Цитата сообщения Синий_лес вспомни Петра



Эзоп
http://www.liveinternet.ru/users/852553/post100692415/
Круглый четверг

Пост как песок просыпался между пальцев. Четверг Страстной недели похож на белую полоску на стадионе: бег закончен, ты отталкиваешься от земли и летишь через планку Великой Пятницы, становясь соучастником событий Голгофы, а потом приземляешься в субботу, трясешь головой, и что случилось - проигрыш или победа, позор или преображение? - это узнаешь только ночью, пасхальной ночью.
В четверг обычно вспоминают, как Иуда, услышав слова Спасителя о том, что один из учеников станет предателем, бросил недоеденный кусок хлеба и отправился завершать свое иудино дело.
Но это взгляд на происшествие самого Искариота. Мне же кажется, что можно увидеть четверг и другими глазами. Всё лежит на поверхности.

Пока утром на литургии читалось Евангелие, я пытался вычленить в знакомом сюжете нечто новое - опыт показывает, что Священное Писание всегда открывается заново. Иногда прежде слышанные слова бьют прямо в лоб, и ты понимаешь, отчего именно ТЕБЕ это СЕЙЧАС говорится. А сегодня я услышал то, что, возможно, касается всех нас.
История Иуды, как мы понимаем, закончилась вчера. Он долго шел к предательству, но когда совершил его формально, предателем уже не был. Предают друга, а он к этому времени превратился в Христова врага (что бы там не сочиняли всякие борхесы и их эпигоны). И слова Спасителя о том, что "в эту ночь один из вас предаст меня" (да простится мне эта ересь) были обращены не к Иуде. Он уже предал в среду. Поцелуй в Гефсимании лишь закрепил свершившийся факт.
Сегодня мы увидели другую человеческую трагедию - она началась на Тайной вечере, напряжение усилилось в саду, и кульминация взорвалась в каждом сердце, когда дело дошло до суда. И драма эта началась с омовения ног.
Конечно, это история Петра. За несколько часов этот зрелый, состоявшийся мужчина (если не ошибаюсь, он был старше других учеников) пережил потрясение, по внутренней силе намного превышающее катастрофу Иуды. Иуда не питал никаких нежных чувств ко Христу, а Петр боготворил Его. Несложно представить, каким кошмаром стало для него отречение - которого Петр не желал.
Сегодня впервые за многие годы Патриархом Русской Церкви был совершен древний обряд омовения ног. Boss_Shadow написал об этом, я не был там. Но в это же время, в другом конце Москвы, я думал о том, почему предательство Петра началось с такого трогательного, умилительного события.
С одной стороны, понятно, почему Спаситель так поступил - Он хотел перед началом кошмара страстей укрепить душевный иммунитет учеников. Так добрая бабушка греет простуженному внуку молоко с медом на ночь. Но отчего эта прививка добра открыла ворота злу?
Мне думается, дело тут вот в чем. (Теперь совсем уже конспективно).
Мы сотканы из крайностей. То пресмыкаемся и ничтожим себя, втаптывая во всё тяжкое и тягчайшее. То превозносимся - совсем не наблюдая на своем солнце пятен. А мы не лучше и не хуже других. Мы в чем-то иначе (без качественных определений), и в чем-то - точно такие же. Это если не брать во внимание разрез глаз и ширину талии, а говорить о сердце.
Каждый из нас мог бы сидеть за одним столом со Христом в тот четверг. И сегодняшнее богослужение это подтверждает - все мы участники того праздничного ужина. Но.
Но это не повод считать себя иудой, как не повод себя превозносить над другими иудами.
Христос ясно дает понять, что он равно относится ко всем: как умывает ноги и Петру, и Искариоту; как причащает не только Иоанна, единственного, кто был с ним до конца, но и других, в разной степени отпавших; и когда говорит о скором предательстве, высказывается так, чтобы каждый мог заглянуть внутрь себя.
В самом деле, несложно представить себе, чем терзался Петр после троекратного петушиного крика. События четверга стучали у него в висках - он вспоминал каждое слово, каждый жест, каждый намек Спасителя на скорую расправу с Ним, которая еще не началась, но к моменту ночного судилища стала явью для самых наивных - всё это бурлило в памяти, изматывая самоосуждением. Он не повесился, как Иуда, но дошел до глубин отчаяния. И только Воскресший Бог смог вывести его из этой пучины.
Господь не случайно называл его камнем, Петр может стать основанием для каждого из нас. Потому что строить внутренний мир надо не на песке иллюзий и самообольщений (тут я первый дам фору любому мечтателю), а на опыте трагедии Петра - прикоснувшегося к самой страшной тайне - тайне предательства.
Нам приятно думать, что мы в безопасности, что зло спит, - а оно, оказывается, спит в нашем сердце. И этот сон как мед скисает с криком петуха.
Ты любишь Бога? Готов ради своей веры прыгнуть в огонь и воду? Вспомни Петра.