Сегодня, 28 декабря Хамовнический суд Москвы закончил вынесение приговора экс-президенту ЮКОСа Михаилу Ходорковскому и бывшему главе МЕНАТЕП Платону Лебедеву.

Ходорковский и Лебедев обвинялись в хищении нефти и признаны виновными. Чтение вердикта заняло два дня.

Свое мнение по данному поводу выразил российский правозащитник и адвокат Юрий Шмидт.

«Когда 15 декабря суд перенес оглашение приговора, я отказывался строить предположения и готов был согласиться с самым нейтральным и законным, а именно - с тем, что судье просто не хватило времени. Но сегодня я абсолютно убежден, что для написания такого приговора ему не нужно было два месяца. И у меня есть ощущение, что у него к 15 числу приговор был готов, и это был другой приговор, - считает Шмидт. - Возможно, именно в последнее время на судью было оказано дополнительное давление. И жесткое заявление Путина, которое прозвучало в эфире, было ясным сигналом, что во главе той конструкции, которая давит на судью, стоит он сам. Сейчас я других трактовок предложить не могу.

Это мне напоминает то, как было в судебном следствии. Когда мы заявляли мотивированные на многих листах ходатайства, а судья уходил в совещательную комнату и объявлял постановление: отказать в связи с отсутствием законных оснований (а мы ведь ссылались и на нормативные документы, и на документы руководящей судебной практики, и на научные труды). А судья никак не мотивировал свои постановления. Это значит, он получил карт-бланш на то, чтобы отказывать – а как ты это сделаешь, нас не волнует. И такое же ощущение с этим приговором – нам плевать, как ты будешь обосновывать, хоть никак, ты должен признать виновными и дать такой-то срок. Все это дает основание говорить о такой демонстративности судьи: вы мне сказали, вот получите, лучше не мог, задание выполнено!

И нашу общую версию о демонстративном характере приговора подтверждает еще и то, что судья не провозглашал приговор, а бубнил на трудно разбираемом наречии, потому что это было что угодно, но не русский язык. При этом у Данилкина хорошая дикция, достаточно громкий голос. Но сегодня мы все время прикладывали ладонь к ушам, чтобы просто вообще понять, что он говорит. Человек, который не стыдится за то, что он написал, не будет оглашать подобным образом.»