Цитата сообщения Ермоловская_Татьяна

Вечером 12 августа 1741 года небо над Санкт-Петербургом вспыхнуло сотнями огней, зажегшихся почти одновременно над Невою, против Зимнего дворца, над Петропавловской крепостью, Адмиралтейством и Конюшенным двором.

Постепенно в море ярких вспышек, поначалу сливавшихся в один накрывший столицу огненный шатер, проступили несколько искусно иллюминироанных картин: Аполлон на колеснице, женщина, любовно обнимающая небольшое дерево, две аллегорические фигуры: Крепость и Сила, стоящие у такого же деревца с надписью «Сими хранимо возрастет»… Столь витиевато задуманные и тщательно воплощенные в огненном сиянии аллегории призваны были прославлять само имя и будущее благополучное царствование юного императора Иоанна Антоновича, которому в тот теплый августовский день минул один год отроду…

Ни сам император, по-видимому, мирно почивавший в тот поздний час в своей кроватке, ни его родители – императрица-регентша Анна Леопольдовна и ее муж принц Антон-Ульрих Брауншвейгский, наблюдавшие разноцветное сияние из окон Зимнего дворца, не догадывались о поджидавшем их роковом повороте судьбы.

Для царства рожденный?

Восшествие на российский престол младенца Иоанна Антоновича, провозглашенного императором в октябре 1740 года в двухмесячном возрасте, стало результатом хитросплетения десятков судеб и множества интриг, не прекращавшихся вокруг российского трона после смерти Петра Великого.


В сущности интриги эти породил сам Петр, среди прочих старых традиций решивший попрать и существовавший веками ритуал престолонаследия. В 1722 году специальный указ отменил прямую передачу трона и предоставил царю право самостоятельно избрать наследника: Петр тревожился за судьбы начатых им реформ и хотел оставить страну достойному преемнику.

Однако судьба жестоко надсмеялась над первым российским императором. Как все крепкие от природы люди, о собственной смерти он рассуждал лишь умозрительно и до последней минуты не был к ней готов: Петр I умер, не назначив преемника, хотя от момента выпуска указа до смерти императора в 1725 году прошло достаточно много времени.

В драку за империю, так неожиданно оставленную без присмотра ее основателем, вступили все: бывший соратник Александр Меншиков, воспрявшие духом после смерти Петра оппозиционеры-бояре, прижившиеся в России иностранцы Остерман и Миних… Еще больше ситуацию осложнил обрушившийся на царственный дом шквал неожиданных и скорых смертей. В 1727 году умирает Екатерина I, успевшая среди прочих документов подписать указ, передающий после ее смерти трон внуку Петра, сыну казненного царевича Алексея. Но 18 января 1730 г., в день своего предполагаемого бракосочетания с Екатериной Долгорукой от оспы умирает и сам пятнадцатилетний Петр Второй.

В ночь с 18 на 19 января, когда тело императора-подростка еще не успели предать земле, высший правящий орган империи, Верховный тайный совет, начал совещаться о новом государе. Прямых потомков дома Романовых по мужской линии в живых более не осталось. В результате для обсуждения было предложено четыре кандидатуры: цесаревна Елизавета Петровна (дочь Петра Первого и Екатерины I), «царица-бабка» Евдокия Лопухина (постриженная в монахини первая жена Петра I, мать покойного царевича Алексея), герцог Голштинский, муж также уже покойной к тому времени дочери Петра I Анны и, наконец, несостоявшаяся жена Петра Второго княжна Долгорукая. Екатерина I в своем завещании на случай если Петр Второй умрет бездетным, назначала наследницей трона Елизавету. Однако, совещавшиеся постарались об этом забыть. По их мнению, Елизавета была слишком молода и легкомысленна. Вряд ли эти аргументы можно считать серьезными. Ведь Елизавете был уже 21 год, и совершеннолетней она была объявлена восемь лет назад. Скорее главным аргументом против нее был хоть и легкий, но независимый нрав Петровой дочери, которым она очень напоминала покойную мать.

Час шел за часом, приближался рассвет, а ночное бдение Верховного тайного совета оставалось безрезультатным: ни одна из кандидатур не могла собрать нужного количества голосов. Вот тогда-то и вспомнили про герцогиню курляндскую Анну.

Из курляндской грязи в российские князи

Анна была племянницей Петра, дочерью его сводного старшего брат Ивана Пятого, вместе с которым Петр некогда взошел на российский престол после смерти сначала своего старшего брата Федора. Болезненный и тяготящийся обязанностями правителя Иван охотно отдавал младшему брату пальму первенства. Петр же в ответ старался никогда не причинять Ивану никаких неудобств. Как и Петра, Ивана рано женили, выбрав ему в жены представительницу старинного боярского рода – Прасковью Салтыкову. Так что, несмотря на свое слабое здоровье и раннюю смерть царь Иван успел стать отцом пяти дочерей, из которых выжили трое. Анна была средней. Правда, злые языки утверждали, что отцом принцесс был вовсе не царь Иван, а некий стрелец. Но слухи слухами, а официально царевны считались племянницами императора Петра, который, рассматривал их как отличную разменную карту в политической игре, впрочем, как и собственных дочерей.

Старшую Екатерину выдали замуж за Карла Леопольда, герцога Мекленбург-Шверинского, а среднюю Анну за молодого герцога Курляндского Фридриха-Вильгельма, племянника прусского короля. Увы, оба брака оказались неудачными. Екатерина прожила с мужем шесть лет, после чего принялась слезно умолять дядю-императора разрешить ей вернуться в Россию. Характер герцога был несносен, да и немецкие порядки воспитанной в московских теремах Екатерине были сильно не по душе. Получив милостивое разрешение, она вернулась на родину вместе с маленькой дочкой. Однако когда домой запросилась и Анна, овдовевшая через несколько месяцев после свадьбы, Петр рассердился и разрешения на возвращение не дал, повелев племяннице оставаться в Курляндии. Там Анна Иоанновна, не имея никакой власти, и прожила вдовой почти два десятилетия.

К утру 19 января 1730 года Верховный тайный совет решил, что именно она и станет новой русской императрицей. А 15 февраля Анна Иоанновна уже торжественно въезжала в Москву.

Родная кровь

Едва отгремели праздничные фейерверки, как новоиспеченная императрица вплотную столкнулась с тем же вопросом, который мучил и ее предшественников – вопросом о наследнике. Анне было уже под сорок – возраст критический для того времени. И надежд на то, что она успеет выйти замуж и обзавестись потомством, было мало. В 1732 году Анна Иоанновна объявила, что трон наследует потомок по мужской линии ее племянницы Елизаветы-Екатерины-Христины, той самой маленькой девочки, которую ее мать и сестра Анны герцогиня мекленбургская Екатерина Иоанновна привезла из-за границы в 1719 году. При крещении девочке было дано имя Анны Леопольдовны.

Императрица приблизила племянницу к себе, а после смерти Екатерины в 1733 году по сути дела заменила ей мать. Почти в то же время четырнадцатилетней Анне начали присматривать мужа. Кандидатов оказалось двое: маркграф бранденбургский Карл и принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Беверн-Люнебургский, второй сын герцога Фердинанда-Альбрехта Брауншвейг-Бевернского и Антуанетты Амалии Брауншвейг-Вольфенбюттельской. В результате сложных политических интриг выбор пал на Антона-Ульриха, которому предложили приехать в Россию для знакомства с невестой.

28 января 1733 года восемнадцатилетним юношей он прибыл в Петербург, где был принят на русскую службу и присутствовал при торжественном обряде принятия принцессой Анной православия. Однако свадьбы ему пришлось ждать целых четыре года…

В Антоне-Ульрихе не было ровно ничего, что могло бы привлечь девичий взгляд. Юноша был невысок ростом, узок в плечах, к тому же заикался. А разглядеть за этой неказистой внешностью редкостное сочетание мягкого характера и жизненной стойкости юной Анне не хватало мудрости. На брак с Брауншвейгом она согласилась лишь тогда, когда узнала, что фаворит ее тетушки канцлер Бирон лелеет надежду женить на принцессе своего сына. Неприязнь Анны к юному Бирону была более сильным чувством, чем холодное равнодушие к Антону-Ульриху, и в июле 1739 года брак, которого так долго ждал принц Брауншвейгский, был заключен. О том, сколько невзгод принесет ему его долгожданная женитьба, бедный принц не мог и подумать.

Рождение у Анны Леопольдовны и Антона-Ульриха сына, случившееся в августе 1740 года, было отпраздновано с пышностью, приличествующей рождению законного наследника престола. Чтобы закрепить этот титул за младенцем, которого назвали в честь прадеда Иоанном, был выпущен специальный указ. А спустя два месяца императрица Анна Иоанновна скончалась, оставив на троне Иоанна Антоновича, регентом при котором по завещанию был объявлен ее многолетний фаворит Бирон.

Обиды, нанесенной ему Анной Леопольдовной, Бирон не забыл и, едва став регентом, принялся запугивать родителей малолетнего императора тем, то отнимет у них сына. Вражду между Анной Леопольдовной и Бироном искусно использовал Миних, давно мечтавший отстранить Бирона от власти. В результате совершенного 8 ноября 1740 переворота регентшей при малолетнем императоре стала его мать Анна Леопольдовна, а ее муж получил чин генералиссимуса. Однако торжество их продлилось недолго...

Соперницы

Анна Леопольдовна не раз проявляла странную беспечность по отношению в цесаревне Елизавете Петровне. Даже кроткий Антон-Ульрих не раз предлагал супруге внимательнее присмотреться к Елизавете и слишком частым визитам, которые наносили ей офицеры гвардии. Однако Анна не вняла советам мужа. Возможно, у этой истории есть простое жизненной объяснение: почти сразу после рождения Иоанна Антоновича Анна Леопольдовна снова забеременела и летом 1741 года была что называется «на сносях»: сестра Иоанна принцесса Екатерина Антоновна родилась в конце июля 1741 года. Стоит ли удивляться тому, что вместо того, чтобы заниматься государственными делами, Анна целыми днями просиживала в своем будуаре одетая в простую холщовую блузу, а ее любимым развлечением была игра в карты с фавориткой Юлией Менгден.

Анна Леопольдовна была бесхитростной и беспечной: все, что происходило в ее жизни, совершалось помимо ее воли, а если и случались катаклизмы, подобные аресту Бирона, то лишь потому, что Анна от неуверенности в себе обращалась в трудную минуту к кому-нибудь за советом, а ее советчики слишком ретиво брались за дело.

Примерно в том же положении находилась и цесаревна Елизавета. Эта веселая и сентиментальная дама мало думала о троне. А если таковые мечты и посещали ее, то скорее это были мысли о пышных балах и приемах, которые она могла бы задавать, сделавшись императрицей. Обе они, и Анна Леопольдовна и Елизавета Петровна, были по сути дела просто женщинами, которые если и мечтают о власти, то лишь как о средстве побаловать себя нарядами и развлечениями, а вовсе не как о возможности вершить судьбы мира. Увы, рядом с каждой из них было слишком много людей, которые жаждали вершить эти судьбы их руками.

Оправившись от родов, Анна попыталась вызвать Елизавету на откровенный разговор. Они с цесаревной долго осыпали друг друга взаимными упреками, но после обе расплакались, обвинили во всех недоразумениях своих недоброжелателей и мирно разошлись. А несколько дней спустя малолетний император, его родители и крошечная сестра были арестованы прямо в своих опочивальнях. Интересно, что Елизавета, как могла, постаралась смягчить удар: она сама вошла в покои Анны и разбудила ее, дабы не пугать молодую женщину звоном гвардейских сабель и стуком сапог.

Катастрофа

Поначалу особых бед ничто не предвещало. Елизавета увезла арестованное семейство из дворца в собственных санях, закутав малюток в свои шубы. Иоанна она несла на руках сама... А вскоре Брауншвейгам было велено собираться в дорогу. В манифесте 27 ноября 1741 года, говорившем об упразднении правительства императора Иоанна, было объявлено, что императрица, «не хотя никоих им учинить огорчений», отправляет Брауншвейгов за границу. И 12 декабря 1741 года Анна Леопольдовна с семейством выехала из столицы. Однако в Риге, куда они прибыли в марте 1742 года, их неожиданно ждал арест.

Очень возможно, что этот арест был спланирован заранее, но провести его в Петербурге, который еще помнил недавние пышные торжества по случаю дня рождения малолетнего императора, Елизавета не решилась. Вскоре все семейство вместе с двумя младенцами оказалось в крепости Динамюнде. Здесь Анна родила еще одного ребенка-девочку Елизавету. Что заставило ее назвать дочь именем своей гонительницы? Может быть, давая новорожденной имя императрицы, Анна простодушно надеялась на снисхождение от венценосной тезки? Так или иначе, но надежды ее оказались напрасны.

Ситуацию, в которую попала семья Брауншвейгов, осложняло то обстоятельство, что, едва потеряв престол, Иоанн Антонович автоматически стал флагом всех оппозиционных сил. Мышление тех лет не предполагало другого устройства государства, кроме монархического. И всякий, недовольный Елизаветой, первым делом задумывался о передаче трона от нее к Иоанну.

Очень скоро опальный император, едва научившийся говорить и ходить, был отделен от семьи и заключен под стражу. Само же семейство было в начале 1744 года переведено из Динамюнде в Раненнбург. Формальным поводом для новых репрессий стал раскрытый заговор с участием прусского короля, якобы готовившегося поддержать силы, стремящиеся вернуть престол Иоанну Антоновичу. Конечно, прусский король все обвинения отверг. Но Брауншвейгам это уже помочь не могло.

Холмогоры

Местом их новой ссылки было решено избрать Соловецкий монастырь, и в начале осени 1744 году обоз с августейшим семейством снова двинулся в путь. Анна была вновь беременна, и остается только удивляться ее природному здоровью, позволившему ей перенести страшную дорогу по раскисшим осенним проселками и сохранить ребенка. В Раненнбурге семья Брауншвейгов была вынуждена оставить последних верных друзей: Юлианну Менгден и адъютанта принца Антона-Ульриха, полковника Геймбурга. Малыша Иоанна везли в Соловки отдельно, и родители даже не знали, где ныне находится их несчастный сын.

Впрочем, до Соловков семье добраться не удалось: обоз двигался медленно и прибыл в Холмогоры тогда, когда переезд в Соловки был уже невозможен из-за ледовых торосов. Здесь семейству Брауншвейгов суждено было остаться в страшном одиночестве на долгих тридцать шесть лет.

Жить их поместили в бывшем архиерейском доме, обнесенном высоким тыном. Здесь, в марте 1445 года Анна родила сына, которого нарекла Петром (еще одна простодушная и наивная надежда отчаявшейся женщины на милость Елизаветы). Среди немногочисленных развлечений заключенных были прогулки по саду при доме и катанье в карете, но не далее двухсот сажен от дома, и то в сопровождении солдат.

В феврале 1746 года Анна родила своего третьего сына и пятого ребенка – царевича Алексея. Его появление на свет стоило матери жизни. Заболев родильной горячкой, она скончалась. Ей было двадцать восемь лет. Несмотря на опалу и тяжкие преследования похоронена Анна Леопольдовна была со всеми подобающими ее сану почестями. 7 марта 1746 года ее тело было отправлено в Петербург, где несчастная и упокоилась в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Елизавета присутствовала на похоронах и даже прослезилась. Причиной смерти Анны объявили огневицу, а о рождении принцев Петра и Алексея народу сообщать не стали.

Дети-узники

После смерти жены на руках Антона-Ульриха осталось четверо крошечных детей. Самой старшей Елизавете было пять лет, самому младшему Алексею не было и месяца. По странной иронии судьбы в те страшные годы, когда детская жизнь была не дороже жизни новорожденного котенка, а многие королевские династии десятилетиями тщетно мечтали о наследнике, все дети Брауншвейгов выжили и скоротали в северной ссылке не только сиротливое детство, но и томительную подневольную юность. Впрочем, юность эта, проведенная в теплом семейном кругу невероятно привязанных друг к другу сестер и братьев, все же имела, возможно, свои маленькие прелести. А вот одинокая жизнь их старшего брата Иоанна кажется по-настоящему страшной.

До 1756 года его содержали в Холмогорах, однако, не позволяя видеться с семьей. Остается только удивляться как в полной изоляции от родных, порученный попечению одних лишь военных и безграмотной прислуги смог выжить этот мальчик. Еще более удивительным остается то, как он смог сохранить разум и даже выучиться читать, несмотря на то, что учить его чему-либо, было строжайше запрещено. Возможно, единственное объяснение этому чуду – людская доброта, которая, несмотря на высокие заборы и строгую охрану, просачивалась в одиночку к несчастному. Кстати, единственной книгой, которую разрешено было иметь при себе Иоанну, была Библия.

Чтобы изгладить всякое воспоминание об императоре Иоанне в обществе, документы, упоминавшие о его правлении, изымались из обращения, монеты с его вензелем переплавлялись, и даже газеты, в которых содержались отчеты о посвященных Иоанну торжествах, вырывались из подшивок. Так из нескольких сотен гравюр, изображающих фейерверк в честь его дня рождения в 1741 году сохранилось лишь две.

Кое-что из документов тех лет сохранилось в иностранных архивах, в России же обнаружить государственные документы времен Иоанна Антоновича – редкая историческая удача.

По замыслу Елизаветы, Иоанн не должен был знать ни кто он, ни почему содержится под стражей. Но и этот замысел оказался неисполненным. Известен случай, когда в ответ на грубость стражника Иоанн с достоинством ответил: «Как смеешь ты на меня кричать? Я здешней империи принц и господин ваш…». Впрочем, кто знает, возможно, окажись Иоанн менее стойким в лишениях, он смог бы рассчитывать если не на свободу, то на более мягкие условия заключения.

Когда несчастному узнику исполнилось шестнадцать лет, его решено было перевести из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость, где он провел еще восемь лет заточения. Есть известия о том, что в заточении его навещали монархи, сменившие на троне Елизавету – сначала Петр Третий (племянник Елизаветы, сын ее старшей сестры Анны Петровны, скончавшейся при рождении мальчика), а затем его жена, известная в русской истории как императрица Екатерина Великая. Однако, ни один из них не был настолько смел, чтобы освободить несчастного, ни в чем не повинного юношу или хотя бы облегчить условия его заключения. Более того, известна инструкция Петра III, предписывающая главному надсмотрщику: «Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противиться или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкой и плетью».

Екатерина же и вовсе дала страже указание ни в коем случае не допускать освобождения Иоанна, а если попытка такового освобождения будет организована извне, немедленно умертвить узника. Резонно предположить, что причиной такой жестокости могла быть неожиданно обнаруженная монархами досадная адекватность Иоанна и его несмотря ни на что сохраненное человеческое достоинство. Как известно, особо жестоки сильные мира сего бывают с теми, кого боятся. А боятся они сильных…

Смертельная свобода

Роковая попытка освобождения опального императора была предпринята в июле 1764 года поручиком Василием Мировичем. Никаких личных приязненных чувств к Иоанну Мирович не питал, а освободить его пытался только из озлобления на Екатерину за неоднократный отказ в просьбе о возвращении потомственных имений. Обедневший потомок некогда богатых и знатных малороссийских дворян Мирович находился однажды в карауле в Шлиссельбургской крепости, где узнал, что таинственный узник и есть бывший император Иоанн Антонович. Нелепый бунт Мировича стоил жизни и ему самому, и Иоанну. Иоанн был убит тюремной стражей, а Мирович казнен через два с половиной месяца по приговору Сената. Существует неподтвержденная версия, согласно которой бунт Мировича спровоцировала сама Екатерина, чтобы избавиться от бывшего императора. Кстати, интересно отметить, что Елизавета не решились попросту умертвить Иоанна, хотя легко могла сделать это. Но исконный русский трепет перед царской кровью и царской короною был в дочери Петра еще слишком силен. Прибывшая же из «просвещенной Европы» Екатерина была гораздо свободнее в мыслях, словах и поступках…

Местом погребения Иоанна Антоновича считается Шлиссельбургская крепость, и на сегодня он единственный из российских императоров, чье место захоронения до сих пор точно неизвестно. В отличие от останков Николая Второго и его семьи, искать кости Иоанна никто не торопится…

Без Иоанна

Даже после смерти своего злосчастного старшего брата семейство Брауншвейгов, по-прежнему проживавшее в Холмогорах, не обрело свободы. Правда, сразу после своего восшествия на престол Екатерина Великая предложила Антону-Ульриху вернуться на родину. Его сестра, датская королева Юлиана-Мария, и брат, знаменитый полководец Фридрих Бруншвейг, стали к тому времени заметными в Европе людьми, и Екатерина сочла разумным проявить свою монаршую милость. Однако Антон–Ульрих эту милость отверг: поскольку ему не было разрешено взять с собою детей, он предпочел остаться в Холмогорах. Россия, которая была так мало приветлива к бедному Брауншвейгу, тем не менее, давно стала для Антона-Ульриха родною. Дети его были крещены в православии и кроме русского языка не знали другого.

О детях Брауншвейгов ходили упорные слухи, что они хилые и припадочные. Однако трудно себе представить, чтобы болезненные от рождения люди в условиях сурового северного климата дожили до столь зрелых лет. Что же касается их слабоумия, то слухи о нем, скорее всего, преувеличены, причем возможно даже с подачи самого отца или людей, желавших детям добра. С припадочных и слабоумных спросу, как известно, всегда меньше. Скорее всего, Екатерина, Елизавета, Петр и Алексей, выросшие сиротами, лишенными материнского тепла и воспитанные простыми крестьянами, были просто боязливыми, тихими, малообщительными людьми.

В мае 1774 года ослепший шестидесятилетний Антон-Ульрих скончался. Место погребения его неизвестно. Архивные документы свидетельствуют, что в ночь с 5-го на 6-е мая тело было вынесено в гробе, обитом черным сукном с серебряным позументом, и тихо похоронено внутри ограды дома, где содержался покойный. Караульным было строжайше воспрещено рассказывать о месте захоронения.

Окончательно осиротев, принцы и принцессы Брауншвейги еще долгих четыре года прожили в Холмогорах. В 1780 году по ходатайству их тетки королевы Юлианы-Марии Екатерина решила выслать несчастных в датские владения, где им был назначен для жительства городок Горсенз в Ютландии. Для привыкших к Холмогорам Брауншвейгов такое освобождение было страшнее неволи. Однако монаршая милость была столь же неумолима как некогда монарший гнев.

В ночь на 30 июля на фрегате «Полярная звезда» Брауншвейги отплыли от берегов России. Нужно сказать, что всегда стремившаяся казаться в глазах Европы просвещенной и сердобольной, Екатерина щедро снабдила изгнанников всем необходимым: одеждой, посудой и прочим скарбом. Для содержания несчастных в Горсензе каждому из них была назначена пожизненная пенсия в 8000, а всем вместе – 32000 рублей. Эта сумма выдавалась от русского двора полностью по 1807 года, то есть до смерти последней представительницы этого злосчастного семейства. 20 октября 1782 года скончалась принцесса Елизавета, 22 октября 1787 года – умер принц Алексей, а 30 января 1798 года – Петр. Единственно оставшейся в живых к началу XIX века была принцесса Екатерина. Она тщетно просила у императора Александра (пятого, не считая родного брата, из выпавших ей на протяжении жизни русских монархов) разрешения вернуться в Россию и окончить жизнь свою монахиней. Однако даже в такой малости последней представительнице несчастного семейства было отказано. Екатерина скончалась в Горсензе 9 апреля 1807 года и погребена там же вместе с сестрой и братьями.

Возмездие

Судьба отомстила Елизавете, так беспощадно расправившейся с несчастной семьей Брауншвейгов. Череда трагических смертей в результате заговоров преследовала дом Романовых на протяжении всего существования. Ревностно оберегаемый Елизаветой племянник, император Петр III, супруг Екатерины Великой, был умерщвлен в результате заговора, его сын Павел I пал жертвой сыновнего бунта… И наконец Александр II был взорван народовольческой бомбой…. Зло не бывает безнаказанным. Только иногда наказание за него падает на головы далеких потомков.

Антонина Крищенко.
журнал «Аэропорт»


tatasoz-