"Красавец" Дмитрий Горчев
Пётр Фёдорович был прекрасен, как утренняя звезда.
Когда он заходил, например, в паспортный стол за справкой, снимал шапку, и его золотые кудри рассыпались по плечам, все паспортистки немедленно валились со стульев на пол и стонали. Одну делопроизводительницу даже пришлось вести в амбулаторию, потому что она, перед тем, как повалиться, успела прижать к груди электрическую пишмашинку. Килограмм 20, не меньше. 2 ребра треснули.
Если какая-то женщина видела Петра Фёдоровича больше 5 минут, она не могла забыть его всю жизнь. Она обязательно бросала мужа, детей, работу, спивалась, и скоро ее видели на помойке с беломором в зубах.
Пётр Фёдорович был человек не злой и очень переживал от таких женских неприятностей.
Он даже старался пореже выходить из дома. Но, как известно, за красивые глаза никто денег платить не станет, а пищу тоже надо на что-то покупать. Поэтому Петру Фёдоровичу, хочешь - не хочешь, выходить приходилось. Тогда он заматывал лицо шарфом, но и это часто не помогало, потому что развеется из-под шарфа прядь волос - вот и еще одна женщина в холодной луже валяется.
Тогда Пётр Фёдорович придумал вот что: он перестал мыться и расчесывать волосы. Он нашел в мусоросборнике самую вонючую телогрейку и никогда не снимал ее. Кроме того, он теперь всегда шмыгал носом, чесал яйца, ковырял в носу, харкал на пол и вообще вел себя как свинья. Сначало ему самому было это неприяно, но вскоре он втянулся и привык. Он начал крепко выпивать и жрал все, что попадалось под руку, хоть из урны, ему было все равно. От этого он безобразно разжирел и постоянно рыгал и икал. Потом он подхватил глисты и стал тощий, как жердь. В целом же Пётр Фёдорович стал такой редкой скотиной, что даже милиция, которая чего только не навидалась, и та, как проходит мимо Петра Фёдоровича, так обязательно пнёт его сапогом под жопу. Тот в грязь повалиться, хрюкает там, ворочается, сволочь, просто утопить хочется, такой он неприятный.
Один милиционер, молодой, однажды так увлекся лупить Петра Фёдоровича дубинкой по голове, что его оттащили. Пришлось отвести милиционера в отделение, налить ему стакан водки и отправить домой от греха подальше.
Однажды Петр Фёдорович сошелся с одной женщиной.
Звали женщину Клара Борисовна. Она была, правда, не такая забулдыга, как Пётр Фёдорович, но тоже любила вечерком клюкнуть водочки да и поплакать по судьбе своей женской, незавидной, не той, о которой в девушках мечтала.
А Пётр Фёдорович, хоть и неприятный, но все-равно какой-никакой мужчина - иной раз кран починит, а то и колбасы грамм 200 принесет.
Но однажды как-то проснулась Клара Борисовна среди ночи и посмотрела на Петра Фёдоровича. Он храпит, во сне чавкает, но как-то луна его при этом из окошка осветила, что Клара Борисовна с размаху на пол и села.
Проснулся утром Пётр Фёдорович - нет Клары Борисовны. День прошел, вечер настал. Тогда Пётр Фёдорович почувствовал недоброе, побежал на базар и действительно: Клара Борисовна там уже возле пивного ларька с выбитым зубом пляшет.
Подбегает к ней Пётр Фёдорович - и клац ей с ходу в челюсть! Клара Борисовна плясать перестала и смотрит на него мутными глазами, но уже видно, что чуть-чуть в себя приходит. Пнул ее Пётр Борисович для верности пару раз в брюхо и отволок за волосы домой. Там Клара Борисовна выпила рюмочку, совсем очухалась и заснула.
С тех пор Пётр Федорович стал за собой внимательно следить: чтобы вечером трезвым прийти - такого он себе не позволял. Придет, еле на ногах держиться, Клара Борисовна хайло, конечно, разинет, а он ей: "Сдохни, жаба!" Подеруться немного, водочки выпьют и спать лягут.
Сынок у них родился.
Пётр Фёдорович, пока Клара Борисовна была беременная, сильно переживал, но ничего, все обошлось, хороший мальчик получился. Ножки кривенькие, лобик низенький, глазки выпученные. Не балуется. Молчит. Козюлю из носа достанет, съест и дальше молчит.
Тьфу-тьфу-тьфу.
