Этот снег грустит под стопою,
Зараженный вращеньем земли,
Сумасшедшим глотком покоя
Здесь на дне земном, на мели,
Созерцая вращение глыбы
И миров, и времен, и дорог:
И проходят века, как рыбы,
И покой сотворяет Бог!

Рукой в траву,
И вверх ползу; цветущий донник
Поднимет белую главу,
А взгляд уронит:
Мой крик запекся алым мраком:
Мне б каплю силы,
Что тихо дремлет в буераках,
На дне могилы.
Ждет воскресенья и трубы,
А юный ангел
Раскрыл протухшие гробы
И все овраги.

Как одиноко солнце - как прекрасно
Дарить, и изливать, и восходить,
Пусть звезды отдают все, что погасло
Нам, одиноким, нравится дарить
Легчайший хруст дороги, и горячий
Настой из лета, в травах загустелый.
Чудесна боль, соделавшая зрячей
Земную плоть, что стала моим телом.

А дни, что недожиты, но прошли
Лишь невозможностью возможного томят,
А я беру прах сладкий у земли
И в мед тягучий превращаю яд,
Преображаю пустословье снов –
В пророчеством о том, что недопето –
Скорей вращайся мир среди миров,
Скорей стань бесконечным наше лето.
---
Дом обретает статус дома,
И привкус света – тишина,
В луче трепещет стол и сонмы
Небесных ангелов со дна
Печали поднимают душу,
Она в мехах осенних бликов
И кажется – весь мир воздушный
Совечен радости великой.

Неужно мир для смерти создан

Я - искра в первозданном мраке

И плачут ангелы - и звезды

Стекают в пасть земли, как знаки,

Полупечали, полусчастья,

Учусь любить светло, бесцельно,

Чтоб мир, разбившийся на части

Приснился мне - как воздух - цельным



***

В бытие стремится быт

Вражьи козни белым шиты

Подняла над нами щит

Богоматерь - щит молитвы.

Тихо плавится луна

Талым воском мир пропитан

В нем и свет, и тишина

Браньи битвы

Возбраняется мне ночь,

Одиночество запретно.

Взбранной Воеводе! дочь

Напои нетварным светом!

Там в небе как проталина - луна
Таит сокровище
Здесь - им одним отныне я больна
Встаю от гноища
Любовь омоет все - и все простит
Былое месиво.
А мы зачем-то все еще гостим,
Хоть дома весело!

Пахнет хризантемами том
О надежде беспечной
Я пришла из города в дом,
Как из времени в вечность!

Что скажет ветр опавшему листу
О скорости полета и паденья?
Что скажет ночь стоящим на мосту
О бренности и торжестве творенья?
Что молвит мир мне о моей душе?
Она всецело Богу придана -
Разламывает ниши и клише
Свободой пенной расцветая, как волна.

Завтра - точнее уже сегодня - ибо праздничные утрени уже прошли - двунадесятый праздник - Крестовоздвиженье. Праздник - но постный! Завтра утром поем вечерю.
С праздником! С праздником! С праздником!
Отец Андрей Кураев шутил: пока утреню служат вечером, а вечерю - утром - он спокоен за православие - оно устойчиво.
А принято так вслед за Ветхим Заветом. Дни творения в книге бытия описываются примерно так: и был вечер и было утро. - То есть кульминация творческого дня - ночь, сохраняющая тайну Божьего Творенья.
Покойной ночи!

А солнце учится не угасать,

А ветер, мчась, не задувать свечу,

На мир сошла такая благодать,

Что кажется, и я лечу

К камням, согретым тишиной, омывшей

Плач Новорожденной за древней дверцей -

И славят Рождество Родившей

Миры, трепещущие в сердце...

Согревшейся молитвой стала
Вся плоть моя,
И жестом ладана затрепетала
Рука-струя.
И на колено шеста гласа
Встаю несмело,
И ветер огненный, как рясу,
Полощет тело.

Я так давно не плакала над книгой...

И рук твоих до боли не сжимала.

Но ни Астартой и ни Каллипигой -

Экзотикой земной, увы не стала

Я для тебя. Молитвенно бесстрастны

Мои уста и впалые ланиты.

Целуй же тено мою, снимая маску -

И плачь, когда мы оба ею скрыты.

А что гроза полету стрекозы -

Под ее крыльями густеют блики света!

С небес, сгущающихся тучным силуэтом,

Стекает молния, светлей слезы!

"С днем ангела!"- ликует соловей,

И тишину молитвой вышивает,

И купол сада легким всплеском дней

И вздохом вечности и ветром наполняет.

Воздух должен дышать стихами и любовью, как я воздухом. Я филолог до мозга костей и ничто филологическое мне не чуждо.
Главная и единственная книга - Библия. Все остальное - хотя и очень любимые - книжки! Дата рождения - шутка.