще не слушаю других, но уже вглядываюсь в них по-новому, больше доверяю своему зрению, и что более важно, своему внутреннему ощущению другого.

На последней группе разбирали Дашу. Она сама вызвалась на «горячий стул». И хотя в целом все сошлись в одном, все же, как мне кажется, «горячий стул» не обернулся для Даши холодным душем… Мне нравится участвовать в Даше, нравится вникать в ее самообман. Да, она больше хитрит с собой, и на вопрос об оргазме она, конечно же, соврала. Это я смог отличить совершенно точно.

Вначале всего мэтр ЧАВ определил, что я исключительно добр, и в отношениях с женским полом я Пьеро; потому, я всегда хочу угождать женщинам. Это так важно для меня, что подчиняет всего меня, всю жизнь мою этому бессознательному императиву. И в этот раз он посмотрел на меня хитро: «Спрашивать или не спрашивать, опять ведь угождать будите?» Я сказал, что не буду, но все равно, говоря свою правду Даше о Даше, старался быть как можно мягче в словах. Она, Даша – спящая красавица; мы видим ее, она есть, но она не живая. Что разбудит ее? Не уж то поцелуй? Сама она способна пробуждать. Во мне пробуждает борьбу… борьбу двух неизвестных начал. Меня и влечет к ней что-то и отталкивает… У нее жестокий интеллект, он ею и правит. Иногда хочется ранить ее, особенно, когда она бывает в чем-то слишком уверена. Ее улыбка демонстративна, она смотрит пристально, только затем, чтобы показывать «Я такая и есть, верь мне». С ней трудно что-то поделать, трудно заставить отказаться от чего-то. Я могу мыслить подобным образом о ней, а сам только и вспоминаю: ее густой волос ложиться на тонкие плечи так важно, так необычно… Можно уйти в сон, глядя на нее, можно… и будет так сладко…

В этот вечер более всех в круге веселился Женька, но это его обычное состояние… Денис в это раз молчал больше обычного, а Лена вновь не сдержала слез, и зачем-то жалела Дашу. После группы обнял Женьку, обнял Дениса. Крепко обнимался с мэтром ЧАВом, хотел обнять Дашу, но она уже улизнула…      

Без пафоса и всякой иронии скажу, что все время с последнего поста я не иначе как осмысливал жизнь, был занят  ее вчувтсвованием. Вчера настала кульминация моего весеннего порыва, хотя как знять, что там еще впереди... Телесная психотерапия привела меня в восторг! Я рыдал самым искренним образом, глубже чем когда-либо! Пересказ последнего был бы скучным, ибо "не сильно сметрных исскуство..." Меня поражает только, то как легко я смог вжиться в свое тело, как высвободил его из оков совбственного сознания, и оно, тело мое, меня восхитило! Откуда столько силы в нем? Ёе бы точно хватило, чтобы бы обнять всех женщин, и всех я обнял... я благодарен телу, оно впервые за много лет жило свободно...

На психотренинге женщины были натурально красивы... Их бюсты, попы, талии, шеи были самыми разными, но не безразличными мне. Какие эти женщины, какие их жизни..? Мне более впоминается одна с именем Даша. И отчего так? С ней я совсем не могу думать о плотском... Столь платонический образ она имеет! Про себя я называл ее "моя венгерочка", и жалею, что только про себя... Маша, сестра ее, тоже очень славная, и взгляд ее не оставил моего сердца. "О, Инна, Инночка, спасибо тебе!" - эту женщину столь не близкую моим представлениям отныне я буду называть не иначе как "моя нимфа... отправительница к жизни". Ее роль во мне велика. У Веры большой путь до женщины... сегодня в свои "за тридцать" она лишь девушка, и потому могла бы испугаться моей любви. Наташа - воплощение искренности и глубины, и нет в ней никакой простоты, а есть тайна, есть эротика... "Марина! Простите за то, что когда с повязкой на глазах ласкал ваше старое тело, не принял его после..." Что Диана? У Дианы и грудь, глаза и губы точно наскальная роспись. А Лёля..., ах Леля... "Лена, Лена, да будьте Вы... счастливы наконец!"  

Все, все, все... прекрасные женщины, Вам говорю я прекрасные женщины, я болен Вами, Вами дышу и только... в объятьях Ваших я взрослею, о Вас мечтами я полон. В день восьмого марта за себя могу лишь утверждать, милые дамы  "О, как Вы любимы!"

В песне поется «вянет, пропадает…». Друг мой повесился… И хотя общались мы не близко, не было сомнения, что он друг мне, и я ему друг. Отец Тейяр де Шарден точно знал, всякое умаление в жизни означает, что Бог коснулся нас… И вот Бог коснулся и меня...

Посещаю городской психотерапевтической центр «Мой мир». Общение в группе удивительным образом сказывается на мне. Здесь я не Я… ни для кого. Себя я не знаю… и муки мои неодолимы. Но я и не пытаюсь их одолеть, подавить… подавить их – значит навредить. Пусть осуществляется борьба, и путь действительное Я победит!

Минул 2009-й год, а я не уверен, что смог подвести ему правильные итоги. Ответить на вопросы, которые год минувший мне поставил, увы, оказывается не просто. Я могу только планировать, но ощущение того, что Рубикон пройден, а все ж ничего не меняется, тревожит меня и заставляет быть осторожным. Следующий год судьбоносный, груз его необходимостей уже начинает давить на плечи и, еще не приступив к делу, чувствуешь себя лишенным последних сил. В этот «переход» я лишний раз убедился, что осознанные «что было» «какой ты» и «как ты будешь», в раз перечеркиваются бессознательными потребностями «надо».

Меня сегодня трясло…удивительно, впервые за много месяцев. Может то от усталости; я давненько не высыпался. Или… ощущение какого-то пинка. И причина, я уверен, женского рода. Не могу сказать про нее ничего, только… Как я люблю…

Следующие строчки выбиваются из заданной канвы повествования. Написаны они были раньше. Однако, прочитав все разом, можно понять, как скачет в душе моей в эти последние дни.

Мне не удалось увидеться с Тоней 29-го 30-го и я решил, что уж точно увижусь с ней числа 31-го. Волновался как обычно. Купил ей подарок, но даже не подписал открытку. Живет Тоня в местах, удаленных от путей городского циркулирования, и то как я пробирался к ней иначе как только этим глаголом не назовешь. Впрочем, это придавало пущей сказочности моему воображению. Наконец, я оказался на оговоренном перепутье, между заснеженных домов, в которых редкие окна горели. Я ждал ее, вскоре она показалась. Увидев Тоню, я смог определить в каком именно доме она живет. Дом самый дальний от дороги, узкая тропинка тянулась от него; из-за выпавшего снега к нему и на бульдозере, наверное, невозможно было подобраться. Тоня шла, запахнув воротник и ежась… такая домашняя и милая. Из-под шапочки ее выглядывал край целлофана – она готовила прическу, и я заметил ей это лишь бы заполнить возникшую паузу. Я поздравлял ее, теряясь как юнец. Она тоже тепло меня поздравляла, но любуясь ее видом, я не услышал ее пожеланий. Мы залезли в машину. «Мы – рядом, близко-близко». Разговорились. Она веселая и неугомонная. Я слушал ее, а она улыбалась и все рассказывала, рассказывала. Видели бы Вы как Тоня улыбается: хотелось вгрызться в ее ямочки на щечках и не отпускать ни за что… Глядя на нее, в который раз я задавался вопросом: «Отчего же она так боится себя? …быть для себя? «Не быть грустной во чтобы то ни стало!» Откуда это?

«Снег пошел» – выдохнула она. Действительно, запорошило. Моя крестьяночка, да именно такой она показалась мне, как хотел бы я, чтобы ты узнала и все поняла… И вместе с ее образом кирпичные коттеджи обернулись одноэтажными мазанками, и небо стало звездное и пурга разыгралась настоящая...

Мы попрощались. Я едва смог уехать. По двум причинам: 1-ое. Колеса попросту увязли в снегу. 2-ое. Я сам не хотел уезжать, похоже, что тоже увяз...

Говорят, как Новый Год встретишь так его и проведешь. Наступление года 2010-го я проспал. Т.к. настроение царило праздничное я решил, что этот год пройдет для меня как во сне. Лишь бы сон оказался сладким. В общем, как вы поняли, обращения губернатора к народу я не слышал и боя местных курантов соответственно тоже не застал.

Примечательно, что наступление Московского Нового Года (явление известное лишь провинции, живущей в нестоличных часовых поясах) я тоже встретил как-то без бокала шампанского и оливье на вилке; тем более, что руки у меня в том миг были заняты новогодним провиантом и сам я несся к друзьям, чтоб как раз-таки на этот Московский Новый Год и успеть. Само празднование прошло… как бы это сказать? Скажем, стабильно; с некоторым привкусом всеобщего разочарования, но в целом навеселе.

Вчерашний вечер провел в компании добрых прелестниц, чуть было не влюбился и теперь с нетерпением жду фотоотчет о проделанном времени. Общение, надо сказать, было ценное и близкое. Я готовился расцеловать этих певиц за их ум и нежность.

Как бы там ни было в нашей жизни всем Вам, мои дорогие, я желаю поскорей испить все, что замешалось в 2009-м, и в наступившем году наполнить свои бокалы новым чистым вином…

 Чтоб Нам всем так... 

Более месяца я ничего не писал и дневник мой, верю, стосковался по доброй строчке. Что было в эти дни и недели? О, я довольно пережил за это время. Преимущественно обуревала тоска, но были и моменты экзальтации, когда я становился горд и счастлив. Все же тоске я доверяю больше; тоска честнее всякого радостного чувства, ведь мы чаще, сами того не замечая, заставляемы (кем-либо, чем-либо) быть «в духе», нежели пребываем «в духе» на самом деле.

Заботливые родители и с ними наши учителя (которые более остальных помнили о совести),  даже строгие соседи, разгонявшие наши шумные компании, учили нас быть приветливыми с людьми. Теперь мы точно знаем, где и когда мы должны быть приветливыми… и вообще достаточно точно распределяем наши эмоции (которые у нас не всегда есть) в зависимости от места и важности положения. Бывает и так: с экрана домашнего телевизора нас легко уверяют, что человеческое несчастье от лишнего веса; мы, разумеется, верим, иначе не занимали бы очереди к доктору Борменталю. И вот еще: как часто двинутый продвинутый товарищ, демонстрирует нам яркую перспективу, он верит в успех и даже не сомневается в том, что может нравиться всем без исключения, он искушает нас легкими приключениями. (Мы постепенно соглашаемся со всем). Вот в такой бытийности формируется наше псевдомышление, псевдочувствование, наши псевдожелания… и мы следуем... следуем им, не зная себя и своих истинных надобностей.

Однажды за рюмочкой в компании Александра ПаГаНоВа я честно признался ему: «Ты столько лет думал, что хочешь стать хирургом (об этом «намекнул» когда-то твой отец), но по ночам тебе снятся шетландские пони и разукрашенная вагонетка». Он грустно не ответил мне. Всем нам снилось что-то похожее, но т.к. успех по-прежнему остается главным критерием в жизни, мы обрекаем наши желания так и оставаться добрыми снами.

Сегодня различие между живым и не живым состоянием души человека стало менее важно; важнее быть лучшим; не живым, но лучшим; меж тем наша самокритика, таким образом, бывает неразрешима, и она снедает нас изнутри. Зачастую мы делаем, только то, что якобы должны, при этом не знаем, чего хотим. За всякой ложью мы потеряли свою спонтанность, свою способность оставаться настоящим, утратили не простое умение действовать без масок. И, не соврав, никто не может уже сказать, что знает себя. И ты не можешь, ПаГаНоВ! О себе ты знаешь лишь то, что тебе внушили, сказали: «Вот это ты!» – и ты поверил, потому что все поверили. Болт системы, легко манипулируемый, ты одинок и боишься… как и все мы… Уф! Ну все, диагноза достаточно! Рецепты опустим! Пусть всякий будет снисходителен к автору этого дневника, и у него случается меланхолия…                                                                                                                          

Настроение как в песне Гарри Беллафонте*. Жизнь вкусная. Мне 22. И хотя в мыслях никакой свежей струи состояние всецело довольное. Поскольку тревога до поры отступила, я ограничусь простым описанием минувшего. Ну, приступили:

1. Четверг и пятница ознаменовались небывалыми результатами на работе: так много я еще не продавал. Один клиент пытался меня шантажировать, но я сказал ему: «Рауф, дорогой, для тебя и так самые низкие цены в области, оставим это…». Что ж, решили обоюдно.

2. Вечером 20-го друзья-неприглашенные сами решили пригласить меня на День моего рождения. Организовались мы в офисе некогда упомянутого мной Виктора Капусты. Народу было ни тьма, но и ни сказать, что мало, были личности приходящие и уходящие. Шампанское, водка, пиво, вино, водка, пиво, пиво, водка, пиво – все в указанной последовательности. На закуску сыр-косичка. Отдыхали мы с песнями и танцами. Всю ночь водили беседы, шутили громко, увлеченно бравировали, по-молодецки бахвалились, как, скажем, это делал Саша: «Мой дед был белый офицер!»

В ухаживании за дамами некоторые из товарищей были не особенно уклюжи. Была среди нас одна девушка, ее я видел впервые; впечатление она производила наиблагоприятнейшее, красивая и умная; и как от этого не забиться сердцу юноши, к тому же покинутому охмелевшим разумом. О, нет, я не о своем сердце, впрочем, я и о чужом не могу знать… но, так или иначе, мои товарищи Ф. и Д., желания которых явно перехлестнывали необходимые границы (см. картинку), проявили себя в ненадлежащем обращении с прекрасной гостьей и стали единственной причиной моего негодования в этот вечер. Позже другой мой товарищ (назовем его Швайнер, все же он немец) озабоченный своим волнением по поводу этой же самой гостьи, был настолько горделивым и безответственным за себя, что просил меня и Капустина помочь ему (читай – приготовить все на блюдечке). Ох, не хочется мне поднимать мужские вопросы… Сегодня не буду… ведь настроение поднимается…

* Harry Belafonte - Land Of The Sea And Sun

Время близилось к вечерней службе и верующие медленно подтягивались к Храму, я же собирался до дому… Выходя из храма, кланяясь мозаичному образу, подавая милостыню старушке и до самого своего подъезда вот о чем я думал:

Может ли статься, что любишь двух сразу? Разумеется я об эротической любви. Сознаюсь, о двух девушках я думаю бесконечно много. Случались за последние дни знаки судьбы, которые заставляли работать мою мысль сильнее: непредвиденные встречи и удивительно тонкие девичьи слова, проникающие в самое нутро. Честное слово, я не хотел бы говорить о любви преждевременно… да и что любовь? Всяк под ней разумеет что-то свое и, как правило, в корне неверное, что-то эдакое из литературных романов или любимых рЫгалити-шоу. Единственной любви, которой я порой нестерпимо жажду, так это непрестающей любви к Богу (о том и молюсь). Я уже совершенно убежден, что лишь чрез эту любовь возможно любить жизнь в полном смысле… и ту милую девушку, и того старого простака, и этого мальчика, что в свои четыре от роду шепчет наизусть молитвослов, и (как важно!) самого себя настоящего.

О напуганной царице думал. К ней испытываю по-настоящему нечеловеческий интерес. С самого момента нашего знакомства мое желание влезть в душу ее удается ограничить лишь обязательной рассудительностью. Так в своем желании приблизится к пониманию анатомии человеческой души, я сосредоточил свой взгляд на хрупкой личности девушки из павильона. И душа ее, скажу, загадка. И эту душу я пытаюсь препарировать… без всякой жалости, рискуя чистой совестью,  так что сам боюсь собственного стремления. Ох, молю, что б жажда эксперимента не завела меня дальше… Дорогой Д. остерегает меня: «Отпусти ее!» И меня немало беспокоит мое престранное отношение к ней. Силюсь понять, что заставляет меня гадать про нее? и Какого скрытого человека хочу раскрыть я в ней? Кто она мне вообще и для чего? Цель ли? Средство ли? О, я не знаю!

О глубокой даме думал. Еще более загадочным встал вопрос о девушке, верящей хомяку и попугаю. С последней встречи она показалась мне много мудрее, чем я мог представить раньше… так что я захотел у нее непременно учиться. Под ее пристальным взглядом неожиданно почувствовал, что с ней не нуждаюсь в ложном хвастовстве и скучной браваде, для нее не выдумываю себя. С ней захотелось и шутить и спорить, с дури баловаться и быть серьезным… с ней рядом можно жить… Но что написано нам? О, я не знаю!

Как жизнь метает… Еще недавно одной только и грезил, другую же почти ненавидел. В позднюю осень все смешалось...

Чувство к женщине вновь заставляет меня петь…

Сегодня состоялось наше с ней свидание. Я был очень рад и встревожен. Лишь только подошло время, в своем лучшем наряде я отправился к ней. Дорогой П. помог нам добраться до книжного кафе. Там мы сидели друг против друга, согревались чаем, она пробовала десерт, а я все думал о ней. Тоня много смеялась. Ее маленькие ровные зубы сверкали при каждой ее улыбке точно звездные отражения в ряби ночной воды, широко смотрящие глаза освещали темные ресницы, красивая грудь волнительно вздымалась при каждом вздохе; Тоня чудесно путала слова, и этим видно было, как мысль ее опережала речь. Все было в ней ровным и очаровательным. Мне не пришлось много говорить, говорила она, и говорила, надо сказать, без умолку… такая веселая, и такая трагичная в своей вечной радости. Для нее молчать – значит показать себя, а показать себя ей отчего-то совсем не хочется. Зато мне с ней можно молчать. О, это приятно! Приятно просто слушать ее, кивать ей, угукать на каждое ее слово и в этом находить счастливое настроение. Я слушал ее и невольно наклонялся к ней ближе и ближе, вероятно, чтобы лучше чувствовать ее… Я так и не понял, чем она так притягательна… Она проста и непонятна. Я был так спокоен пред ней и уже не испытывал никакого волнения.

После на душе осталось милое чувство… и все же некоторая тревога за нее, за себя… Моя Царица Бишкека, я теперь не оставлю тебя легко… 

В выходные задумался о мистическом в нашей жизни, и применительно к этому не мог не затронуть проблему человеческого разума. Дорогою судьбы я прошел путь от апологетики чистого рационализма к религиозному мистицизму. Теперь рационализм, реализм, прагматизм, критицизм, эмпиризм и т.п. видятся мне менее продуктивными вариантами в деле взросления духа, нежели метафизическое религиозное осознание действительности. Мир метафизический (мистический) полнее, много красочнее и интереснее, нежели мир, умещающийся в разуме. Понимание последнего движет меня к коренному переосмыслению всего, что во мне и вокруг меня. Так открылось мне то, что любовь настоящая – это не то чувство, что воспитывали в нас поэты, а свобода, настоящая свобода – совсем не то, на чем спекулируют демократы, и даже Бог, истинный единосущный Бог – это не тот буквально понятый персонаж из Библии.

Расколдовывание мира – дело, безусловно, полезное, но лишь до тех пор, пока недопустима мысль о полном вверении жизни разуму. Жизнь в полноте своей разумом не постижима, но мистическое (религиозное) созерцание ее дает нам неповторимый чувственный опыт, обогащает наше восприятие и делает мир бесконечным. Мистическое переживание рождает себя в сакральной потребности человека. Люди и сегодня испытывают необходимость в вере, кто-то в вере в Христа, кто-то традиционно – во всеобщий прогресс, кто-то все еще в вере в коммунизм. Мне думается, что лучше бы нам всем сойтись на первом. Вера в Бога единственная допускает соединения опыта чувственного с силами разума.

Допускать мистическое в жизни – значит принимать мир в его полноте и неизмеримости. Допускать Бога, – значит любить себя и других, иначе свидетельствовать о единосущном начале всего, обединяющем всех со всеми.

Чем больше я познаю, тем чаще сталкиваюсь… с ограниченностью человеческого разума. О, нет, я не смею сомневаться в важности познания, скорее можно сомневаться в рассудочности бытия. Бытие не укладывается в смыслы разума. Разум остается лишь нашей способностью суждения, и эта способность выражается не иначе как посредством принятых категорий. Такая обусловленность разума и есть его ограничение. Разум – полезный инструмент, но мир, даже мир совсем близкий не умещается в разум...

С моим дорогим другом Д. были в кинотеатре, смотрели футбол на большом экране. Восторг! Атмосфера была непередаваемая! Спасибо за приглашение, дорогой Д.

Футбол – это настоящая игра, эмоциональная стихия, своего рода интерпретация самой жизни. Иной раз 90 минут времени матча – потрясающий отрезок сплошных переживаний: то ли ты плачешь, то ли вопишь от радости, то ли злишься... словом, верно сказано «болеешь!» Живешь!

Бетонная глыба, лежащая у пересечения улиц Голосова и Баныкина, конечно, не фронтон храма Аполлона, что в Дельфах, но на ней та же надпись: «Познай себя». Значит, помнят еще заветы семи мудрецов… 

1. Пережитое мною и в свою очередь осмысленное подарило мне чувство непоколебимости. Внутренняя нормализация – вопрос для меня сегодня один из главных. Как этот процесс вообще возможен? и Что скрывают от нас наши эмоции? С не давних пор ощущаю себя более удовлетворенным, чем когда-либо. Проблемы, тревоги, обиды, разочарования по прежнему в моей жизни, но более не пугают меня, не разрывают на части, они стали мне по-настоящему интересны, и больше не хочется их избегать, хочется их изучать, хочется изучать самого себя.

2. Удивительная человеческая страсть – секретничать. Знакомое ли Вам чувство… когда знаешь, что что-то знаешь, и еще знаешь, что другие об этом не знают? Всякий при этом испытывает ощущение особого преимущества над остальными вплоть до того, что задумываешься о корыстном применении своего знания. Думаю, именно в связи с этим было сказано «Знание – сила».

Да простит мне Всевышний мое тщеславие, но в последние месяцы у меня сложилось стойкое ощущение, будто я захватываю нечто, от чего многие другие отстают на почтенное расстояние. Это нечто – особый интуитивный смысл. Нет-нет, не обязательно смысл бытия (ну, что Вы?), скорее смысл, относящийся лишь ко мне одному, мое внутреннее течение, мой микрокосмос. Иногда я определенно ощущаю, как приближаюсь к нему. Мне еще трудно его мыслить, но зато в одном точно уверен, – его присутствие во мне здорово помогает выжить.

Конечно, можно отнести это все к побочным эффектам моих болезненных переживаний, или к последствиям моей реинкарнации... По-моему, все же был прав Чезаре Ламброзо, отмечавший творческую, всепознающую силу человеческого помешательства...

Быть может эти мысли покажутся читателю отвратительными...

Сегодня, когда на часах еще значилось 12:00, а перспектива невыполнения плана замаячила более отчетливо, захотелось вдруг… состариться. Может старость и в правду не в радость, да и не модно, но я отчего-то уверен в ней… и совершенно ее не боюсь. Мне даже кажется, что и последний час свой я проведу с чаем и книгой, непременно довольствуясь жизнью.

Прошло время, когда сожалел, что уже 20, а так и не выполнил норматив по количеству девушек, не доперенапивался на дачах друзей, не дошутил в стольких удобных местах, скольких денег не заработал не потратил. Многое прошло… еще больше пройдет.

Я глубоко убежден, что три вещи способны спасти человечество и отдельно каждого человека от всякого рода напасти... от всякого кризиса духовного и интеллектуального. Это:

• философия
• психология и психотерапия (их я объединяю)
• религия

Все три не только теоретические области, дающие нам метод миропонимания, но и необходимые практики выживания. Вырастание человека всецело зависит от осмысленного задействования в нем трех названных сущностей.  

Философия
Сталкиваясь с каким-либо философским вопросом я постоянно вспоминаю одного и того же человека, В.В. Тарабарова – моего преподавателя философии. Редкий чужой способен стать столь близким душе. Большое удовольствие быть его современником, жить с ним в одном городе, знать его, и более того иметь честь оставаться его учеником. Тарабаров научил меня видеть свет философии, и главное – дал понять ее практическое применение в жизни. С тех пор философия перестала представляться мне как нечто афористичное. При первых же уроках жизни, которые я смог постичь из материала философии я обнаружил в себе внутреннее движение… это движение к постоянному преодолению… преодолению того, что более трех столетий назад Фрэнсис Бэкон назвал идолами сознания. 

Психология и психотерапия
Когда был моложе, думал, что работа психолога (о психотерапевтах даже не слыхивал) лишь в том, чтобы хорошим словом взбодрить расклеившуюся натуру. Но ничего приятного, оказывается, в посещении психотерапевта нет. Иной раз это гораздо хуже, чем лечится у зубного или ложится под скальпель хирурга. Но как лечить, не делая надреза в больной области? Настоящая психотерапия будь то самостоятельная или с помощью профессионала всегда болезненное предприятие; нужно быть к этому готовым. В действительности, парадоксально то, что в минуту для нас трудную мы часто слышим советы «доброжелателей»: «Не думай о... преодолей в себе… борись, не сдавайся…» Но спросим себя, какой смысл в том, чтобы бороться с собственными ощущениями, иначе сказать с самим собой. Вот истинное насилие, которому мы по незнанию подвергаем себя. Принцип же должен быть таков: если больно болей. Боль не следует преодолевать, ошибочно пытаться вытеснить ее к задворкам бессознательного. В конце концов, что мы этим решаем? Боль души так никуда не исчезает, лишь может отойти на время, но потом с новой силой возвращается каждый раз в той или иной новой форме. Её (боль) необходимо переживать, прочувствовать, испытывать в предельном ее состоянии. Только исчерпав боль, можно избавиться от нее раз и навсегда. Правда в том, что боль очищает. Решение всякой душевной проблемы, всякого мнимого недостатка лежит в смирении с последними. Не в бессмысленном и беспощадном смирении мученика, а в смирении человека жаждущего возвращения к полной жизни.

Религия
Значение религии в жизни человека наиболее сложно для объяснения. Мы вынуждены разделять религию и философию, потому как далеко не в каждой системе философии религия присутствует имманентно. Думаю, не погрешу истиной, если скажу, что русские мыслители Владимир Соловьев, Николай Бердяев, Иван Ильин, Сергей Булгаков, Павел Флоренский, Лев Шестов и др. наиболее преуспели в деле теодиции (оправдании Бога) и более остальных заслуживают прочтения. По-моему, им открылось несомненно большее, чем самым могучим рационалистам Запада. Наши интеллигенты-богословы не отринули чувственный опыт, уделили ему особое внимание, и одними из первых поставили вопрос о соотношении знания и веры, что так важно для установления гармонии человека с миром.