Мария Лещинская (в некоторых источниках – Лачинская) принадлежала к старинному, но обедневшему польскому роду. После смерти отца она, младшая из шести детей этого семейства, была больше озабочена судьбой своей страны, чем нарядами. Учитель Николай Шопен (отец великого композитора) писал на полях ее учебной тетради: «К чему такой чрезмерный восторг? Как приложить ваши причитания о бедной Польше к истории Пунических войн?»

Марыне, как звали ее близкие, предлагал руку и сердце красивый, богатый молодой человек. И хотя симпатии девушки ни у кого не вызывали сомнения, она нашла в себе силы отказать жениху: он был сыном русского генерала, «притеснителя» ее несчастной родины. По некоторым сведениям, Марыня сделала это не по своей воле и даже собиралась бежать с возлюбленным, но все-таки не решилась.

В восемнадцать (по некоторым источникам – в шестнадцать) лет Мария стала супругой 70-летнего вдовца Колонна-Валевского, женившегося третий раз. Долги ее семьи были уплачены, родовое поместье восстановлено, а брат отправлен учиться во Францию. И не только это… В свете шептались, что этим браком спасалась честь семьи Лещинских: Мария шла под венец, будучи беременной. Достоверно одно: сына она родила спустя шесть месяцев после свадьбы, и отцом его вряд ли можно считать Валевского. В это легко верится – ведь и спустя годы престарелый муж польской красавицы с легкостью дал свою фамилию ее ребенку от Наполеона!

«1 января 1807 года Наполеон, направляясь в Варшаву, остановился для смены лошадей возле городка Блонь, – пишет французский историк Ги Бретон. – Его карету немедленно окружила восторженная толпа. Внезапно она расступилась, давая дорогу двум элегантным женщинам. Самая красивая из них, блондинка с нежными голубыми глазами, в национальном головном уборе, сказала по-французски: «О, мсье, я умоляю вас, проведите нас к Императору и сделайте так, чтобы я смогла поговорить с ним несколько минут с глазу на глаз».

Это оказалась Мария Валевская, наивно и искренне приветствовавшая победителя. На другой день «неистовый корсиканец» приказал разыскать приглянувшуюся ему красавицу. И 18 января Дюрок, генерал по особым поручениям, приехал пригласить ее на бал.

Вторая встреча Бонапарта и Марии произошла уже в польской столице. До этого старый граф держал молодую супругу в строгости, почти в затворничестве. Юная пленница всегда казалась грустной, и Наполеон тотчас заметил это. Он мгновенно выделил ее из блестящей толпы остальных дам.

По воспоминаниям одной из них, император вошел в зал, как на поле битвы или на военный парад. Увидев целый ряд красавиц, ожидающих своей очереди быть ему представленными, громко воскликнул: «Сколько же в Варшаве прекрасных женщин!» И – задержался перед пани Валевской. На следующий день шумел весь город. Подумать только, на балу Наполеон пригласил танцевать какую-то действительно очаровательную, но в аристократических кругах почти неизвестную даму из окрестностей Ловича. Валевская сразу же стала центральной фигурой всех балов и приемов: вокруг нее толпились французские генералы, польские вельможи и немецкие князья.

«Очаровательная, она являла тип красоты Греза, – живописала ее словесный портрет мемуаристка Анна Потоцкая. – У нее были чудесные глаза, рот, зубы. Улыбка ее была такой свежей, взгляд таким мягким, лицо создавало столь привлекательное целое, что недостатки, которые мешали назвать ее черты классическими, ускользали от внимания».

Любвеобильный Бонапарт принялся завоевывать Марию на следующее же утро после бала. Но победы добился не сразу. Два его любовных письма остались без ответа. Вот одно из них:

«Я никого не видел, кроме вас; я никем не восхищался, кроме вас; я никого не хочу, кроме вас. Поскорее ответьте мне и утолите нетерпеливую страсть. Н.».

Мария ничего не ответила на столь откровенный призыв.

Лишь третье послание императора достигло своей цели. В нем, наряду с пылкими клятвами и трогательными мольбами о свидании, упоминалось слово, столь значимое для Марии, – Отечество:

«О! Придите, придите! Малейшее желание Ваше будет исполнено. Ваша родина станет для меня еще дороже, если Вы сжалитесь над моим бедным сердцем. Н.».

Мария сдалась на милость судьбы. Кто знает, каких мук, какой внутренней борьбы стоил ей, замужней женщине и истовой католичке, подобный шаг…

В объятия Наполеона Валевскую толкнуло еще и обращение к ней самых известных людей Польши. От имени двенадцати миллионов поляков они умоляли Марию посетить Наполеона:

«Во все века женщины оказывали огромное влияние на мировую политику… Мужчина отдает жизнь во имя чести Родины, а от женщины не требуется иных жертв, кроме тех, что предназначены ей самой природой, и она обязана принести их тогда, когда они будут необходимы, как бы ей ни было тяжело…»
«К счастью, нашлась такая женщина, какой они не встретили бы за сто лет: простая, наивная, стыдливая, бескорыстная, одушевленная лишь страстной любовью к родине, способная внушить глубокое чувство и истинную любовь, воплотившая в себе все, что есть привлекательного и благородного в польской нации», – рассуждает Фредерик Массон в своем исследовании «Наполеон и его женщины».
«Она приехала. Он закатил ей ужасную сцену, – пишет в двухтомном труде «Жозефина» Андре Кастело, – раздавил каблуком ее часы, угрожал точно так же обойтись с Польшей, если Мария «отвергнет его сердце». Перепуганная его безумным взглядом, она упала в обморок. Придя в себя, она поняла, что принадлежит ему».

Об этом стремительном романе вскоре узнала императрица Жозефина – неверная креолка, так и не подарившая Наполеону наследника. В волнении она написала, что приедет к императору. Тот поспешил ответить, что не желает даже думать об этом: здешний климат ей не подходит…

Мария Валевская искренне полюбила императора. Однажды она призналась преданному слуге Наполеона Констану: «Все мои мысли исходят от него и возвращаются к нему. Он для меня все, моя будущность, вся моя жизнь».

Сблизившись с Бонапартом, Валевская прежде всего позаботилась о собственной репутации и репутации мужа – разошлась с графом Колонна-Валевским, получив при этом половину его состояния. Император не расставался с Марией ни в Варшаве, ни позже – в замке Финкенштейн, что в Западной Пруссии. Там они вели тихое, монотонное существование, подобное тому, которое Мария вела некогда в поместье своего старого мужа.

Эта идиллия закончилась с началом нового похода Франции против пруссаков и русских. Бонапарт вернулся в Париж… Обещание, данное им Валевской, так и осталось невыполненным – целостность и независимость Польши, поделенной между Россией, Австрией и Пруссией, восстановлены не были. Опечаленная и оскорбленная Мария наотрез отказалась приехать к Бонапарту в Париж, куда он настойчиво звал ее.

Лишь когда началась война с Австрией, пани Валевская последовала за Наполеоном в Шенбрун. Там она поняла, что ждет ребенка, и не скрыла этого от венценосного возлюбленного. Наполеона это безмерно обрадовало: ведь Жозефина сумела внушить ему, что именно он неспособен к деторождению. Император окружил Марию вниманием и, окрыленный, вернулся во Францию – готовиться к разводу с Жозефиной и… к свадьбе с австрийской принцессой Марией-Луизой. Она же отправилась в Польшу и там, в родовом замке Валевич, в мае 1810 года разрешилась от бремени сыном. Его назвали Александром Флорианом Жозефом.

Через несколько месяцев Валевская все-таки приехала в столицу Франции… Но там произошли существенные перемены – отныне на троне рядом с Бонапартом восседала новая супруга. Она, родившая Наполеону законного наследника, занимала теперь все его помыслы. И Марии Валевской, и отринутой Жозефине следовало довольствоваться только дружеским расположением властителя. Общее несчастье, как часто и бывает, сблизило этих женщин: Мария часто приходила вместе с сыном к экс-императрице, и та очень трогательно относилась и к малышу, и к его матери.

Александра Флориана Жозефа показали Наполеону. Отец нежно поцеловал сына и нарек его «имперским графом». Но в посещениях дворца Тюильри Валевской было отказано…

Впрочем, есть и другие сведения. По утверждению Ф. Массона, всегда, когда у императора появлялась возможность, он приезжал к ней на короткое время или приглашал ее в замок вместе с сыном… И никто, кроме поляков, не подозревал об этих отношениях.

В апреле 1814 года, когда все уже поняли, что звезда Наполеона клонится к закату, когда почти все покинули его, верная полька ночь напролет просидела у дверей его спальни. Она хотела хоть как-то утешить любимого, поддержать его, но он так и не вышел к ней, раздавленный отчаянием. На рассвете измученная Валевская покинула Фонтенбло… Наполеон, поглощенный своими мыслями, справился о ней только через час после ее отъезда. «Бедная женщина! – проговорил он, – она будет думать, что ее забыли!»

Низверженный император, заточенный на острове Эльба, тщетно ожидал Марию-Луизу. Одиночество пленника скрасили здесь лишь три женщины: его мать, сестра – принцесса Полина – и Мария Валевская, «польская супруга» Бонапарта. Она прибыла на Эльбу вместе с подросшим сыном, которому было в ту пору чуть более четырех лет. Мальчик в польском национальном костюмчике прогуливался под пышными каштанами, и под ними же поставили палатку. В нее с причала быстро прошла Мария. Наполеон проследовал за ней. Они пробыли вместе два долгих и (таких коротких!) счастливых дня…

Простодушные жители Эльбы были уверены, что Бонапарта навещала его законная супруга Мария-Луиза с наследником. Они заблуждались – бывшая австрийская принцесса не относилась к числу женщин, для которых голос души и сердца превалировал над всем остальным. Ее брак с повелителем Франции носил чисто политический характер и не отличался искренностью чувств и силой взаимного влечения. Мария-Луиза вернулась на родину и вскоре после смерти супруга тайно вышла замуж за австрийского генерала Нейперга, а позже – за французского графа, генерала Бомбелла.

Пани Валевская была предана Бонапарту в дни блеска и славы, в дни поражений и падений… Она находилась рядом с Наполеоном и после Эльбы, во время так называемых «ста дней», когда снова ненадолго взошла звезда императора. Теперь уже она не делала, как ранее, тайны из своих отношений с ним, не боялась никого скомпрометировать. Открыто появлялась в Елисейском дворце в изящных туалетах исключительно темных цветов.

Последняя встреча Марии Валевской с возлюбленным произошла 28 июня 1815 года в Мальмезоне, куда Наполеон вызвал ее через десять дней после поражения при Ватерлоо. Это было прощание. Они больше не встретились, хотя Мария просила разрешения сопровождать поверженного императора на остров Святой Елены. Получив отказ, она сочла себя свободной от каких-либо обязательств. Полтора года жила воспоминаниями, воспитывала детей. Граф и генерал Филипп Антуан д`Орнано, двоюродный брат императора, долгое время любивший Марию, не оставлял надежды на брак с ней и действительно добился своего счастья: 7 сентября 1816 года в Льеже пани Валевская стала его женой (камергер Валевский умер еще в 1814 году).

Этот брак, говорят, очень огорчил пленника Святой Елены. Император, по свидетельствам очевидцев, «всегда сохранял чрезвычайно нежные чувства к г-же Валевской, и не в его характере было позволять тем, кого он любил, любить что-нибудь, кроме него».

Мария предчувствовала, что не проживет долго. Она писала своему второму мужу: «Если бы я знала, что умираю, то плакала бы не от того, что ухожу из этого мира, а от мысли о твоем одиночестве после моего ухода».

Рождение третьего ребенка – Огюста Филиппа Антуана – оказалось роковым для Марии. На сей раз беременность протекала очень тяжело из-за обострения почечно-каменной болезни. Окончательно ослабев после родов, Мария торопилась продиктовать секретарю свои воспоминания. Своей цели она видимо, достигла, оправдавшись в них перед сыновьями. Один из них, Александр, сын Наполеона, позднее написал: «Воистину моя мать была одной из лучших женщин, какие вообще были на свете. Я могу заявить это без всякой предвзятости».

Собрав последние силы, молодая графиня приехала в Париж и скончалась там от воспаления легких в декабре 1817 года. В том самом доме, который некогда подарил ей любимый человек – император Франции…