Притопала Ночь, плюхнулась в кресло и потребовала чаю с пирожными.
- Ночью? Чай с пирожными? А фигура?
Ночь устало вздохнула: – А когда?
Ночь выглядела несчастной. Из одного кармана у нее выползало облако, из другого высыпались бусинками звезды.
Пирожных у меня не оказалось.
Ночь одобрила бублики с вишневым вареньем.
Ароматный чай из тонких стаканов в серебряных подстаканниках. Тишина, только дождь шумит за окном.
Ночь обреченно посмотрела в окно:
– Не хочу я туда. Холодно, осень на дворе. Можно у тебя переночевать? Я, похоже, простудилась, - для надежности впечатления ночь старательно покашляла.
Пришлось поставить горчичники и уложить больную в теплую постель. Укрывшись пуховым одеялом, Ночь шумно засопела.
Сама я разместилась на диване в гостиной.
Всю ночь по дому бродили звезды, выстраивая на шкафах и полках то Большую Медведицу, то Млечный Путь, да облака исследовали вазы на вместительность. Заснула я только под утро.
Из сна меня вытащило легкое тонкое позвякивание – на полу, приняв форму роскошной китайской вазы, устроилось облако, наполнив себя звездами, как цветами. Звезды дурачились и гонялись друг за дружкой, догнав – звенели и тоненько хихикали.
Ночь растворилась.
С тех пор, как бы поздно я ни возвращалась домой, Ночь освещает мне путь лунной дорожкой и, прощаясь у подъезда, звонко чмокает в щеку.
Дома у меня поселилась облачная ваза со звездами-цветами, которая иногда пьет со мною чай, поглядывая с интересом за окно. А порой облачно-звездная ваза исчезает, бродячая цыганская душа зовёт ее в путь, но она всегда возвращается.
Я берегу для нее вишневое варенье.