Открыл пачку сигарет. Пленка наверху этой пачки прилипла к ладони. Решил, чтобы не сорить, стряхнуть её в уже переполненное мусорное ведро под раковиной. Но в этой же ладони была прижата большим пальцем моя единственная зажигалка. Словом, я и её стряхнул.

Пришлось вытащить переполненное мусорное ведро наружу, чтобы отыскать зажигалку. Снял, высыпав на пол, верхний слой мусора - зажигалки нет. Снял второй слой - нет. Перевернул всё ведро верх дном, копаясь в куче мусора уже на полу. Оказалось, что при стряхивании зажигалка скользнула мимо ведра - под раковиной я её и нашел.

Собрал (руками) ввесь мусор в ведро - очистки, упаковки от продуктов, содержимое пепельниц, две пустые бутылки и прочее говно. Намедни приезжала жена и навела порядок в моих владениях по-женски. Навела порядок так, что веника я не могу найти до сих пор. Поэтому ручками, ручками...

Но тут обнаружилось, что пропала вскрытая мною пачка сигарет. Короче, вместе с остальным мусором (пачка сигарет валялась рядом, пока я искал зажигалку), я эту пачку закинул в кучу мусора. Копание в ведре ничего не дало. Пришлось повторно содержимое ведра со всей этой парашей высыпать на пол.

Пачка нашлась! Сбор мусора (руками) с пола в ведро повторилось.

Руки отмыл "Фейри".

И проклял всё, что первое пришло на ум!

https://dunduk-culinar.livejournal.com/355737.html

Чтой-то участились звонки с номера 900.
Парень Максим интересуется, я ли это, не обращался ли в Сбер за кредиткой.
На моё "нет" парень, как из пулемета, начинает навязывать кредитку.
Пытаюсь его перебить: мне не надо! Но понимаю, что он увлечен настолько, что меня не слышит.
Уловив, наконец, паузу, говорю: спасибо, не надо, и кладу трубку.
Через день опять: здравствуйте, я Максим - и пошло-поехало по кругу.
"Мне не надо" - уже чуть взбешенный кладу трубку.
Через пару дней снова: здравствуйте, я Максим...Сразу спрашиваю: "Максим, у вас фамилия есть?"
Секундное замешательство, ответ: "Дело в том, что я робот. Робот Максим. Поэтому у меня нет фамилии". Дальше - обычный телефонный попка-дурак.
"Максим, - говорю, поймав паузу, - я подам на вас жалобу!".
Попка-дурак прекращается. "Извините за беспокойство". Отбой.
Сегодня очередной звонок: "Здравствуйте, я..."
"Я подам на вас жалобу!"
Мгновенный отбой.
Интересно, позвонит ли робот ещё? Или я нащупал введенное в искуственный интеллект Сбера стоп-слово?
Плохо, что сберовский 900 не получается блокирнуть антиспамом или отправить в черный список.
Блокирнул бы и отправил.

https://dunduk-culinar.livejournal.com/355295.html

Мышку, которая повадилась в мой погребок, я назвал Тыквой. В погребке, помимо прочих урожайных запасов, несколько разнокалиберных тыкв. Мышка их и обгрызает в своё удовольствие.

Мне не жалко - на здоровье! Но каково это - видеть на свежевыструганных полках погребка мышиный помет! А главное, не понятно, как туда эта Тыква пробралась. У меня наглухо всё заделано, муха не проскочит!

Ладно, думаю, я тебе покажу!

Наладил две мышеловки. В одну повесил копченой колбаски, в другую - кусочек сала.
Особенность Тыквы в том, что она не материлизуется в карету и наоборот. Она не материлизуется от слова "совсем"! Ни шороха характерного, не топота по ночам, как это делают её собратья в межпотолочном пространстве. Тыквы как бы нет, а всякий раз объеденные тыквы с россыпью помёта - есть! При этом мышеловки молчат. Неужто и среди мышей бывают вегетарианцы?

Поставил ещё одну мышеловку - клеевую. С кусочком хлеба.
По нулям!
Срезал с изъеденной тыквы мякоть, в соседнюю мышеловку положил кусочек огурца.
По нулям!

Что же это за мышь такая?

Но больше всего меня озадачивает мой верный Почо. Ведь шипперки прирожденные крысоловы!
Вот как он ловит мышей:

https://dunduk-culinar.livejournal.com/354213.html

из фильма Тегеран-43

https://dunduk-culinar.livejournal.com/353456.html

Вы не поверите, друзья, но сегодня я проснулся с ощущением необычайной легкости и свежести. В теле. В дыхании. В мыслях.
Было где-то около 7 утра, с тусклым светом из окна напротив, что совcем нехарактерно для апреля.
Вдруг слышу, словно из другой комнаты:
- Мураш, вставай, в школу опоздаешь!



"Мурашом" мама называла меня в детстве, но я почему-то даже не удивился, что она назвала меня именно так сейчас, хотя мама – в Ташкенте, а я - в подмосковной деревне.

Сладко потягиваюсь, выставляю перед собой руки и обращаю внимание, что вместо обычно грубых граблей вижу ручонки второклассника.

- Мура-а-аш! - опять зовёт мама, и я, наконец, сбрасываю одеяло и, приглаживая взъерошенные волосы, прусь прямо в трусах на кухню.

За столом завтракают мама и папа, обсуждая, как обычно, дела на их работах.

Мне очень хочется спросить: "Папа, как же так? Ты же умер 15 лет назад?". Но о желании задать вопрос я тут же забываю, увидев на столе сваренное всмятку яйцо на специальной яичной подставке.

До этого недели две, наверное, я канючил: "Мама, купи яичко". Мама мне объясняла, что куры сейчас почти не несутся, а на базаре яйца стОят 50 копеек за штучку. Про то, чтобы яйца продавались в магазине, речи не было вообще – их там никто и никогда не видел.

Магазин больше ассоциировался с земляными запахами, нежели с яйцом. Даже не знаю, почему. Правда, бывало, его наполняли ненадолго запахи свежеиспеченного хлеба, когда подъезжал фургон с ещё теплыми буханками в деревянных поддонах, и к магазину выстраивалась очередь. Помню, это была первая в моей жизни покупка – да и та неудачная. Мама всучила мне 25 копеек, наказав купить "буханку белого", а продавец говорит: "Белый закончился, остался только черный". Я ему: мама сказала купить белый. А он мне: "Ты что, пацан, глухой? Белого нет!".

Размазывая по лицу слёзы, рассказал маме, как обстояло дело. Это, наверное, была одна из моих первых глубоких детских обид, обнаружившей несовершенство мира, как удар наотмашь по лицу – вот 25 копеек, целое состояние, способное на всё по своему номиналу. Но оказалось, что это состояние ни на что не способно.

Мама тогда ещё не носила очки – мамы в очках мне казались совершенно некрасивыми; это было счастьем, что мама не носит очки и потому она самая прекрасная на свете! Мама как-то вот так, по-матерински, ласково рассмеялась над моими злоключениями в магазине. То есть ничего страшного не произошло. "В следующий раз, - сказала мама, принимая из моих ладоней 25 копеек, - белый хлеб обязательно будет, и ты его купишь". И я почувствовал, как высохли слезы на моих щеках.

Тут за отцом приехала его служебная "Волга" с водителем по имени Арипджан. Его тоже посадили за стол завтракать. Арипджан был частью нашей семьи – до сих пор помню его, вечно смеющегося. С тюбетейкой на гладко выбритой голове – продолговатой, как тыква, отчего тюбетейка на кончике этой тыквы сидела особенно смешно. Через много лет в какой-то чайхане Арипджан неосмотрительно откусит лепешку, на которой сидела оса. Приехавший на "скорой" врач только разведет руками. Еще через много лет главного героя повести, опубликованной ташкентским издательством, я так и назову – Арипджан. А пока он смеется за столом: "Равиль-ака (это он отцу) давайте я отвезу Марата в школу" - "Э, Арипджан, что люди скажут?". Это уже отец. Большой начальник республиканского масштаба. Накопивший к пенсии 10 тысяч советских рублей – ровно на две поездки в автобусе, когда случилась его пенсия в 1993 году.

А пока же, накинув ранец за плечи, я совершенно не узнаю своей нынешней подмосковной деревни. После отцветших урюка и вишен в палисадниках розово пылают персиковые деревья. "Валерка!" - ору я возле знакомого полисадника. И через минуту из белоснежной халупы вываливается мой самый-самый закадычный друг. Он уже тогда был под два метра ростом, но такой худой, что эти два метра таковыми не ощущались. "Дюк", - говорил он, с чем-то соглашаясь или нет, сильно сутулясь, как тогда было модно. Ближе к 10-му классу мы делили с ним нашу одноклассницу – Люду. Точнее говоря, пытался делить я. "Дюк", - сказал он, когда я застал их целовавшихся. И молча ушел. Но она в итоге вышла замуж за него.

В начале девяностых, когда местные узбеки за каким-то чертом разгромили армянский квартал нашего городка, Валерка с семьей уехал на днепропетровщину. Сегодня я с ним связаться не могу, несмотря на то, что мы регулярно переписывались. Как отрезало после 24-го февраля. Он – так называемый советский немец. Может, туда, в неметчину уехал? Я попросил старшую дочь, которая в Германии, попытаться его найти. Не верю, что это будет что-то похожее с моим армейским другом Ярёмой из деревни Никоновка Черниговской области. "А где он может быть! – проорала мне по телефону его жена. – На танк сел! Чтоб ты сдох, клятый москаль!".

Хорошо, что я в нежной дымке детства – чего-то просыпающегося, восходящего, как утро, замершего на ощущении долгой весны.

Это – нега чего-то. Отпускающая. Освобождающая. Меняющая смыслы.

Отправляющая в небытиё.

https://dunduk-culinar.livejournal.com/352090.html

В конце февраля я почему-то забухал. Не то, чтобы беспросветно - так, ведь, и без работы можно остаться, пусть и удалённой. Но забухал чисто-конкретно, преимущественно на ночь. Зато спал, как убитый, ни о чём не думая. А утром восстанавливал организм двумя-тремя рюмками водки.


За окном еще время от времени вьюжило, но уверенно поворачивало на весну. Я просто наблюдал за процессом, откупоривая очередную бутылку. Народ в ту пору сахаром запасался,а я - водкой. Сколько мог утащить в магазинных пакетах.

А весна продолжала переть - как единственное для меня неизбежное действо, потому что от всего, от чего мог убежать, я убежал, замкнувшись в горьком ежедневном подбухивании.

В конце апреля взялся за лопату и перекопал почти сотку целины. Иступленно копал. Так, что кожа на измозоленных ладонях треснула и я уже мясом стал ощущать всё, к чему прикасался. Это длилось неделю. Выбрал комья корней, камни собрал, разрыхлил перекопанное, перемешав с навозом, нарезал пяток длинных грядок, посадил картошку, кукурузу и тыкву. Вонзил, наконец, лопату в землю. И - полез на чердак маленькой домашней рыбной фермы.

Там в разгоревшейся по полной погоде уже был сущий ад. Крыша из профлиста полыхала, как конвекторы духовки, а в воздухе летала пыльная взвесь от утеплителя чердачных перекрытий.

Созрел план: укрепить перекрытия, прежде чем положить на них пол. Зачем? А хрен его знает! И я стал вместо водки завозить стальной уголок. Много уголка. Потому что предстояло укрепить им каждую балку сначала вдоль, потом поперек в виде перевязочной рамы, на что у меня ушло два месяца.

Подзажившие ладони снова порвались, ибо в каждом уголке пришлось просверливать с два десятка отверстий ручной дрелью. Сначала 8-миллиметровым сверлом, потом 10-миллиметровым, наконец 12-миллиметровым, чтобы продеть соответствующего диаметра шпильки и болты. Чертова дрель сначала вывихнула мне правое запястье. Потом, соответственно, левое. Я ходил, обмотанный эластичными бинтами, как египетская мумия. Пыль от утеплителя запросто пробивала строительные респираторы, и по ночам я откашливался, словно на крайней стадии туберкулезник. Хуже всего обстояло с коленями - от постоянного ползания по балкам на них не осталось живого места. На ночь я накладывал на гноящиеся раны листы подорожника. Но что-то трещало и отзывалось невыносимой болью в самих чашечках, и успокаивало только то, что кому-то сейчас гораздо хуже.

А лето было уже на излете. Как назло, ещё более распаляясь пеклом. Я поперся к давнему армейскому другу Виктору Иванычу, который в деревенском ангаре затеял небольшой бизнес стройматериалов. "Ты что, - говорит, - серьезно понесешь на себе лист фанеры? " - "Ага!" - "Дык он 20 кило весит!" - "Ага!" - "Давай я его привезу - помрешь же 6 километров тащить!"

Он оказался прав - я уронил лист уже через несколько метров. Виктор Иваныч придумал, как не ронять. И я пошел, взвалив лист на горб, благодаря продетой веревке. Временами - бочком, если ветер в лицо. Временами - с приседанием в тенечке. Временами - с картинкой бегущего Фореста Гампа в голове. Он бежит. И я иду. Оба - с какими-то смыслами. Целенаправленно и молча. Он - оставляя сотни миль за собой. Я - меньше. Но это пока. Потому что таким образом за три недели я перетащил к маленькой домашней рыбной ферме 18 листов. Затем распилил их пополам, чтобы пролезли в чердачный люк. И - уложил пол.

Сейчас опять вьюжит. В перерывах между редактированием статей, которые лениво вылезают в админке иногда пять раз в день, иногда больше, просто смотрю в окно. У меня есть план. Да, думаю, это хороший план. Надо только поднажать. Я не хочу просто смотреть в окно.

https://dunduk-culinar.livejournal.com/351744.html

Вновь убеждаюсь, что самая вкусная из всех существующих видов картофеля - свежевыкопанная картошка! Нужно взять три такие картофелины и отварить в мундире, пока этот мундир не лопнет. Это характерная черта свежевыкопанной картошки. Как и её невероятная рассыпчатость!

Первую из сваренных картошек нужно просто разломить, как получится. Чуть посолить, еще дымящуюся, крупной солью. И - заценить!

Вторую, посолив, приправить нерафинированным подсолнечным маслом. И закусить ломтиком малосольного огурчика и дарницкого хлеба - Клинского или Рузского хлебзаводов!

Третью - размять вилкой с кусочком сливочного масла и не солить. Подсадить на вилку кусочек бочковой (!) селедки с кружочком красного лука и капелькой уксуса! Взять рюмку - ту, которая в виде граненого конуса на ножке. Налить в рюмку холодной водки. Закусить селедкой с луком. А потом - картошкой!

Жаль только, что через месяц свежевыкопанная картошка превращается в картошку банальную... Так что не теряйте времени!

https://dunduk-culinar.livejournal.com/351485.html