Дмитрий Табачник - доктор исторических наук, профессор
Дни правления Ющенко заканчиваются. Привести его к власти на следующие пять лет могут разве что высадка крупного десанта марсиан под натовскими флагами или ввод крупного контингента американских 'миротворцев', вероятность чего при новом президенте США соответствует вероятности осуждения 'Нашей Украиной' зверств УПА. Появившись на свет в грязи, предательстве и обмане, оранжевый режим так же и заканчивает свое бесславное существование.
Необратимость агонии национал-маргиналов очевидна всем, кроме их главарей. Своим ослеплением они чрезвычайно напоминают верхушку Третьего рейха, строившую весной 1945 года фантастические планы по сохранению коричневого владычества над Германией, подобно тому, как Ющенко сейчас лелеет планы на дальнейшее президентство. Прятавшийся в подвале имперской канцелярии рейхсканцлер занимался в основном проведением многочасовых совещаний, результативность которых соответствовала эффективности заседаний нынешнего СНБО. Психологическое состояние фюрера накануне краха фашистского государства хорошо рисует авторитетный американский исследователь Уильям Ширер: 'Хотя физически Гитлер был уже полной развалиной и стоял перед лицом надвигающейся катастрофы, по мере того как русские продвигались к Берлину, а союзники опустошали рейх, он и его наиболее фанатичные приспешники, прежде всего Геббельс, упрямо верили, что в последний момент их спасет чудо'. Не сомневаюсь, что не менее красочно будущие историки опишут последние месяцы Ющенко и Балоги.
На наших глазах потерявший остатки адекватности, несостоявшийся мессийка горячечно меняет планы сохранения власти - одна провокация приходит на смену другой, ищутся любые предлоги для введения чрезвычайного положения, покупки и перетягивания на свою сторону псевдооппозиции или переноса президентских выборов на неопределенный срок.
Пропаганда режима изо всех сил внушает, что интересы ющенковской клики совпадают с интересами народа. В определенном плане ее глава искренен. В его затуманенном понимании единственная цель государства - обеспечение, на несколько поколений вперед, деревенского клана и предельно жадной свиты приближенных. Но было бы неправильно сравнивать нарцисса, делавшего карьеру приспособленчеством, лизоблюдством и привычкой не оставлять неотомщенным оказанное ему добро, с 'королем-солнцем'. При Людовике XIV, чья фраза - 'Государство - это я' - навеки вошла в историю, Франция процветала, и окружал он себя людьми одаренными, во всяком случае, не забывавшими об интересах страны.
Еще более сакральный оттенок носило отождествление себя с государством у российской императорской фамилии. Для Романовых самодержавие означало не всевластие, а тяжелый пожизненный долг ответственности за все происходящее в империи. Достаточно посмотреть, сколько личных средств тратили Романовы на общегосударственные нужды, в первую очередь - на помощь нуждающимся. К началу ХХ века в ведение специально созданного в 1797 году для благотворительных целей супругой Павла I императрицей Марией Федоровной 'Ведомства учреждений императрицы Марии' входило более 1000 заведений. Перечислю только наиболее важные: два воспитательных дома, около 200 детских приютов, 21 училище для слепых и 1 для глухонемых детей, 6 заведений для взрослых слепых, женские институты и гимназии, 2 коммерческих училища, Александровский лицей, 36 богаделен, 40 больниц. Всего под опекой и на содержании Ведомства состояло более 7 миллионов человек, и значительная часть средств для обездоленных регулярно выделялась из личных средств четырех российских императриц, последовательно возглавлявших государственную благотворительность. Пожертвования со стороны принимались, но каждая копейка расходовалась гласно, под общественным контролем. Невозможно представить ситуацию, чтобы одна из государынь, собрав пожертвования на 'детскую больницу будущего', потом присвоила бы их и крутила деньги в банке.
Впрочем, список вещей, невозможных в Российской империи по определению и давно никого не удивляющих в Украине, можно продолжать до бесконечности. Даже самый непримиримый революционер никогда бы не поверил, что пьяный цесаревич способен стрелять в прокурора судебной палаты и это сойдет ему с рук безнаказанно, или что государственные должности, воинские звания и ордена продаются министром двора по установленной таксе, а долю с продаж имеет лично император.
Впрочем, априори смешно сравнивать Романовых и Ющенко-Чумаченко. Как ни пыжится хоружевско-трипольский двор, как ни выводит родословные от кумовьев и братьев ясновельможных гетманов, происходящее там как будто списано со сцены бала 'новой аристократии' времен Гражданской войны из рассказа Аркадия Аверченко: 'У сапожника Сысоя Закорюкина ('Мужская и дамская обувь, заказы и починка') сегодня бал: Особняк его залит огнями, из окон на улицу доносятся звуки струнного оркестра, а мордастый швейцар вальяжно прохаживается у подъезда, щеголяя красной с желтым ливреей (родовые цвета Сысоя Закорюкина) и помахивая на потеху собравшимся мальчишкам увесистой булавой. Наверху же, у входа в зал, как это и полагается, - хозяин и хозяйка дома, Сысой и Анисья, - встречают именитых гостей. Увидев приближающегося гостя, Сысой привычным элегантным жестом вытирает руку о шевиотовые штаны и подает ребром, лихо рубанув ею воздух.
- Проходите, проходите, - приветливо говорит он. - Нечего тут топтаться.
Анисья стирает концом шейного платка пот с пылающего лба и сияюще подмигивает гостям:
- Мой-то, а? Каки кренделя выкамаривает! А?
Гости все прибывают и прибывают - один гость именитее другого: портной Птахин, слесарь Огуречный, владелец лимонадной будки Гундосов, яичная торговка Голендуха Паскудина - не та, что умерла Макридой-миллионершей, а ее сестра, Голендуха, еще один портной Обкарналов - вся самая изысканная финансовая аристократия. Среди гостей носятся даже слухи, что обещал прибыть портовый грузчик Вавило Рыклов - аристократ из аристократов, денди из дендев. Его историографы и мемуаристы утверждали даже, что он в 'двадцать одно', не моргнув глазом, ставит на карту по полтораста, двести тысяч и выпивает в день по 3 бутылки мартелевского коньяку. Наконец, все гости съехались. Оркестр грянул 'Алеша, ша', и пары закружились...
Усталая, но довольная разъезжалась по домам новая аристократия. И у подъезда долго еще можно было слышать зычные выкрики швейцара - бывшего оперного баса, творца партии Мефистофеля в 'Фаусте':
- Кучер, барон Менгден! Давай карету Гундосина.
- Шофер Голендухи Паскудиной, князь Белопольский! Заводи мотор!'
У Ющенко, как и у вождей любой примитивной варварской псевдокультуры, принцип 'государство - это я' сводится к тому, что народ должен погибнуть вместе с режимом. Он мог бы дословно повторить слова Гитлера накануне взятия Берлина: 'Если нам суждено проиграть войну, то пусть погибнет и народ. Такова его судьба... Нет необходимости обеспечивать ему условия для продолжения существования... Напротив, нам лучше самим все разрушить'. Судьба 'маленьких украинцев' считающему себя президентом любителю пчел совершенно безразлична. Они необходимы только в качестве майданной массовки, пушечного мяса внешнеполитических авантюр и для выжимания налогов. Сам термин 'маленький украинец' более чем красноречиво свидетельствует о презрительно-брезгливом отношении Ющенко к согражданам. Это несравнимо хуже, чем сталинские 'винтики'. Без винтика останавливается колоссальный механизм, а 'маленький украинец' - нечто жалкое, дрожащее у ног повелителя. Ему можно от наплыва щедрости кинуть обглоданную кость, а чаще просто не заметить копошащееся в пыли ничтожество... Само по себе публичное обращение президента 'маленький украинец', на мой взгляд, является фантастическим по безнравственности оскорблением человека. Кто внушил его автору, что он 'великий украинец'?
Однако у ющенковцев с нацистской элитой есть одно коренное отличие. Последняя не только на словах готова были уйти в Валгаллу вместе с Рейхом, но и подтвердила преданность убеждениям собственной смертью. В какой-то мере такой фанатизм внушает уважение. Геббельс не искупил совершенных преступлений самоубийством, но доказал, что способен не только отнимать чужие жизни, но и заплатить за поражение своей. Можно даже не спрашивать, способен ли на подобное хоть один член 'оранжевой' шайки, захлебывающейся в фальшивых рыданиях о 'нэньке Украине' и 'героях Крут'. У них всех счета в западных банках, особняки во Флориде и Калифорнии, гарантии безопасности от вашингтонских хозяев, включая невыдачу на Родину по требованию правоохранительных органов. Драматических сцен с принятием цианистого калия и выстрелами в висок мы не увидим - невозможно представить себе националистических пигмеев, демонстрирующих примеры 'нордической верности'. Единственной серьезной опасностью для ющенковцев станет попадание по дороге в аэропорт в руки благодарных 'маленьких украинцев'. Тогда никакие миллионы и ничто на земле не поможет - слишком много в народе накопилось чувств...
Чтобы отсрочить свое политическое небытие, Ющенко последовательно пытается вызвать в подданных психологическое состояние 'стокгольмского синдрома', т.е. отождествление заложниками своих интересов с интересами террористов. Термин был введен в 1973 году шведским психиатром-криминологом профессором Нильсом Бейеротом, в одноименной монографии проанализировавшим изменения психики заложников, захваченных в одном из стокгольмских банков. Название, конечно, условно. На мой взгляд, лучше четкое определение выдающегося психоаналитика Анны Фрейд (дочери Зигмунда Фрейда) - 'идентификация с агрессором'. Но дело не в терминологии - задолго до семидесятых годов явление было хорошо известно и применялось тоталитарными режимами. Наиболее активно психопатическое изменение сознания, видение своих интересов общими с режимом пытались вызвать нацисты, внушавшие населению, что союзники ведут борьбу не с гитлеризмом, а с народом Германии. Недаром командованием Вермахта особо опасной для личного состава считалась советская листовка со словами Сталина: 'Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское - остается'. Эти простые слова имели больший эффект, чем вся остальная агитация союзников - они объясняли, что не в интересах немцев умирать за бред маньяков. Объясняли, что 'Вечная Германия', о которой успел прокричать перед расстрелом руководитель антифашистского заговора 20 июля 1944 года граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, останется после гитлеров, так же, как и Украина останется после ющенков.
Наиболее цинично 'идентификация с агрессором' проводилась в концлагерях. Союзная авиация в последние месяцы войны точечно бомбила на их территории помещения комендатур и казармы охраны СС, что должно было облегчить возможное восстание. По указанию из Берлина заключенным пытались внушить, что союзники их хотят уничтожить, а эсэсовцы, наоборот, обеспечивают безопасность и порядок. Само собой, ни на одного узника эта психологическая обработка не подействовала, каждая падавшая на эсэсманов бомба вызывала ликование.
Правящий в Украине режим действует по тому же алгоритму - майданный агитпроп призывает, 'забыв разногласия, консолидироваться в условиях кризиса'.
Навязываемый сверху миф о решающем влиянии мирового кризиса на углубляющуюся украинскую катастрофу заслуживает отдельного разговора. Учитывая практически полное отсутствие в Украине фондового рынка, уверения, что Украина стала жертвой глобальных процессов, не выдерживают критики. Именно 'оранжевые' своей всеобъемлющей некомпетентностью, коррупцией, непрекращающейся антироссийской истерией довели экономику до состоянии коллапса. После того, как Россия на своих предприятиях закончит создание замкнутых циклов, промышленность Украины окончательно прекратит полноценное существование, и миллионы безработных приведут к социальному взрыву невероятной разрушающей силы.
Ничего, кроме омерзения, 'оранжевые' мантры о национальном единении вызвать не могут. Похожее чувство вызывал некогда скандально известный фильм итальянского режиссера Лилианы Кавани 'Ночной портье'. Недаром, в большинстве европейских стран этот шедевр извращенного садомазохистского сознания не допустили к широкому показу.
Сюжет произведения ученицы Лукино Висконти основывается на любви бывшей заключенной к офицеру СС из охраны концлагеря, ставшему после войны ночным портье. Ющенко, в силу особенностей психики (для которой тема реабилитации лагерных охранников и эсэсовцев имеет резонансно-личное звучание), похоже, видит себя украинским 'ночным портье' и возмущен лютой ненавистью к себе. Точно так же он не может понять отсутствие любви в народе к таким палачам, как Петлюра, Шухевич и Бандера. Несмотря на многолетний сеанс зомбирования, подавляющее большинство украинцев не уподобились героине 'Ночного портье' - несчастной Лючии, необратимо психологически сломавшейся в страшных условиях концлагеря. Они сумели сохранить нормальную систему нравственных координат, неотъемлемой чертой которой является ненависть к убийцам и садистам. Ющенко может сделать Шухевича хоть четырежды Героем Украины (правда, после награждения гауптштурмфюрера СС моральная ценность звания стала равнозначной жестянке с собачьей выставки), но народ никогда не забудет о жертвах фашизма и будет относиться к 'герою' 'Нахтигаля' и 201-го шуцманшафтбатальона соответствующим образом.
С тем же успехом, что и Ющенко, о 'единстве' мог говорить комендант Освенцима перед колонной, собранной для отправки в крематорий... Интересы национал-радикального режима и народа изначально диаметрально противоположны, совпасть они не могут ни при каких обстоятельствах.
Сколько воплей за последние недели было о том, что Россия начала 'газовую войну', и это угрожает интересам всех граждан Украины, что надо 'сплотить ряды' и тому подобный маразм... В чем был интерес народа Украины - в том, чтобы поддержать воровские газовые схемы, вынимающие деньги из его же кармана? В том, чтобы и дальше нувориши и кормимая ими 'семья' ежемесячно пополняли свои счета десятками и сотнями миллионов долларов? В том, чтобы на шальные газовые деньги реализовывались безумный план 'второго срока' и дальнейшее превращение украинцев в толпу бесправных холопов? В том, чтобы на газовые деньги 'раскручивать' преемника - более респектабельного и молодого?
Что может быть вообще общего между превращенными в нищих учителями, врачами, инженерами, офицерами, рабочими закрытых предприятий с 'ничего не кравшими руками', для которых миллион долларов вообще не деньги? Что может быть общего у их полуголодных детей с чадами, лакающими французское шампанское ценой в несколько тысяч за бутылку и выбрасывающими на девочек при одном заходе в бутик суммы, сравнимые с годовой зарплатой персонала целой больницы?
Что может быть общего у родителей, пытающихся самостоятельно обучить ребенка русскому языку и открыть перед ним величие русской литературы с ЭТИМИ - держащими отпрысков в англоязычных закрытых школах с углубленным изучением фашизма, где ни украинский, ни русский язык не преподаются даже факультативно? И после этого ОНИ будут говорить, что их дети собираются жить в Украине?
Аналогичные вопросы можно задавать не останавливаясь, но они риторичны... 'Оранжевая' олигархия удачно воссоздала местную вариацию режима апартеида, когда гражданство было общее, а права только у 'расово полноценных'. Более того, ющенковская модель апартеида еще более жестокая - южноафриканские расисты хоть не указывали чернокожему населению на каком языке разговаривать, в какую церковь ходить и кого считать национальными героями.
В ЮАР, против которой действовали международные санкции, 'синдром заложника' не сработал, как не сработал он ранее в гиммлеровских концлагерях. И в Германии, и в Южной Африке люди знали, что их враги не извне, а внутри страны. Безуспешны потуги и бездарных украинских последователей доктора Геббельса. Несмотря на попытки искусственно создать описанную Бейеротом психическую патологию в общегосударственном масштабе, она так и осталась явлением, присущим отдельным неустойчивым личностям в экстремальной ситуации.
То, что Украину не удалось обмануть лживыми миражами, и неприятие режима двухпроцентного президента находится накануне перехода в фазу конкретных действий, свидетельствует о многом. В народе на переживаемом историческом переломе верх взяло чувство ответственности перед будущим и памятью о великом прошлом. Происходит чудо превращения отдельных людей в единый народ, а не шутовскую мазепинскую 'мою нацию'. Подобное уже было несколько десятилетий назад. Во время Великой Отечественной войны в Украине (без учета западных областей) большинство, тем или иным образом, участвовало в борьбе с оккупантами или поддерживало эту борьбу, только законченные негодяи соблазнились пайками 'украинской вспомогательной полиции'. Подобные процессы происходили и в оккупированных странах Европы, где движение Сопротивления постепенно охватывало все более широкие слои населения.
Особо показателен пример Франции, где с предателями-петеновцами к концу войны расправлялись еще более сурово, чем с немцами. Для награждения участников французского движения Сопротивления и бойцов 'Сражающейся Франции' было учреждено немало государственных наград - 'Орден Освобождения' как высший знак отличия Резистанса, 'Медаль Сопротивления' для награждения маки, 'Медаль депортации и интернирования за участие в Сопротивлении', 'Медаль благодарности освобожденной Франции', 'Медаль депортации и интернирования по политическим мотивам', 'Крест бойца-добровольца Сопротивления', 'Медаль патриотов, сопротивлявшихся оккупации в департаментах Рейн и Мозель'.
Среди этих высоких отличий почетное место занимает наиболее массовая - 'Медаль непокоренного', надпись на которой, начертанная под лотарингским крестом, гласит: 'Я дал хороший бой'. Ею награждались граждане, сохранившие честь и достоинство в период оккупации, по-разному, но приближавшие час освобождения. Они саботировали выполнение приказов оккупантов и правительства Виши, помогали Сопротивлению, прятали сбежавших советских военнопленных и евреев, лечили и укрывали раненых маки, участвовали в общественном бойкоте коллаборационистов - в общем, просто оставались людьми в тяжелейших условиях. А остаться человеком можно всегда - и при коллаборационистском режиме Петена и при националистическом режиме Ющенко...
Если в Украине учредят подобную награду, то ею смело можно будет награждать миллионы украинцев и целые города, в первую очередь - героические Севастополь, Одессу, Харьков, Феодосию. 'Оранжевое' психологическое манипулирование оказалось по отношению к ним таким же бесплодным, как все годы хуторянского тоталитаризма. Можно не сомневаться, что близок час, когда общее неприятие национал-фашистской уголовной власти, согласно непреложному философскому закону, перейдет из количества в качество, и ведущийся каждым из нас 'хороший бой' увенчается общей победой.
