Я смотрела в пустое небо,
Я ловила глазами звезды.
Может, был ты, а может не был,
Может, ты мне казался просто...

Ты в обиде стираешь
фото,
Мне бросаешь упрек
камнем.
Будто в шутку про нас кто-то
Перепутал былое с давним.

Я шагами мерила город,
Собирала в карман мысли,
Но вопросы ворон сворой
Над моей головой висли.

А сегодня зима на плечи
Мне свои набросила крылья,
Разменяла на мелочь вечер,
И осыпала снегом-пылью.

Все проходит. Я буду строгой,
И тоски сорву паутину.
Было слишком меня много-
Оставляю лишь половину...


© Марина Шершнёва

это разве зима - плюс один и совсем бесснежно?
это разве любовь - без объятий и на словах?
разве живы они - те, кто близким не дарит нежность,
те, кто прячет тепло, будто козыри в рукавах?
разве люди вокруг - те, кто судят, душою слепы?
разве бьются сердца их из стали и изо льда?
разве греют дома их - по сути гробы и склепы?
если жить, не любя, то ответь мне: зачем тогда?


© Марина Шершнёва

Спит мой ласковый зверь. Я сжимаю его ладонь
Осторожно, некрепко, стараясь не разбудить.
Я прибрежный маяк, он — горящий внутри огонь...
Тот, кто выдумал нас, улыбаясь, с небес глядит.
Спит мой ласковый зверь, стосковавшийся по рукам,
По живому теплу, по касаниям жарких тел...
А под складками век только волны и облака,
Песни синих китов, проплывающих в темноте.
Чутче стаи волчиц я его охраняю сны —
Так рождается нежность /надломленный тонкий лёд/.
Спит мой демон отчаянный, кудри его черны,
Юный месяц в окно серебристые слёзы льёт.
О таком — никому, только глупым ночным стихам...
Что там будет потом, равно, как и две жизни до —
Суета, пустота... Есть лишь пара часов, пока
Спит мой ласковый зверь, я сжимаю его ладонь.


© Марина Шершнёва

Память осыпалась снегом, легла на плечи,
Кто-то с небес рассмеялся и был таков...
Люди придумали сказку, что время лечит,
Сказку для глупеньких школьниц и слабаков.


© Марина Шершнёва

Расскажи, каково это - жить с обожжённым, покрывшимся коркой сердцем,
Будто кто-то нарочно оставил в груди придорожный камень,
Быть для всех чужаком, жить изгоем преступником, иноверцем....
Как не спать по ночам и в отчаянии рвать пустоту руками,
Как с ума не сойти, если каждое слово звучит, как удар, как выстрел,
Как не сдохнуть, скажи, если жжёт в подреберье дыра сквозная,
Научи, как дышать, если воздух проходит насквозь со свистом...
Расскажи мне... А впрочем не надо. Я знаю... Знаю.


© Марина Шершнёва

Замираешь оранжевой бабочкой на холсте,
Но в груди поднимается чёртов девятый вал...
Это блажь или кара - отчётливей помнить тех,
Кто больней тебя убивал..?




© Марина Шершнёва

Осторожной пугливой птицей
Приземлюсь на твоё плечо
Как тебе там, далёкий, спится?
Сны и мысли твои о чём?
Ночь усталые звёзды крошит
С опустевших к утру небес...
Кем я стану тебе, хороший?
Кем ты станешь в моей судьбе?
Тонкий месяц на дне бокала,
В телефоне твоё "привет))"...
А тебя ль я, мой свет, искала
Эти тысячи тысяч лет?...

У меня тут дожди по крышам,
Одеяло и тёплый чай..
Я совсем одичала, слышишь,
Приезжай, меня приручай.


© Марина Шершнёва

Где-то в сердце моем,
в том заветном его уголке,
Там, где память хранит
отголоски ушедшего лета,
Я найду для тебя
отражение солнца в реке,
И полет мотылька,
вдалеке исчезающий где-то,

Я напомню тебе
многозвучие летних ночей,
Что, казалось, прошли,
и огни, уходящие в небо,
И июльский рассвет
забери – он отныне ничей!
Вот сейчас бы туда
нам с тобой от мороза и снега …


© Марина Шершнёва

им, другим, не понять, каково это - одиночкой,
полудикой волчицей, ничейной бродячей кошкой
ждать случайных звонков, коротая пустые ночи,
как озябшей синицей тепло собирать по крошке...
как тянуться к рукам, ожидая что бросят камень,
засыпать бесприютной дворнягой под чьей-то дверью,
пить с утра натощак безысходность тремя глотками...
им, другим, не понять, что страшнее всего - поверить.


© Марина Шершнёва

она не из тех, кто сидит и ждёт,
она так привыкла: сама, сама...
живет одиночкой который год,
с тех пор, как однажды её сломал
тот самый, чьи губы - нежнейший шёлк,
а кожа- топлёное молоко...
он вывернул душу ей и ушёл,
играя, естественно и легко.
она приручила полсотни рифм,
чтоб выдохнуть то, что внутри болит,
сама себе якорь, барьерный риф,
надёжный устойчивый монолит.
во взгляде застыли снега и льды,
а в голосе - звонкое серебро,
такую увидишь, и жди беды...
отточенным лезвием под ребро
войдет, и ни вывернуть чёртов руль,
ни выдавить жалкое "почему?".
она не боится ни слёз, ни пуль.
и больше не верит. ни одному.


© Марина Шершнёва

и она говорит: "ты же, мальчик мой - просто так,
у меня на тебя ни надежд, никакой любви,
наша тонкая связь - безделушка, игра, пустяк,
если хочешь, сию же минуту ее порви.
ты же знаешь, мой славный, так проще: без драм, без слёз,
не держу, не прошу, не цепляюсь по пустякам...
эта блажь между нами, хороший мой - не всерьёз,
ну не вечно же воском горячим в ладонь стекать...
ты подумай, родной: ну зачем я тебе нужна?
я же девочка - вспышка, подтаявший хрупкий лёд,
ни твоя, ни чужая, ни дочь тебе, ни жена,
а упрямая нежность, как насморк - она пройдет..."

и она замолкает, но сердце стучит сильней,
а по ниточкам вен расползается липкий страх:
если он никогда-никогда не вернется к ней,
ей не выстоять тонким ростком на семи ветрах...
и корит себя мысленно: боже, кому я вру?
ну зачем эти сказки - нелепейшая лапша?!
этот мальчик - мой лучший мужчина, отец и друг,
у него на груди дремлет кошкой моя душа...

он кивает, внимательно слушает и молчит,
но в кармане до хруста сжимает в кулак ладонь.
как ей, глупой, сказать, что она - его крепкий щит,
что она ему - тёплая гавань, маяк и дом...?
что-то надо ответить, и он говорит: "О'кей..." -
так банально, как, впрочем, и всё, что тут ни скажи.
он берет её руку и греет в своей руке,
а она лишь тесней прижимается и дрожит.

и сидят отрешённые, думают о своём,
будто сонные рыбы, уходят на дно реки,
непонятные, глупые, странные... но вдвоём,
насмешившие небо влюблённые дураки.


© Марина Шершнёва