просто для знакомства - внизу заметка из провинциальной газетки в моем родном городе (в 2004г.). захотелось им взять интервью, прислали мне вопросы, а я им - ответы. писалось, естественно, не для этого сайта, но может будет полезным для наших бесед.
Земляки
Как там, в Америке?
Случайно или нет, но профессиональные интересы Михаила Балакшина в значительной мере совпадают с тем, чем всю жизнь занималась его родители, проработавшие всю жизнь на Котласском ЦБК. Михаил окончил Лесотехническую Академию в Санкт-Петербурге и некоторое время преподавал там. Затем его пригласили работать в США в университет штата Северная Каролина. Департамент целлюлозно-бумажной промышленности в этом университете – один из сильнейших не только в США, но и в мире. Михаил работал в университете три с половиной года: с 1996 по 1999. Затем два года (1999-2001 гг) занимался научной работой в Португалии в университете г. Авейру. И вот уже 2 года он снова в США.
-Вспомни, Михаил, свой первый приезд в Штаты и сравни с нынешним. В чем разница?
-Разница огромная. Тогда я приехал в совершенно незнакомый мне мир. Было очень непросто привыкать ко всему новому, «другому», имея к тому же большие языковые проблемы. Теперь же все иначе. Город Роли, столица штата, для меня уже как второй дом, всё знакомо. Тот же университет, тот же департамент, почти те же люди, даже рабочий стол и место в лаборатории прежние. Квартира (комната) и хозяйка – тоже, только на 7 лет старше стала.
В первый раз, наверно, больше бросались в глаза негативные, как мне казалось, стороны американской жизни. Но, побывав в Португалии, стал лучше видеть и понимать то хорошее, что есть в США. Если кратко, можно употребить стандартную фразу: Америка - страна больших возможностей. В основном, этот штамп подразумевает бизнес, работу вообще. Для меня это, в первую очередь, возможность выбирать из огромного множества того, что предлагается здесь, нужное мне: круг общения, друзей и т.д. Да и сам я изменился. 8 лет назад пытался понять, какие МЫ, русские, на фоне остального мира - хуже или лучше. Было большое желание доказать, что МЫ – лучшие (или одни из лучших) во всем – в работе, в жизни. Потом понял, что это глупо, это от бывшей изолированности, возможно, неуверенности в себе. Мы не хуже и не лучше других. Когда появляются в жизни друзья из разных стран, соперничество уступает место сотрудничеству. Мой дом – в Коряжме, но я себя хорошо чувствую в любом месте – в России, в Америке, в Португалии, Бразилии, Японии. Для меня сейчас нет плохих и хороших наций, есть плохие и хорошие люди, везде.
-Некоторые наши соотечественники, живущие за рубежом, критикуют западный образ жизни. Другие – российские порядки. Каково твое мнение?
-Так нас ведь никто под дулом автомата туде не гнал. Не нравится – никто не держит, езжай туда, где нравится. Кстати, не понравилось мне (в целом) в Португалии – уехал и все, сохранив при этом не самые плохие воспоминания. Недостатки, естественно, есть везде. Но! Представьте себе картину. Вы от всей души пригласили гостей. Они у вас попили-поели, а потом стали вам говорить, что и мебель у вас как-то не так стоит, и одеваетесь вы безвкусно, и книги не те читаете, да и вообще тупые вы и с духовностью у вас проблемы. (либо все это не вам лично, а за глаза посплетничать) Как вам понравится? Некоторые почему-то считают такое поведение прямотой, а для меня – хамство.
Ну а поливать свою страну, даже уехав из нее, – вообще клиника. Все равно что от своих родителей отказаться.
Предпочитаю говорить о хорошем, это в любой стране есть. Хотя и в идеализм, конечно, впадать тоже не стоит.
- В чем разница между работой в США и Португалии?
- Португалию я решил покинуть, в основном, по профессиональным мотивам. Жить там можно неплохо (в чем-то лучше, в чем-то хуже, чем в Америке), но я понял, что возможности профессионального роста ограничены двумя основными причинами. 1. Португалия – маленькая страна, поэтому не может себе позволить решать серьёзные научные проблемы. Это особенно стало очевидно, когда серьёзные дотации ЕЭС, в т.ч. и на науку, прекратились и перешли к новым членам ЕЭС в Восточной Европе. 2. В Португалии практически нет свободной конкуренции, в основном, всё решает принадлежность к определенному клану. Бывает, – везёт (как некоторым моим знакомым), бывает – нет, и в этом случае шансов на лучшее совсем немного. Например, химией древесины на более-менее серьёзном уровне во всей стране занимается только одна группа, так что выбора практически нет.
В США картина совсем другая. В нашем университете ведущие группы (не только в США, но и в мире) по химической технологии древесины, лесоводству, генетике и биотехнологии в лесном хозяйстве. Поэтому, даже если меняется «мода», остается возможность приложить свой опыт при работе в другом направлении. Например, классические исследования по варке и отбелке целлюлозы практически не финансируются сейчас, зато появились или усилились новые направления, связанные с селекцией, биотехнологией и генной инженерией. Лесоводы путем селекции и генной инженерии получают большое разнообразие «деревьев», которые отличаются друг от друга и от обычной древесины, в т.ч. и по химическому составу. Чтобы понять, хороши они или плохи, надо изучать химическое строение этой древесины, процесс производства целлюлозы из неё и пр., поэтому приобретенный ранее опыт и знания все равно находят спрос. И выбор, соответсвенно, всегда есть; не понравилась тема или руководитель – можно заняться чем-то другим без ущерба для своей квалификации.
-В чем смысл, и есть ли он, ехать на работу за моря-океаны?
-В общем, ответ на этот вопрос зависит от конкретной ситуации. Мне интересно заниматься исследовательской работой, а в России для меня, как и для многих, нет практически никаких условий, да и долго, наверное, не будет. Кстати, винить в этом нынешнее руководство страны нет смысла. Откуда же возьмутся деньги на науку при такой экономике?
И вот что ещё я понял, работая за рубежом (мои российские коллеги, вероятно, будут на меня за это сердиты). У нас в советские времена было огромное перепроизводство ученых, такое их количество никакая рыночная экономика, тем более нынешняя российская, не вытянет. Для примера, здесь на нашем департаменте, одном из лучших в мире, около 10 преподавателей и никаких постоянных научных сотрудников. Они «закрывают» примерно такую же область, которой занимались 4-5 кафедр (некоторые были по 50 и более человек) в Лесотехнической Академии в Питере. Не значит, конечно, что эти 10 преподавателей выполняют тот же объём работ, что несколько сотен преподавателей и сотрудников в ЛТА, просто богатая Америка не может позволить больше. (А наш департамент, кстати, финансируется американской промышленностью даже в большей мере, чем государством.) Соответственно, очень важно выбрать ключевое направление, наиболее важные стороны научной и преподавательской деятельности, чтобы небольшим количеством персонала решить поставленные задачи. Поэтому и требования к преподавателям довольно высокие.
Очевидно, что и российская наука, когда будет снова подниматься, сможет себе позволить намного меньше, чем есть сейчас в США. В лучшем случае государство сможет позаботиться о приоритетные фундаментальных областях; разработки в прикладных сферах, как например химическая переработка древесины, будут зависеть от позиции промышленности. Поэтому, исходя из очень ограниченных перспектив для Российской науки на ближайшее будущее, почему бы и не попробовать себя на «международной арене», «по гамбургскому счету»? В других областях, например в бизнесе, политике, искусстве, возможности в России могут быть и более привлекательными, чем за рубежом.
-Какие шансы преуспеть за границей?
-Существуют две крайние иллюзии. 1. Стоит только выбраться из России, и всё будет как у «них» (как иронизировал Высоцкий, «...будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин»). 2. Нам там ничего не светит, поскольку мы иностранцы и должны за гроши работать на «хозяев». Это не так. Дискриминации (политической или экономической) я в США не чувствую. Пробиться, конечно, очень непросто, но не из-за какой-то дискриминации, а из-за конкуренции. Возможностей много, но и конкуренция огромная. Для примера, проходит конкурс на должность ассистента (самая низкая преподавательская должность) в университете, подано больше 100 заявлений, из разных стран, на одно место. Впечатляет? Потом, что такое «преуспеть»? Стать большим начальником, заработать много (сколько?) денег? Начальником я не стал и не стремлюсь, я доволен условиями работы и своими результатами (хотя хотелось бы сделать больше), поэтому у меня есть чувство, что в чем-то «преуспел».
-А как ты относишься к проблеме «утечки мозгов» из России?
-Я бы назвал это не утечкой, а сохранением мозгов. Были бы нужны ученые в России, не уезжали бы в таком количестве. Те, кто уехал, имеют возможность расти профессионально. Когда они потребуются в своей стране, могут вернуться, как, например, происходит сейчас в Польше. Будет откуда взять мозги, и не просто сохранившиеся, но и улучшенные. И предложение будет больше, чем спрос.
Если кто-то спросит про патриотизм, я тоже могу объяснить. Работая за границей, мы пытаемся помогать нашим российским коллегам в выполнении их исследований, посылаем нужную литературу, участвуем в международных проектах (как «зарубежный партнер», без которого проект не подать), которые финансируют российскую науку. Другой пример. В 1998 г в Португалии и в 2002 г в Финляндии проходили европейские конференции по химии древесины. Большинство представленных работ и самые многочисленные делегации на этих конференциях были из «бедной России», поскольку организаторы покрыли нашим участникам большую часть расходов. Этого бы никогда не случилось, если бы не было в университетах-организаторах наших ребят.
Далее, наши работы публикуются в открытой печати, пользуйся, кто хочешь, в любой стране. Не помню, кем сказано: «Не существует национальной науки как не существует национальной таблицы умножения». Я скажу больше, многие мои работы, сделанные на американские деньги, наиболее применимы в условиях ... Котласского ЦБК, поскольку выполнены на образцах, отобранных на комбинате. Поэтому я считаю, что в нынешней ситуации приношу больше пользы, в том числе и России, работая за ее пределами.
Хотя ... не скажу, что эти все высокие материи определяющие в моем выборе. Просто мне здесь нравится, и не думаю, что это кому-то во вред, вот и все.
-Михаил, какой проблематикой занимаешься ты в Университете штата Северная Каролина на этот раз?
-Тема моего текущего проекта связана с защитой пихты от вредных насекомых. Наша группа на этом проекте – междисциплинарная, собранная с разных департаментов: специалисты лесного хозяйства, биологи, генетики, энтомологи, ну и мы – химики. Я изучаю изменения в химическом составе коры и древесины пихты при заражении вредителями, чтобы понять механизм этого процесса и, соответственно, как можно сделать (селекцией или генной инженерией) дерево устойчивым к поражению вредителями. Помимо основного проекта занимаюсь также своей любимой тематикой – химическое строение древесины и реакции компонентов древесины при варке и отбелке целлюлозы, разработка новых методов анализа с применением современных приборов. Также работаем по договорам с американскими компаниями по совершенствованию технологии.
Интересно, что наша «пихтовая» группа практически полностью американская, а мои друзья-коллеги на нашем департаменте (ЦБП) - полный Интернационал: Америка (черная и белая), Канада, Бразилия, Колумбия, Китай, Тайвань, Япония, Корея, Индия.
-Я знаю, что в Коряжме, да и в Питере, ты серьезно занимался лыжами и бегом. Каких успехов достиг? Не забросил спорт в Америке?
- В России я, в основном, занимался лыжами, точнее зимним полиатлоном. До самого отъезда выступал за сборную Питера. Командой мы не раз выигрывали и чемпионаты России, и т.н. мира (фактически, бывшего Союза), хотя личные успехи у меня ограничиваются серебром на последнем чемпионате СССР в 91г. Честно говоря, сильно скучаю по той нашей команде. Но ни в Сев. Каролине, ни в Португалии снега, к сожалению, нет. Поэтому бегаю потихоньку по вечерам, раза три-четыре в неделю по 45-60 минут, чтобы форму поддерживать и проветриваться после лаборатории. Иногда участвую в пробегах, но не для результата, а в основном для удовольствия. Интересно, когда более тысячи человек вместе бегут, какая-то энергия чувствуется. Летом купил велосипед, проложил шестикилометровый круг в окрестностях дома по тихим местам и несколько раз в неделю катаюсь.
Правда, на лыжах удалось здесь покататься недавно, на горных. Я первый раз на горных лыжах стоял, но ничего, освоился быстро. Понравилось жутко, можно весь день кататься, если погода хорошая - в горку-то подъемник поднимает. Особенно хорошо кататься при + 15С – тут снег в основном искусственный, из «пушек», поэтому даже при такой температуре он не раскисает так, как обычный. Да и трасса укатана как дорога хорошая, и тает медленно. Правда, падать тоже не рекомендуется – разница с асфальтом по жесткости небольшая.
-Удается ли бывать на каких-либо зрелищных мероприятиях?
-На хоккей с удовольствием хожу. Вообще-то я болею за «Детройт», там традиционно русская колония сильная, но они у нас бывают даже не каждый год. А местная «Каролина» не очень радует в последнее время. Но каждый матч – это событие, американцы умеют делать шоу. Были бы билеты подешевле, я бы почаще ходил.
Вообще, на хорошие зрелищные мероприятия билет стоит в среднем порядка 100 долларов. Для меня это ощутимые деньги при моей нынешней зарплате. А ходить на не очень хорошие мероприятия – зря тратить время и тоже деньги, хоть и меньшие. Поэтому культурно развлекаюсь, в основном, когда приезжаю в отпуск в Россию. Хотя бывают исключения. Например, музыкальный факультет нашего университета иногда дает концерты – классика, джаз, фольклор. Я ходил несколько раз, мне понравилось.
-Михаил, у тебя наверняка есть интересные впечатления и португальской жизни.
-Город Авейру, в котором я жил, находится между Порту (60 км на север) и Лиссабоном (270 км на юг). Население, честно говоря, я так и не понял, какое, называли цифры от 35 до 70 тысяч, каждый считает по-своему (смотри ниже про португальскую логику). В университете учится около 10 тыс. студентов. Кстати, преподаватель университета в городе – очень уважаемый человек. (это, наверно, о чем-то говорит, да? )
Португалия – своеобразная страна, с богатой историей, много памятников и интересных мест. В Лиссабоне любил приходить на набережную перед памятником первооткрывателям, откуда 500 лет назад уходили каравеллы на поиск новых земель. По-моему, та романтика до сих пор там ощущается. Когда познакомился поближе с португальской историей, поразило, как эта маленькая страна за короткое время смогла открыть так много, а потом практически пропала с исторической арены. Однако дух Великой Империи до сих пор живет в португальцах, многие из них до сих пор считают свою страну самой-самой («только вот не повезло нам немного, а то бы мы всем показали ...»).
В Португалии очень бережное отношение к ... мужчинам. Когда я таскал 20-литровые фляги с дистиллированной водой из одной лаборатории в другую, поначалу девчонки из нашей группы пытались их у меня отобрать: «Тебе же тяжело», а сами ростом мне до плеча всего. Народ на факультете мне объяснял, что в Португалии переноска тяжестей – это женская работа и просил не разлагать «слабый пол» неуместной халявой. Вообще, муж в португальской семье – это что-то вроде дорогой мебели, к нему надо очень бережно относиться, хорошо кормить-поить, сдувать пыль, не давать много работать (а то испортится). Потом можно с гордостью гостям показывать: «Посмотрите, какой у меня шкаф в углу красивый стоит! А какой муж толстый на диване лежит!»
В Университете очень своеобразно проходит месячник дедовщины, который пытаются представить как посвящение в студенты. “Деды”, - в основном, второкурсники, которые сами ещё хорошо прошлогодние уроки помнят. Они в парадной университетской форме: черные костюмы, белые рубашки, плащи с кучей различных нашивок, у девушек, соответственно, женская униформа. Что делают с новичками – словами описать трудно. Всем им разрисовывают краской физиономии, и они так ходят весь месяц. Ладно еще лица размалевывают, мажут краской и волосы, тут уж захочешь, да не смоешь, надо стричь. В университете к этому уже привыкли, а вот в городе встретишь такого студента, в первый момент вздрогнешь – то ли террорист какой, то ли наоборот - жертва биологической войны. Свежее пополнение передвигается по территории университета только строем, под наблюдением пары «дедов» на колонну, и с песнями, или, на худой конец, какой-нибудь речёвкой, как мы раньше в пионерском отряде. В строе возможны вариации – могут паровозиком идти, могут змейкой. Некоторые изобретатели привязывают своим подопечным пустые жестянки из под пива – тут даже университетские собаки не выдерживают и дружно такую колонну облаивают. Ещё деды обучают молодежь разным полезным вещам: кланяться, стоя на коленях, целовать сапог начальнику, ползать на коленях и на животе, отжиматься в тазик с жидкой грязью и т.д. Очевидно, что всё это безобразие абсолютно бесполезно. В наши времена «посвящение в студенты» несло гораздо больше общественной пользы: колхоз, овощебаза, хозработа в общежитии, субботники и т.д., а тут одни придурки других заставляют на брюхе ползать.
Хотя, возможно, своя логика в этом есть. Дело в том, что в Португалии дети совершенно без тормозов. Взрослые (не только родители) им во всем потакают, выполняют все желания, и из них растут самые настоящие разбойники. Мой русский друг рассказывал о родительском собрании в школе, где сын учится. Учителя жалуются: дети (14-15 лет) отбились от рук, дисциплины никакой, учителей ни во что не ставят. Робкое предложение моего друга: «А может их наказывать надо?»,- вызвало бурный протест всех учителей: «Как это детей – наказывать?!». Только физкультурник поддержал: «Я давно говорю, что их пороть надо». В Университете-же картина совершенно другая, преподаватель там, даже совсем тупой – второй после Бога, его слова и действия для студентов вне всякой критики (без всякого насилия, исключительно по внутреннему убеждению). Причем такое отношение сохраняется многие годы после окончания Университета. Для меня всегда было загадкой как же такой поворот в психологии вчерашнего школьника происходит. Возможно, старшие товарищи во время «посвящения» и помогают перестроиться.
Меня всегда приводила в восторг португальская логика. Несколько примеров. У них дорожные указатели стоят не перед, а после развилки. Вероятно, проверяют инстинкт первооткрывателя. Подъезжаешь к развилке из трех дорог – угадай, какая твоя. Через километр тебе любезно подскажут, куда ты едешь… ага, не угадал! Можешь еще попробовать! Другой пример – были на экскурсии в Порту. В путеводителе написано, что в здании, в которое мы зашли, раньше печатали деньги (вроде нашего Госзнака). А экскурсовод рассказывает про биржу, где портвейном торговали. Спрашиваем: «Так, печатали здесь деньги или нет?» Ответ меня просто потряс: «Более-менее.» До сих пор пытаюсь понять, что же это значит.
В Авейру «Центр здоровья» находится рядом с кладбищем, интересно, чтобы не ходить далеко? Создается впечатление, что все проблемы решают кардинальным путём, после чего уже ничего не болит. Не думайте, что я насмехаюсь над страной, в которой жил больше двух лет, это любя. Не так уж плохо, когда жизнь дает повод улыбнуться в самых обычных ситуациях.
- Удается ли путешествовать по США, в каких штатах бывал? Какое остается ощущение, когда ездишь по этой огромной и богатой стране?
-Богатство, кстати, особо не выпирает, у нас в России пока кичливости гораздо больше. Здесь видишь скорее благоустроенность, комфорт жизни, но опять не везде. В каждом городе есть и комфортабельные районы, и бедные, в которых чувствуешь себя неуютно. Путешествую, в основном, в связи с научными конференциями, приезжаем немного пораньше, уезжаем чуть попозже, чтобы посмотреть вокруг. Был в Вашингтоне, Новом Орлеане, Далласе, Анахайме (пригород Лос-Анжелеса, там, где Диснейленд), Сан-Франциско; в калифорнийской пустыне и в Апалачах, на Атлантическом побережье. Прошлым летом на машине проехали от Сев. Каролины до Висконсина, т.е. почти до канадской границы. В каждом городе, штате – свои особенности. Из всех городов больше всего понравился Сан-Франциско, его холмы, набережные, мосты через бухту Золотой Рог, парки. Кстати, русские в Сан-Франциско (в будущий) пришли намного раньше американцев, с Аляски спустились. Один из районов города называется Русский холм, там колония русских рыбаков жила. Так что мы имеем больше прав называться коренными жителями этого города, чем американцы. «Настоящего» американца там еще надо поискать. Это тоже одна из основных черт Америки, даже в чем-то государственная программа – «разнообразие» (diversity), т.е. должно быть понемногу всего в жизни американского общества: разных рас, наций, культур, общественных групп. Они даже пытаются это регулировать, вводя какие-то проценты и.т.д. В чем-то это напоминает некоторые процессы в советские времена.
-Михаил, когда долго живешь за границей, нет тоски по родине – неухоженной, бедной, зачастую бестолковой, но все равно близкой? Как активно поддерживаешь связь с родными и друзьями?
- Тоска - не совсем правильное слово, да и чувства к России как «неухоженной, бедной, бестолковой» тоже нет. Много у нас проблем, и многим в России живется непросто. Это часто несправедливо и жестоко, но от одних эмоций мало толку, и выход один – надо хорошо делать свое дело, тогда будут шансы на будущее. Интересно, что это ко мне довольно часто, особенно в Коряжме, относятся как к чему-то беспризорному: «болтается бедняга где-то в далеких краях» (как моя бабушка переживала: «Тяжело там, наверно, с ними, нерусскими»). Кстати, в Коряжме многие меня до сих пор считают своим. За последние 15 лет редко какой Новый Год в НИЛ обходился без меня – постоянно приглашают, и я с удовольствием прихожу. Похоже, я там стал уже необходимым новогодним аттрибутом, вроде Деда Мороза. Два года назад, во время моего затянувшегося на 10 месяцев отпуска при переезде из Португалии в США (были проблемы с визой), решил выступить на Беломорских Играх, которые проходили в Коряжме. Заботились обо мне как о важном госте, а «болели» как за своего, было очень приятно.
Вообще, для меня чувство родины – это в первую очередь дом, родные, друзья, а не страна в целом, не географические границы. Да и друзья у меня теперь по всему свету, и это очень интересные ощущения. С одной стороны видимся редко, а с другой, - знаешь, что будут тебе рады в разных уголках света, и будет о чем вспомнить. Я не перебрался в другой мир, просто границы моего прежнего мира существенно расширились, после школы – до размеров страны, сейчас – всего света. Скучаю по дому – да, стараюсь приезжать почаще, иногда получается несколько раз в год. Звоню домой часто, электронная почта есть. Каждый день новости в Интернете смотрю, знаю что в стране происходит. Поэтому у меня такое чувство, что нахожусь где-то рядом. И всегда рад приехать домой.
