О, благословенный ХІХ век! Правильно сказал один умный человек: «Тогда наряды были настолько красивыми, а фигуры настолько стройными, что первое было не стыдно надевать на второе».

Формы и содержание
Конец ХІХ века весь мир встретил, ликуя, и только одесситы встретили, размышляя. Одесские мужчины вдруг с ужасом поняли, что им никак уже не стать самими собой — настолько они стали похожи на лондонских джентльменов. А женщины всё не могли решить, за кого теперь им себя выдавать — за парижских красавиц или венских прелестниц. Короче, Лондон, Париж, Вена — именно на эти щёгольские европейские столицы ориентировались одесские модники. Но здравый смысл нашёптывал: «Не надо ни на кого походить, надо оставаться самими собой, короче, одесситами». Это было правильно, но имело свои нюансы.



Как раз идеалом женской красоты кем-то была объявлена утончённость. Но против этого категорически восстали одесские мужчины: «Перестаньте говорить глупостей! — как никогда не говорящие глупостей говорили они. — Когда у женщины всё тонкое, то что же тогда, пардон, любить? Глаз не должен скользить, глаз должен упереться, а в идеале просто утонуть». Философы объявили это чистейшей воды формализмом. А в Одессе никто и не возражал, потому что любой знал, что «формализм» начинается со слова «форма», а формы одесситок, слава богу, всегда соответствовали взыскательным требованиям не только философов-материалистов, но, прежде всего философов-идеалистов, ибо идеалом по-одесски считалось где-то от 100 килограммов и выше.
Так в Одессе был сформулирован закон единства формы и содержания, а именно: раз такие достойные «формы» состоят на таком солидном «содержании», то 90-60-190 — и ни грамма меньше. Но формы надо было облечь в достойную оболочку, т.е. одежду. И тут даже парижские поставщики фасонов несколько растерялись. Фасоны у них были, но не было выкроек, достойных одесских форм.
Кто угодно в подобной ситуации растерялся бы, только не одесситки. Ибо как раз в это время им на помощь пришёл изобретатель швейной машинки, который в своей жизни сделал только одну ошибку — родился в Америке, хотя с именем Исаак Зингер надо было постараться родиться в Одессе. Здесь, конечно, требуется не столько лирическое, сколько техническое отступление, и оно вас ждёт.


Бренд, дающий фору
Кое-кому может показаться, что ничего особенного Зингер и не изобрёл. Действительно, ещё в 1826 году некий американец Уолтер Хант изобрёл станок для шитья, но уничтожил своё творение, мучимый угрызениями совести, что его агрегат лишит работы сотни портных. После этого с совестью у изобретателей стало похуже, а с машинками получше — машинки появлялись, назывались швейными, но шили они 10, от силы 12 стежков иглой, которая вращалась на барабане. Потом нитки перепутывались, и надо было час нитяную головоломку разбирать. У Зингера никогда ничего не запутывалось. Что он сделал? Во-первых, расположил челнок горизонтально. Во-вторых, спроектировал стол-доску для ткани и ножку-держатель, позволяющую ткань поворачивать и строчить шов любой длины. В-третьих, он продел нитку в нижнюю часть иглы. И, наконец, установил ножную деталь, рассудив, что лишняя свободная рука швее в тягость не будет.


Забегая вперёд, надо сказать, что с годами в конструкции его машинки мало что менялось. Впрочем, уверен, многие наши читательницы так или иначе соприкоснулись с машинкой Зингера. В 1902 году в подмосковном Подольске уже последователи Зингера построили филиал его производства и успешно выпускали «российский Зингер». Но в 1917 году большевики, придя к власти, сочли, что в придачу к власти не грех бы взять ещё и банки, с тем, что в них лежит, да и вообще всё, что плохо лежит. Фамилия Зингер им сильно напоминала их собственные фамилии, которые они срочно меняли на «подпольные псевдонимы». Так не стало в России машинок «Зингер», они попросту были переименованы в «подолки». Но потому и шили отлично подольские машинки, что кроме имени в них ничего не успели поменять. Это был «Зингер», а этот бренд всегда всем давал фору.
Зингер всегда считал себя счастливым человеком. Действительно, что ещё нужно мужчине — 22 ребёнка и жена-загляденье Изабель Соммерсвилль, которая действительно была хороша. Да что я вам рассказываю, вы все её видели. Инженер Эйфель, подаривший Америке статую Свободы, настоял на том, чтобы той свободной дамочке придали черты Изабель, жены Зингера. А не промахнись Зингер с местом рождения, и у американской Свободы могло быть лицо одесситки.


Фасончик из Парижу
Мода, имея явно положительные стороны (например, мода стала сравнительно простым и элегантным способом отъёма денег у населения), не лишена была и одного недостатка, который одессит и поэтому поэт Саша Чёрный сформулировал так: «Все в штанах, скроённых одинаково...». Это о мужчинах. Но и женские платья, похоже, кроились на соседнем раскроечном столе. И неважно, где они были куплены — у Я. Гальперина на Ришельевской или у М. Озерской на Екатерининской. Важно, что, как гласила реклама: «Всё токи-токи привезено с Парижу». Но, похоже, Париж в те благословенные времена выполнял функции нынешнего Китая — беспардонно клонировал барахло.
А одесситке хотелось появиться на улице, чтобы все ахнули: мужчины восхитились, женщины удавились, а самой насладиться эффектом на грани аффекта. Выход был очевиден: любой ребёнок в Одессе знал, что настоящая элегантность состоит в том, чтобы одеваться как все, но на свой неповторимый манер. А для этого фасончик надо было не только изобрести, но и произвести. И здесь был один путь: лично сесть за швейное чудо Зингера. Так было покончено с риторическим вопросом любителей заглядывать в чужие окна: что там делается? Что-что, там тайно производилось психотропное оружие, способное нанести смертельный удар по мозгам соперниц — короче, шилось новое, токи-токи придуманное платье. Вот почему во многих одесских домах появились швейные машинки Зингера, хотя сам он был бы более предпочтителен, ибо 22 законных ребёнка Зингера (не говоря уже о незаконных) характеризовали его как истинного подвижника, готового сделать женщине всё и в первую очередь ребёнка.


Надо отметить, что одесситы как никто умели схватывать приметы времени. Стоило мужчинам придумать эмансипацию, а женщинам ею воспользоваться как, эмансипируя налево и направо, женщины начали оказывать открытое и глубокое влияние на общество. И сразу на женских платьях появилось открытое и глубокое декольте, через которое общество смогло легко рассмотреть внутренний мир женщины.
.Ну что ж, в Библии таки всё написано правильно: Авраам родил Исаака, Исаак хотел родить Иакова, но спохватился и родил швейную машинку, которая, как когда-то Спаситель, сегодня кормит семью хлебами семь тысяч голодных модельных агентств. Да, эту «машину времени на все времена» подарил творцам моды, а заодно и всем женщинам человек пусть не с одесской пропиской, но стопроцентно с одесской фамилией Исаак Зингер. А вот уже правильно распорядиться подарком предстояло женщине, и она шанс облагородить свою фигуру постаралась не упустить. Хотя, если быть до конца откровенным, очевидно, что девичью фигуру легче всего сохранить, увы, в памяти. Поэтому, наверное, самый надёжный способ ужиться с модой — это следовать за нею, но так как это советовал делать Оскар Уайльд: «Я всегда следую за модой. Но издалека».

Валентин КРАПИВА.