Ну вот и все: конец игре,
Сгорают двое на костре,
А я смотрю на них в надежде видеть истину.
Над плотью, что уже мертва,
Взлетают искрами слова,
Но я же, право, никогда не верил в мистику.
Но казнь окончена, и вот,
Уходит с площади народ,
Он завтра вновь себя вернет к своим занятиям .
Да, это все, но как мне быть?
Ни днем, ни ночью не забыть,
Летит из пламени костра мне вслед проклятие.
Теперь оно всегда со мной:
Глаза твои и голос твой,
Опять смущают мой покой , лишают разума.
В ночной тиши, и в шуме дня
Со мною ненависть твоя,
Она преследует меня, огнем привязана...
И длится день, давая свет,
И смерти матерный акцент теперь все время слышу я,
В любой мелодии
И тонет в ужасе душа, и, сухо крыльями шурша,
Ко мне подходит, неспеша, моя агония.
Таков уж видно жребий мой,
Нет сил смеяться над судьбой,
Я отлученным был и стал сегодня проклятым.
Тебя отправил я на смерть,
Чтоб самому в огне гореть,
Но я сгорать уже устал,
Глотая горький дым.
И ты зовешь меня с собой ,
И я пойду на голос твой ,
Меня убьет все то, во что совем не верю я.
Пройдет последняя гроза,
Я загляну в твои глаза,
И мы увидим, кто был прав в своем посмертии.
Пройдет последняя гроза,
Я загляну в твои глаза,
И мы увидим, кто был прав в своем посмертии