конце девятнадцатого-начале двадцатого века создал жанр знаменитых бродвейских шоу-мюзиклов и основал те грандиозные постановки, где сотни красавиц, сияя украшениями, перьями и фантастическими костюмами, выходят на сцену - и зал делает "ааах!"

окунулся в это дело с головой. Он ничего не умел делать - не писал текстов, не сочинял музыки, не пел, не танцевал, не рисовал. Он был гениальным импрессарио.Примерно так и было написано в его визитке.
Он принес терпкий вкус сексуальности с улиц на сцену, но обволок это такой роскошью и блеском, что на представления его ломились и мужчины и женщины.

Начав с музыкальных шоу, где главное были музыкальные и комические
номера - то есть артисты выступали в одиночестве, он постепенно перешел к грандиозным спектаклям с кордебалетом.
Первой его женой была француженка ( как она сама себя называла) Анна Хелд. Именно ей пришла в голову идея сделать в Америке шоу, подобное парижскому Фоли Бержер. И Фло набрал кордебалет назвав его девушки Анны Хелд. Анна уже не выступила ни в одном из его знаменитых Фоли, но она принесла в постановки свой европейский вкус и модное чутье. Костюмы шились у лучших мастеров, блеск их затмевал все виденное дамами, и они каждый вечер прилежно рассматривали удивительные новинки. Мужчины же неистово хлопали красавицам из труппы. Зигфельд сам без устали разыскивал и хористок и солисток. Его детище называлось коллективом из одних красавиц - ни одной некрасивой девушки не было в нем за все время.

его шоу шли с ошеломительным успехом. Девизом его было - находить самое лучшее для своих постановок. Ничего, что он не умел сам ничего - на него работали отобранные таланты. Хореографом у него был Джулиан Митчел - один из лучших сценических постановщиков того времени. Джулиан потерял слух к этому времени и чтобы срежиссировать танец он ложился щекой на рояль и слушал музыку, как биение - а затем на этот ритм сочинял танец. Слаженность танцоров он проверял, разувшись и чувствуя подошвами колебания сцены. Когда однажды за кулисами свалилась декорация - он раскричался на хористок - кто из них бил ногами не в такт.

танцевал и пел, а на сцене выступали из кружев, блесток и перьев красавицы, которым даже и играть не надо было - просто демонстрировать себя. Вот этот тип девушек, со знаком качества, и назывался - "девушки Зигфельда".
Все они мечтали выйти замуж за миллионеров. И некоторым это удавалось - богатыми красавцами были заполнены ложи залов. Многие звезды Follies стали звездами шоу-бизнеса, а потом и кинематографа.
«Фоллиз» и постепенно создавая отдельные спектакли-мюзиклы, которые тоже имели бурный успех.
Он приглашал к себе лучших комедиантов ( хотя недолюбливал их, но публика обожала), самых знаменитых и красивых танцовщиц и певиц. Честолюбивые бедные красавицы за пишущими машинками, кассами универсальных магазинов, швейными столами ателье и шляпных мастерских мечтали, что однажды к ним подойдет прекрасно одетый мужчина и произнесет заветное: « Я Фло Зигфельд . Приходите завтра к 11 часам по этом адресу».

Впрочем, так оно и было - и сам Зигфельд и его помошники без устали разыскивали новые лица для своей сцены. Если девушке везло – начиналась сказочная жизнь. Как говорил сам великолепный Фло: «я делаю свои шоу про богатых, для богатых и с богатыми людьми». Девушки на сцене должны были быть одеты не хуже чем дамы в партере, поэтому их платье шились у лучших модельеров, из самых дорогих тканей и мехов, и роскошно украшены. Туфли, жемчуга, перья – все было высшего качества. В зале сидели настоящие миллионеры, и после представлений девушек ожидали дорогие рестораны, шикарные шубы и бриллиантовые браслеты.

журналистов написал про него, что Зигфельд как ребенок выкидывает деньги на свои прихоти, не считая, в детской же уверенности, что деньги снова откуда-то возьмутся.
Бесконечные любовные истории, с которыми мирится вторая жена, зарабатывающая в кинематографе. Он построил себе новый театр, образчик стиля модерн.
Казалось его удачам не будет конца...
Но в один день 1927-го года ему позвонили и сообщили о крахе биржы. Все его капиталы испарились. А было их больше трех миллионов. Это было началом конца. Он еще пытался набрать денег и запустить новое шоу. Но публика тоже переживала тяжелые времена, зал был полупустой, шоу не окупалось. Его жена Билли отчаянно зарабатывала на долги, но они только росли. У Зигфельда открылась болезнь легких. Он всю жизнь суеверно боялся болезней. Поэтому в страхе пустился в разнузданные загулы, утопая в джине и судорожно перебирая красавиц из труппы. Но болезнь и неудачи в театре подтачивали его силы и самый знаменитый и успешный продюсер умер в 1932-м году, оставив жене и дочери многолетний хвост долгов.

В архиве представлены в основном работы фотографа Alfred Cheney Johnston + несколько плакатов.