ГЛАВА 3.
БАКИНСКОЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ МЕДИЦИНСКОЕ УЧИЛИЩЕ (декабрь 1941 г. - апрель 1944 г).


Одна из самых малоинформативных страниц истории училища является период с ноября 1941 года по апрель 1944 года. Это связано с тем, что эвакуированное из осаждённого Ленинграда (Кронштадта) ВММУ передислоцировалось из одного места в другое (Иваново, Баку, Астрахань, Верещагино - Пермский край, Красноярск), находясь на одном месте незначительное время. Тем не менее, считается, что в этот период оно именовалось Бакинское военно-морское медицинское училище.






В сентябре 1941 года было принято решение об эвакуации военно-морских учебных заведений из блокадного Ленинграда на Большую землю.
Кронштадское военно-морское фельдшерское училище было эвакуировано в Иваново, а затем в Баку и переименовано в Бакинское военно-морское медицинское училище. Училище располагалось в хорошем трехэтажном здании. Здесь были и кубрики для размещения, и учебные классы, и кухня со столовой. Начальником училища был назначен военврача II ранга Фрадкин.
1 декабря 1941 года начались занятия первого набора курсантов. Для практических занятий была отличная база – больница им. Семашко. Особое внимание уделялось хирургии, терапии и инфекционным болезням. Не было детских болезней, акушерства и гинекологии.
По окончании училища приказом Наркома ВМФ присваивалось звание «военфельдшер», что соответствовало званию лейтенанта и выдалось свидетельство об окончании БВММУ.
До введения погонов на рукавах кителя были полторы серебряные нашивки с зелёным просветом.


Тогунов Алексей Игоревич. (1923 – 2009 гг.)
Офицер, участник Великой Отечественной войны
О себе: «Родился я в г. Баку на берегу Каспийского моря в 1923 году. Пошел учиться в первый класс 16-ой школы, что по улице Толстого за Парапетом около Армянского собора. Через месяц моего пребывания в первом классе я был переведен во второй, так как к началу учебы уже достаточно хорошо читал, считал и писал.
Моя первая 16-я школа была семилетней и, после окончания 7-го класса, я перешел в восьмой класс другой школы.
Школу я окончил 22 июня 1941 года. Выпускные экзамены были скомканы, так как началась война. После экзаменов мы выносили на улицу парты из классов и вносили койки…
Я и еще несколько ребят пошли в Военкомат добровольно проситься на фронт.
Нам предложили поступить в военную школу, выпускающую парашютистов-десантников. Но мы с ребятами отказались, сказав, что считаем своим долгом идти на фронт рядовыми. Из военкомата нас попросту выгнали, сказав, чтобы ждали повесток.
Мне только-только исполнилось 18 лет. Нужно было работать, и бабушка, после неудачной попытки сделать из меня киномеханика, устроила меня на станцию промышленной санитарии. В мои обязанности входила помощь санитарным врачам. Мы ходили по газоубежищам, которых в Баку было много (почти под каждым домом) и замеряли количество и чистоту воздуха в них.
В один из дней, когда я работал на станции промышленным санитаром (станция располагалась в больнице Семашко в Арменикенде) ко мне пришла моя девушка Мира Левитина и сказала, что в Баку переехало военно-морское медицинское училище, что принимают в него ребят, окончивших десять классов и учиться в нём нужно один год. После окончания присваивают звание лейтенанта и выдают морскую форму. Я попросил Миру сходить к моей бабушке, взять мой паспорт и за меня написать и отнести заявление о поступлении в это училище.
Вскоре мне принесли повестку, чтобы я явился с кружкой и ложкой в военкомат (это около «Книжного пассажа» на Кривой улице - так все называли улицу у «Парапета»; позже после войны эту улицу «выпрямили»). Оттуда меня с ребятами повели вначале во 2-ю школу во двор около Госбанка, а затем в Арменикенд, объявив, что мы теперь все являемся курсантами медицинского училища, эвакуированного из Ленинграда (Кронштадта), и что учиться мы будем год.
В этом училище я проучился девять месяцев…
В один из дней в 5-ть часов утра по боевой тревоге нас подняли, построили и зачли списки, из коих 90% курсантов направлялись на Северно-Кавказский фронт, когда немец подходил к Орджоникидзе и угрожал Грозному. Выдали нам вещевые мешки. Нас провели в столовую, где на столах был приготовлен весь наш суточный паёк, после чего построили и пешком повели на станцию Баладжары, где посадили в пассажирские вагоны и повезли в сторону Махачкалы.
Прошла ночь, и мы предположили, что прибыли в окрестности Махачкалы. В пять часов утра по команде нас высадили на пригорок около железнодорожного пути. До рассвета мы успели изрядно промёрзнуть. Но как только взошло солнце, нам приказали опять погрузиться в вагоны, паровоз теперь прикрепили к "последнему" вагону и повезли нас обратно в сторону Баку.
После возвращения в Баку поселили нас в недостроенном без окон и дверей здании где-то около завода Шмидта, привезли солому для устройства постелей, и здесь мы двое суток прибывали в неведении и безделье.
В одно утро на рассвете, опять по тревоге, сонных, неумытых нас подняли, построили и строем повели в Сумгаит. Тогда Сумгаита как города на том месте, куда нас повели, не было – была там степь, кое-где виноградники, пустые бараки и конюшни.
На другой день стали переодевать в солдатскую форму. Мы были в своей курсантской, рабочей матроской форме. Все ребята были в тельняшках и у всех были ремни с морскими бляхами, а солдатская форма - это галифе, гимнастерка, ботинки, обмотки, пилотка.
Как сговорившись, все отказались сдавать тельняшки и ремни. «Бунт» подействовал, и нам оставили наши тельняшки и ремни с бляхами.
Прожили мы здесь дней двадцать. Меня и еще десяток курсантов медицинского училища отобрали в медико-санитарную роту и объявили, что нам присвоили звания старших сержантов.
В Сумгаите формирование стрелковой бригады для отправки на фронт затягивалось. Неожиданно отправили в Баку в наше училище, где помыли, переодели, покормили и оставили продолжать учебу. Мы надеялись, что в Сумгаите формирование стрелковой бригады затянется месяца на полтора - два и мы успеем окончить почти полный годовой курс обучения, получим звания лейтенантов и уже офицерами отправимся на фронт. Но дней через 20-ть нашего блаженства в стенах училища за нами из Сумгаита приехала машина и забрала нас, так как бригаду сформировали и готовы были двинуть на фронт.
Опять нас переодели в солдатские рабочие брюки, хромовые морские ботинки бы-ли заменены на галифе-обмотки и рабочие ботинки.
Потом были теплушки, медленное движение поезда в неизвестном нам направлении, остановка в поле без каких либо признаком жизни вокруг. Подогнанные к поезду «Студебекеры» забрали всех, а мне «посчастливилось» остаться охранять тюки с перевязочным материалом, лекарствами, меховыми одеялами – я же был в медико-санитарной роте и притом приписан к аптеке. Через несколько часов, за которые я про-дрог до костей, пришли машины, погрузили имущество и меня тоже и привезли в какое-то ингушское село.
Местное население встречало нас как врагов, не давали даже напиться. В одну из ночей мы стали свидетелями, как десятки грузовиков, объезжая все дома, забирали местных жителей с тюками и узлами личного скарба. Всё бросалось: скотина, птица, имущество…
Как я уже говорил – был предписан к аптеке. Начальницей моей была женщина, в звании старшего лейтенанта, лет тридцати, а может быть и больше. Часто за ней приезжал «Виллис» и увозил её на ночь в штаб. Днем она отсыпалась. Каждый раз, отправляясь в штаб, она приказывала мне наполнить одну-две фляжки медицинским спиртом.
Был у нас старший медицинский начальник, наверное, в должности бригадного врача. Он частенько наезжал к нам и был любитель выпить. По его просьбе, в тайне от начальницы я наполнял ему фляжку спиртом. В конце концов, моя начальница проведала, что уменьшение количества спирта проходит не только через ее руки. Стала подозревать меня, хотя и не знала точно, куда же девается спирт.
Однажды, по приезде бригадного врача, пожаловалась на меня. Бригадный сделал вид, что возмутился и сказал, что забирает меня и сейчас же в наказание отправит на передовую санитарным инструктором. По дороге «на передовую» он заявил, улыбаясь, что и не собирается вести меня в роту санитаром, а назначает старшиною санитарного взвода при 3-ем батальоне, где есть еще врач, два офицера фельдшера, 12 санитаров с лошадьми и повозками.
Так я оказался в санитарном взводе 3-его батальона, где врачом был некто Николай Николаевич в то время казавшейся мне горьким пьяницей. Но, может быть, взрослый человек, знающий, что в любой момент может лишиться жизни, таким образом поддерживал себя.
На Орджоникидзевском направлении 1 ноября 1942 года немцы заняли Алагир и форсировали реку Ардон. Благодаря принятым мерам, наступление противника было замедленно, но положение оставалось крайне опасным.
Раненых и контуженных бывало до пятисот человек. Не хватало ни времени, не сил перевязывать и оказывать всем помощь здесь на месте. Оставался выход – добиваться транспорта для эвакуации раненых в тыл.
Приходилось самому рыть могилы и хоронить умерших. Какие там таблички на могилах, какой там учет? Может быть, погибшие, так похороненные, до сих пор значатся без вести пропавшими.
Взвод наш, как правило, дислоцировался за 1-2 километра от передовой: как-то на нашем крыльце (на одной из стоянок) убило несколько молоденьких, как и я, ребят-санитаров, наверное, шальными пулями.
Мне пришлось перейти из взвода в роту, так как все санитары в ротах были выведены из строя, а раненых надо было выносить с поля боя. В роте нас живых оставалось немного, остальных забрала эта злосчастная деревушка «Рассвет» перестрелками, да и выпитым лишним вином, после которого от храбрости высунутая голова становилась отличной мишенью для противника.
В один из дней конца декабря 1942 года, наверное часов в 16, прицельным огнём или шальной пулей я был ранен в ногу, инстинктивно упал, дополз, скорее от страха, чем от боли, до лощинки за сопкой, где отсиживались мои земляки.
Ребята сломали какую-то ветку, очистили её от сухих листьев и, соорудив мне палку, отправили своим ходом в сборочный пункт нашего санитарного взвода. Не помню, как я добрался, только очнулся уже под утро в землянке. Нога была хорошо перевязана.
Меня погрузили на бричку и с другими раненными повезли километров за пять в медико-санитарную роту прямым ходом на операционный стол. Оба отверстия раны мне нещадно раскрыли, перебинтовали, наложив что-то подобие шины, и отправили на грузовой машине километров за сто в Орджоникидзе, в госпиталь. Оттуда я на санитарном поезде попал вначале в один Бакинский госпиталь, потом – во второй и, наконец, в третий Военно-морской госпиталь №31.
В госпиталях я пролежал месяца два, а потом мне предложили вернуться в училище, из которого забрали на фронт и доучиться в нём.
К этому времени училище из Баку уже переехало в Сибирь на станцию Верещагино. Туда меня и отправили уже в морской шинели не по росту и в фуражке без кокарды.
Училище в Верещагино встретило меня жёстким карантином в лазарете, стрижкой волос под машинку и занятиями в каком-то доме, напоминающем конюшни.
Проучившись в военном училище в Верещагино год, мы, курсанты, поехали в Архангельск для прохождения на кораблях чисто морской практики.
Через некоторое время военная практика в Архангельске закончилась и нас направили в Красноярск, куда перебазировалось наше училище.
В Красноярске, учитывая, что нас собралось человек двадцать, в том числе бакинцев, кто поступал в училище в 1941 году, организовали специальный класс, выпуск которого состоялся в мае 1944 года, т.е. на три месяца раньше выпуска всего курса.
Это был единственный выпуск, когда курсантам было присвоено звание младших лейтенантов. Остальные выпускались лейтенантами.
Я получил назначение на Черное море. Необходимо было прибыть в Новороссийск, где был расположен штаб флота.
В Новороссийске я пробыл дней пять, пока не получил запечатанный пакет с назначением в часть, стоящую в Очакове в распоряжение начальника медико-санитарного отдела.
Моя служба в части 45-ти миллиметровой батареи, окопавшейся на берегу Крымского полуострова вблизи трех деревень, продолжалась несколько месяцев и осталась в памяти как период времени, когда мне посчастливилось со своими небольшими знаниями спасти жизнь 2-и или 3-м людям, которые без моего вмешательства не выжили бы и месяца. Это величайшее счастье, может быть, это то, ради чего я прожил жизнь. Воз-можно, еще за последующие пятнадцать лет я и делал что-либо жизненно необходимое для людей, но я не помню этого. Для меня хватит и этих спасенных, живущих на берегу Бугского лимана.
Вскоре наша батарея была расформирована, и я был переведен в Ак-Мечеть, где стояла стационарная береговая батарея со 130-ти миллиметровыми орудиями. Я принял помещение дивизионного или даже полкового медпункта, так как штаб был расформирован или переведен из Ак-Мечети.
Перезимовав в этом «Военно-морском госпитале» (так называли жители мазанное одноэтажное здание метров 10-15 в длину, имеющее три комнаты), весной я был переведен на батарею в Евпатории (километра три от маяка).
Батарею нашу перед Ялтинской конференцией сняли с фундаментов и перевезли на станцию железной дороги в Евпаторию, где мы стали ожидать состава для передислокации в район Ялты для дополнительной защиты совещающихся. Но железнодорожный состав нам так и не был подан, наверное о нашей батареи забыли или она оказалось ненужной. В общем, на вокзале прожили мы месяца два.
По служебным делам я «фланировал» до Симферополя и даже до Севастополя, где в одно из моих появлений меня направили к адмиралу какому-то и предложили командировку в Америку за военными кораблями по лендлизу с возвратом на Черноморский флот.
Нас, сформированный экипаж, продержали в Симферополе около месяца, заново обмундировали. Хотели везти в Одессу, а там - на корабль и в США, но потом изменили маршрут – погрузили в теплушки и в течение 30-ти суток везли до Владивостока.
Где-то около Хабаровска мы узнали, что Германия капитулировала.
Победа!!!»
После победы над Германией А.И. Тогунов служил в Петропавловске Камчатской области (1943-1948), в г. Ялте (1948), г. Поти Грузинской ССР (1949-1960), г.Севастополе (1960-1961).
Боевые награды и почетные знаки:
Орден Красной Звезды; Орден Отечественной войны I степени;
Медаль «За оборону Кавказа»; Медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»; Медаль «За Победу над Японией»; Медаль «Ветеран труда»; 2 медали «За боевые заслуги».
Медаль Жукова; Медаль «300 лет Российскому флоту»
Демобилизовавшись из Вооруженных Сил в 1961 г. А.И.Тогунов переехал с семьей на родину в г.Баку. Работал санитарным фельдшером в районной санитарно-эпидемической станции.
В 1990 г. в связи с чрезвычайным положением в республике Азербайджан А.И.Тогунов эвакуирован из Баку вместе с женой и матерью вначале во Владимир, а затем переехал в Калининградскую область, по месту жительства своего младшего сына.
Умер 31 марта 2009 г.
Похоронен на кладбище г. Багратионовск Калининградской области.
Данный материал взят с сайта "Наш Баку" (http://www.ourbaku.com/index.php5/%D0%A2%D0%BE%D0%B3%D1%83%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9_%D0%98%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87_-_%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%86%D0%B5%D1%80,_%D1%83%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BD%D0%B8%D0%BA_%D0%92%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%9E%D1%82%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D1%8B)

Карпенко Владимир Андреевич.
Родился 14 марта 1924 года в городе Харькове в семье командира Красной Армии. Окончив среднюю школу, Владимир поступил в электромеханический техникум в
городе Харькове, учебу в после окончания второго курса прервала Великая Отечественная война. Из-за стремительного наступления немецких войск, семья Карпенко была вынуждена оставить все нажитое и эвакуироваться вглубь территории Советского Союза.
После многочисленных трудностей и вынужденных приключений военного времени, смены нескольких видов транспорта (железнодорожного, водного, автомобильного и др.), семья Карпенко оказалась в городе Баку, где Владимир Андреевич, как только ему исполнилось 18 лет, поступил в Бакинское Военно-морское медицинское училище.
Некоторых курсантов прямо оттуда отправляли на фронт, в пехоту. Карпенко повезло, он закончил училище по второму разряду 1 декабря 1942 года. После чего в звании «военфельдшер» Владимир Андреевич был направлен в распоряжение командования Балтийского флота и очутился в блокадном Ленинграде, родине своей матери, где в это время свирепствовал голод.
С 16 декабря 1942 года В.А.Карпенко был определен в состав команды на тральщик ТЩ-38 Ладожской военной флотилии. Тральщик не был боевым кораблем специальной постройки, он был мобилизован с началом войны и переоборудован из буксира типа «Ижорец», вооружен. На корабль установили 45-мм пушку и другое необходимое для ведения боевых действий специальное оборудование. Вот такой корабль-тральщик нес дозорную службу, сопровождал продовольственные и другие конвои в блокадный Ленинград, выполнял боевое траление и другие задания командования.
Для предотвращения потопления своего корабля от вражеских бомб, по боевому расписанию, для военфельдшера Карпенко был определен боевой пост на сигнальном мостике тральщика. При проведении Тулоксинской десантной операции силами Ленинградского фронта и Ладожской Военной флотилии, Карпенко попросился временно прикомандировать его в экипаж известного тральщика ТЩ-100, с которого он вместе с пехотой и другими военными моряками высаживался в июне 1944 года на берег занятый противником оказывающим ожесточенное сопротивление. Во время одной из боевых операций от разрыва бомбы В.А. Карпенко получил контузию.
После снятия блокады Ленинграда тральщик ТЩ-38 перешел в Балтийское море. В это время корабль с другими силами Балтийского флота участвовал в освобождении Советской Прибалтики. В.А. Карпенко в составе экипажа тральщика совершал боевые походы к берегам Польши и Германии.
Владимир Андреевич принимал в боевых действиях с 1 декабря 1942 года по 2 октября 1944 года, за что был отмечен медалью «За боевые заслуги» и орденом «Красная Звезда».
После окончания войны, минно-тральные силы Балтийского флота не закончили боевое траление, оно продолжалось в течении нескольких лет подвергая экипажи кораблей постоянной опасности.
В конце 40-х годов Владимир Андреевич проходил службу в 4 КДТЩ, базировавшемся в городе Таллине.
С 1951 года по 1955 год Владимир Андреевич, после обращения к И.В.Сталину, получил направление и прошел полный курс Каспийского им. С.М. Кирова Высшего Военно-Морского училища по специальности - офицер-штурман надводного корабля.
После окончания училища капитан-лейтенант В.А.Карпенко был направлен на должность командира роты в Высшее военно-морское инженерное училище им. А.С. Попова, которое тогда находилось в Гатчинском дворце. Но в эти годы в Советском Союзе начались очередные преобразования, Советское правительство стало резко сокращать Вооруженные Силы и капитан 3 ранга В.А. Карпенко был направлен в феврале 1958 года для дальнейшего прохождения службы в учебный отряд ДКБФ в Мамоново под Калининградом на должность помощника командира роты и преподавателя по общевойсковой и военно-морской подготовке.
Владимир Андреевич добился перевода во вновь организованный вид Вооруженных Сил - Ракетные Войска, где с ноября 1960 года по сентябрь 1962 года занимал должность начальника отделения подготовки данных ракетного комплекса с баллистической ракетой средней дальности Р-12.
В сентябре 1962 года был назначен командиром отдельного ракетного дивизиона в по. Сарыозек из состава 97 ракетной Брестской ордена Суворова бригады, сформированной 7 октября 1960 года и переформированной в ракетную дивизию 30 мая 1961 года.
С декабря 1962 года В.А. Карпенко занимал должность начальника школы подготовки сержантов для РВСН в поселке Сары-Озек.
Согласно приказа ГК ВВ от 18 декабря 1962 года №01755 В.А. Карпенко было присвоено воинское звание - подполковник.
Офицер Карпенко был уволен в запас приказом Главнокомандующего Ракетными Войсками от 15 февраля 1964 года №0225.
После демобилизации в феврале 1964 года Владимир Андреевич, некоторое время работал инженером в Физико-Техническом институте им. А.Ф.Иоффе.
После этого он работал с 1971 года преподавателем военной подготовки в нескольких школах города Гатчина и района, где его школы среди учебных заведений Ленинградской области постоянно завоевывали одно из первых трех мест по начальной военной подготовке. В эти годы В.А. Карпенко активно участвовал в военно-патриотическом воспитании молодежи, в том числе в мероприятиях Советского комитета ветеранов войны и ДОСААФ, до тех пор пока в 1987 году не мог исполнять обязанности учителя по состоянию здоровья.
24 сентября 1993 года Карпенко Владимир Андреевич скончался.

Тушкин Рюрик Васильевич (1924 – 16 января 2006), член Союза художников России, член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств, иглорефлексотерапевт.
Родился в г. Самаре. В 1942 году окончил Бакинское военно-медицинское училище, служил на Северном флоте. После был переведен на Дальний Восток, служил военным фельдшером на подводной лодке ПЛ-Л14.
После войны всю жизнь служил в Главном военном госпитале ТОФ, был одним из первых, кто в 1960-е гг. начал изучать и лечить больных иглоукалыванием, электропунктурой. Работая с больными в отделении функциональной диагностики он разрабатывал и применял новейшие методы диагностики и лечения иглоукалыванием в биологически активные точки ушной раковины.
В эти же 1960-е гг. окончил художественную мастерскую Цаплина при владивостокском Дворце культуры железнодорожников.
Р.В. Тушкин – один из самых ярких авангардных художников ХХ века на Дальнем Востоке.
Непростым и неоднозначным предстают в картинах художника человек и мир, в котором он существует. Среди портретов Тушкина очень мало конкретных людей, в основном это характеры, типажи в предлагаемых обстоятельствах; значительная часть творчества – автопортреты, которые встречаются и в сюжетных композициях.
Важным в разноликости всех портретов у Тушкина остается не схожесть с определённой личностью — они явно узнаваемы и мастерски исполнены, а философский, социальный, символичный подтекст места и среды обитания этих героев во времени, в страстях ими проживаемых. Художник живет в этой среде, дополняя её мудростью своего миропонимания. И всегда экспериментирует — этим как бы мир и лечит.
Новые идеи Тушкин старался проверять на себе буквально. Отсюда (а не от самолюбования, как у некоторых) и появилось такое множество автопортретов.



Дегтярёв Геннадий Александрович. 1924 г.р. Московская обл.,г. Балашиха.
Моряки всегда были элитой Вооружённых сил страны. В годы Великой Отечественной войны они прославились своим героизмом и мужеством, особенно при защите Одессы, Севастополя, Ленинграда, недаром эти города первыми были удостоены почетного звания «Город-герой».
Когда началась война, Геннадию Дегтярёву не было и семнадцати лет.
После 9-го класса школы, в ноябре 1941 года поступил, а в декабре 1942 году окончил Бакинское военно-морское медицинское училище и получил первое в своей жизни звание – военный фельдшер, что соответствовало званию лейтенанта.
Из его воспоминаний учёбы в БВММУ:
"1 декабря 1941 года начались занятия. Бакинское военно-морское медицинское училище только создавалось. Мы его первый набор и будем первым выпуском. Училище располагалось в хорошем трехэтажном здании. Здесь были и кубрики для размещения, и учебные классы, и кухня со столовой. Перед училищем был сквер, где мы проводили утреннюю физзарядку. Специальных занятий по физической подготовке не было. Первым делом прошли санитарную обработку. Мы сдали гражданскую одежду, нас постригли наголо. После помывки одели повседневную морскую одежду, «робу» – рабочее платье, сшитое из суровой хлопчатобумажной ткани. Тут выяснилось, что среди курсантов значительная группа русских, немало азербайджанцев, есть украинцы и армяне. Кроме бывших школьников была небольшая группа матросов, уже послуживших на флоте, а кое-кто и участвовал в боях. Они были заметно взрослее нас, уже мужчины. Нас разбили на взводы, и получилось две роты по три взвода в каждой. Размещались роты в противоположных крылах здания, и мы почти не контактировали друг с другом, так как всё время находились в строю или на занятиях. Никаких кружков, никаких секций, никакой самодеятельности. Для них просто не было времени. Первые шесть месяцев нас никуда не пускали. Переносил я отрыв от дома нормально, тоски не ощущал, учебную и физическую нагрузку переносил легко. Последнему способствовало моё занятие физкультурой и спортом в школьные годы. К тому же мы понимали, что идёт жестокая война, а мы учимся в хороших условиях. Война тогда нами в Баку почти не ощущалась. Вскоре приняли присягу и нам выдали оружие – трёхлинейные винтовки, из которых мы ни разу не выстрелили. Командование практиковало марш-броски на 15-20 км. Рано утром, ещё не рассвело – тревога и вперёд! Периодически подавали команду: «танки справа, танки слева». Мы рассыпались, ложились. Я ещё тогда подумал: что толку с винтовкой против танка. А может быть, нам просто давали передохнуть. Кормили в училище хорошо. В связи с этим вспоминается, что первое время мы в столовой ели мало. У нас был хороший буфет, где продавались вкусные изделия вроде печенья, бисквита, пирожных, а главное экзотические фрукты – мандарины. Мы, уроженцы Среднего Поволжья, до войны видели их редко. И решили этот пробел исправить. Стоили мандарины дёшево, мы покупали их ящиками и уничтожали во время самоподготовки. Утром уборщицы выметали горы мандариновых корок. Это дошло до начальника училища, военврача II ранга Фрадкина, и он прикрыл лавочку, то бишь буфет. Мы стали есть положенную нам курсантскую пищу. Занятия были хорошо организованы, привлечены опытные преподаватели. Для практических занятий была отличная база – больница им. Семашко, крупное лечебное учреждение, где нам всегда были рады. Значительная часть медперсонала была мобилизована. Позволяли делать всё, что можно было позволить. Работали в перевязочной, ассистировали на операциях и даже давали эфирный масочный наркоз. Больница была большая, и мы имели возможность видеть, участвовать в обслуживании больных с самыми различными заболеваниями. Много давали нам ночные дежурства с опытными хирургами. Бывал на операциях, обходах, разборах, которые проводили известные хирурги-профессора Топчибашев и Эфендиев. Особое внимание уделялось хирургии, терапии и инфекционным болезням. Не было у нас детских болезней, акушерства и гинекологии."
После окончания училища был фельдшером на тральщике Балтийского флота, в 1943 году получил звание лейтенанта медицинской службы. В июне 1944 года тральщик погиб на боевом тралении, Геннадий Александрович был тяжело контужен и переведён на службу под Ленинград, где и встретил День Победы.
После войны (1945-1947 гг.) продолжал служить на кораблях дивизиона морских охотников Балтийского флота. В 1948 году окончил десятый класс и продолжил службу в Балтийске в должности старшего фельдшера ТЛ-4 (ТВ-4).
Окончил Военно-морскую академию в Ленинграде (1949-1955 гг).
После окончания с «отличием» ВММА с 1955 по 1961 гг – служба в Марийской АССР.
1961 – 1967 гг. – служба в Германии в ГСВГ врачом отдельного учебно-танкового батальона, расположенного в городе Бернау под Берлином.
С 1967 по 1977 гг. – преподаватель на военной кафедре Курского государственного медицинского института.
Прошел специализацию по хирургии и анестезиологии, медицинской службе ГО, окончил военно-медицинский факультет ЦИУВ в Москве по организации и тактике медицинской службы Советской Армии.
Уволился в запас Геннадий Александрович в чине полковника.
После военной службы были еще шестнадцать лет работы преподавателем в медицинском училище.
Награды: два ордена Отечественной войны 1-й степени, орден Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги» и ещё около двадцати медалей.

Александровский Вадим Геннадиевич (1924-2002).
Родился в июле 1924 г. в г. Царицыне, ставшем через год Сталинградом.
1941, сентябрь – ноябрь. — Учеба на курсах военных связистов, затем в Бакинском военно-медицинской училище.
1942г. — Служба на боевых кораблях действующей Каспийской флотилии.
1944–1949, август. — Учеба в Военно-морской медицинской академии (Ленинград).
1949, 29 августа. — Арест в Ленинграде. Пять месяцев следствия. Суд. Приговор: 10 лет лишения свободы по статье 58-10, часть 1, с поражением в правах на 4 года, с лишением права на ношение медалей.
1950, февраль. — Этап в Архангельскую область (Каргопольлаг).
1955, 23 марта. — Условно-досрочное освобождение без снятия судимости.
1955, июнь. — Реабилитация. Возвращение в Ленинград. Окончание 6-го курса Военно-морской медицинской академии. Служба на Северном флоте, работа в поликлинике Академии наук.
1993. — Выход на пенсию. Общественная деятельность в Санкт-Петербургском отделении ассоциации жертв необоснованных (политических) репрессий.
Из его воспоминаний:
"В сентябре 1941 года меня выдернули из 10-го класса и по комсомольскому набору направили здесь же в Сталинграде на курсы военных связистов, которые окончил в ноябре. Ждал отправки на фронт, но вместо этого, опять же, по комсомольскому призыву, меня направили на учебу в Бакинское военно-морское медицинское училище.
В 1942 году в течение какого-то времени я находился на боевых кораблях действующей Каспийской флотилии.
Окончив училище, служил в военно-морских авиационных частях, а в 1944 году, будучи лейтенантом, поступил в Военно-Морскую медицинскую академию.
В 1949 году меня посадили.
Виноват я оказался в том, что задавал провокационные (по мнению начальника кафедры, марксизма Бетаки) вопросы и не одобрил постановления ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград", а также не одобрил травлю Ахматовой и Зощенко. В марте 1955 г. условно-досрочно освободился, через месяц после этого был реабилитирован, восстановлен в Военно-Морском Флоте и определен на 6-й курс той же академии. После окончания ее еще 9 лет служил на Северном флоте, затем уволился по болезни и осел в Ленинграде. 28 лет проработал в поликлинике Академии наук, ушел в 1993 году".
Из воспоминаний Даниила Голубева, доктора медицинских наук, профессора, действительного члена Американской вирусологической ассоциации, обучавшегося в Воен-но-морской медицинской академии (ВММА) о послевоенной судьбе Вадима Геннадиевича Александровского:
«В 1949 г. заведующий кафедрой марксизма-ленинизма Бетаки отправил слушателя старшего лейтенанта Вадима Геннадиевича Александровского с лекции в... тюрьму. По доносу Бетаки Александорвский был осужден на 10 лет по статье 58-10, часть 1, за то, что не одобрил постановление ЦК КПСС 1948 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград» и назвал отношение к Ахматовой и Зощенко «травлей». Вадим Геннадиевич просидел в лагере пять с половиной лет, в 1955 г. был реабилитирован, восстановлен в военно-морском флоте и ВММА, доучивался в академии на одном курсе со мной в 1956 г. Годы заключения ему засчитали как действительную службу, так что сел он «старлеем», а вышел - капитаном медицинской службы.
В годы перестройки он написал и издал книгу «Записки лагерного врача»...


Сенатский Юрий Константинович. Контр-адмирал в отставке.
Главный специалист Военно-Морского флота СССР по спасательным и судоподъемным работам.
Родился 13 октября 1924 года в г. Архангельске. Дошкольные годы прошли в Вологодской деревне и в г. Ленинграде. Особое увлечение судовым и авиамоделизмом при Доме пионеров города.
В 1940 году - воспитанник 2-ой ленинградской спецшколы ВМФ. 10 класс пришелся на блокадный период Ленинграда.
С февраля 1942 года - воспитанник подготовительных курсов Высшего Военно-Морского училища им. М.В. Фрунзе, с которыми был эвакуирован сначала в Астрахань, а затем в Баку.
В сентябре 1942 года по так называемому "алфавитному" распределению был направлен в Бакинское фельдшерское училище ВМФ.
В апреле 1944 года в звании младшего лейтенанта и квалификацией фельдшера направлен на Балтику на тральщик "Желябов-172" в Таллинн.
В октябре 1944 года за мужество проявленное в боях при высадке морского десанта на острова Эзель и Даго награжден орденом Красной Звезды.
После войны с 1945 по 1950 годы - слушатель кораблестроительного факультета Высшего Военно-Морского инженерного училища им. Ф.Э. Дзержинского. По окончании училища в декабре 1950 года назначен старшим инженером - кораблестроителем в 405 отдельный дивизион аварийно-спасательной службы (ОДАСС) г. Таллинн Балтийского флота. До 1953 года участвовал во многих спасательных и судоподъемных ра-ботах, в том числе в подъеме 60-тысячного немецкого плавдока и турбоэлектрохода "И. Сталин". За эти годы практически полностью освоил водолазное дело.
С 1953 по 1956 год - водолазный специалист Управления АСС ВМФ г. Ленинграда.
1956-1957 годы - начальник отделения АСС ВМФ на Волге г. Горький.
1957-1958 годы в звании капитана 3 ранга - старший офицер специального отдела Главного штаба ВМФ.
С 1958 года по 1965 годы - Заместитель начальника - Главный инженер АСС Балтийского флота. Активно участвует во многих спасательных и судоподъемных работах, а также в освоении судов и новой спасательной и водолазной техники поступивших на флот.
С 1965 года служит в центральном аппарате АСС ВМФ на должностях Главного водолазного специалиста и Заместителя начальника Инспекции безопасности водолазных и глубоководных работ.
В 1969 году в качестве Заместителя командира - Главного инженера экспедиции особого назначения (ЭОН-10) участвовал в подъеме подводной лодки "С-80" Северного флота с глубины 200 метров. Автор проекта этого уникального подъема без применения водолазного труда на больших глубинах в условиях открытого района Баренцевого моря.
В феврале апреле 1972 года осуществлял техническое руководство оказанием помощи и буксировкой атомной подводной лодке "К-19" в Атлантике на спасательном судне "Бештау" Северного флота. За эту операцию награжден вторым орденом Красная Звезда.
С июня 1972 по июль 1974 года участвует в судоподъемных работах в порту Читтагонг Народной республики Бангладеш, как специалист АСС ВМФ и затем в качестве Заместителя командира по судоподъемным работам ЭОН-12 ВМФ СССР. Было поднято с глубин до 30 метров 26 судов общим водоизмещением около 100 тысяч тонн. За эти работы награжден Орденом Трудового Красного Знамени.
С 1974 по 1987 годы Заместитель начальника-Главный инженер АСС ВМФ (После переименования - Поисково-спасательной службы ВМФ).
Кавалер 24 государственных наград.
С 1987 года в отставке. Проживает в Москве.


Поляков Михаил Васильевич, капитан медицинской службы.
После окончания в Баку медицинского военно-морского училища, с 17 января1943 года и до конца войны служил на переднем рубеже Северного флота, который обеспечивал возможность беспрепятственного прохода союзных транспортов с грузами лендлиза.
После войны обслуживал подводные лодки.
Закончил трудовую карьеру в Тирасполе, на станции скорой помощи. Отсюда ушёл на пенсию.
Боевые награды: ордена Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медаль "За боевые заслуги"... В числе первых - медаль "За оборону Советского Заполярья".
Эта награда в особом почёте у ветеранов войны.




Ерахтин Владимир Федорович.
Родился в 1923 году в с. Липовка Саратовской области.
В Астрахань переехал с родителями в 1933 году. Здесь в 1942 году, после окончания девятого класса астраханской школы, он пришел в военкомат с просьбой отправить его на фронт. Мальчишку приняли и направили в военно-медицинское училище ВМФ г. Баку.
Закончив ускоренные курсы, Ерахтин попал на Ленинградский фронт в военно-морской Краснознаменный Балтийский флот, фельдшером в 14-й отдельный артиллерийский дивизион 374-ой батареи.
После войны продолжил службу в рядах Красной Армии до 1955 года.





Комаров Александр Александрович. 1925 г. р.
В 1941 году ему исполнилось 17 лет и чтобы скорее взяли на фронт, он поступает в Бакинское военно-медицинское училище, заканчивает через год и в 1943 году отправляется на службу на Северный флот, где прослужил до 1952 года.
Далее – Ленинград, ВМА, по окончании которой в 1958 году, опять – Северный флот в Ура-Губе до 1963 года.
Александр Александрович был флагманским врачом соединения ПЛ проекта 633. Служил с очень интересными людьми, знаменитыми подводниками: Ямщиковым, Егоровым, Романенко, Гришиным, Бодаревским, Иоселиани и другими. Особая дружба семьями связывала его с адмиралами Августиновичем, Пархомюком, Щедриным до конца их жизни.
В 1963 году Комарова А.А. переводят служить в Обнинск в Учебный центр подводников.
В конце службы был переведен в Горький военпредом на завод «Красное Сормово».
Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны, знаком «За дальний поход «Океан», многими медалями, является «Отличником здравоохранения», полковник МС в отставке.


Арефьев Константин Алексеевич.
Когда началась война, Арефьева направили в военно-морское медицинское училище в Баку. А в ноябре грозного 1942 года, будучи курсантом, он ушел на фронт.
Участвовал в боях на Северо-Кавказском фронте в составе 301-й стрелковой дивизии пятой ударной армии 337-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона. В составе этой дивизии Константин Алексеевич воевал на шести фронтах и закончил войну в Берлине. Не каждому было дано такое — увидеть смерть врага в его собственном логове.
Первые награды — медали «За боевые заслуги» и «За оборону Кавказа» — он получил в боях на Кавказе.
Потом за боевые заслуги ему были вручены два ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степеней и орден Красной Звезды. А всего у Арефьева 16 боевых наград.



Форум Поисковых Движений.
(Тема: Помощь в Гатчинском архиве 02 июня 2009 года).
"Уважаемые коллеги!
По материалам ОБД и собственной поисково-исследовательской работы в АО ЦВМА на сегодняшний день мной установлены имена 11 из 64 погибших 31.05.1943 на гидрографическом судне "Чукча" Тихоокеанского флота, погибшем в Тихом океане в районе острова Парамусири (архипелаг Тисима-Рето, Япония; ныне - Парамушир, Курильские острова, Россия), в точке с координатами 50°29’с.ш., 156°28’в.д. - потоплено ошибочно (принято за японский грузовой пароход) американской подводной лодкой SS-139 «S-34».
Итак, на гидрографическом судне «Чукча» в мае 1943 года пропали без вести (изменено «на погибли вместе с кораблём 25.05.1943 (по неизвестной причине)» и официально исключены из списков личного состава Тихоокеанского флота 08.09.1943 «как погибшие при исполнении служебных обязанностей»:
6. Донец Иван Иванович – младший лейтенант медицинской службы, старший фельдшер судна, родился в 1922 году в неуказанном в документах населённом пункте нынешней Днепропетровской области Украины, украинец (по другим данным – русский), из учащихся, член ВЛКСМ, выпускник Бакинского военно-морского медицинского училища 1942 года, холост, ближайший родственник – отец Донец Иван Андреевич, проживавший по адресу: «Станция Курдамир Ж.Д.П.Ч-10» (предположительно имеется в виду станция Кургамыс Павлодарской железной дороги, ныне – Щербактинского района Павлодарской области Казахстана).
Вечная память погибшим!"
С уважением - К.Б.Стрельбицкий.

Крылов Либкнехт Николаевич, 1923 г. р., участник последней в истории войны 1941-1945 гг. боевой операции по десантированию наших войск на остров "Шикотан".
Начальник медико-санитарной службы минного заградителя “Гижига” (экипаж: 77 чел.) Северной Тихоокеанской флотилии базировавшейся в Советской Гавани, лейтенант медицинской службы в 1940 году поступил, а в 1942 году окончил военно-морское фельдшерское училище, которое до войны находилось в Кронштадте.
Родом из-под Калинина (Твери), хороший спортсмен, коренастый плотный, неплохо знавший свое дело, но тяготевший к строевой флотской службе. Он с удовольствием (и со знанием дела) нередко нес ходовую вахту, а когда с корабля убыл помощник командира, несколько дней (до прихода нового помощника) исполнял его обязанности.
В последнее время проживал в г. Ставрополе.
Из книги воспоминаний Игоря Смирнова. «Одиссея минного заградителя "Гижига":
«…20 августа 1945 года мы должны срочно идти в Советскую Гавань, взяв на борт каких-то десантников. В это тень с корабля навсегда убыл помощник командира капитан-лейтенант Иванов. Временно исполняющим обязанности помощника командир назначил корабельного фельдшера Либкнехта Николаевича Крылова, единственного на корабле (кроме самого командира) старшего лейтенанта, хотя и медицинской службы.. .
… 31 августа нам был отдан приказ о высадке десанта на остров Шикотан.
В 11.00 нас обогнал отряд кораблей, идущих с десантом на Кунашир. Обменялись опознавательными. Всё шло отлично. Как нас встретят японцы, мы не знали. Приказано было подготовиться к бою, но первыми не стрелять.
В 4.00 1 сентября наступил полный штиль и в воздухе, и на море. В 4.36 определились, насколько это можно было сделать по существующей карте (№ 1189). Около 7.00 открылся Шикотан. Последние полтора часа пути до него были самыми мучительными: на сопках стояли японцы и смотрели на наши корабли. Они не стреляли. На наиболее высокой сопке просматривалось какое-то здание, около него стояла довольно высокая мачта, а на ней - флаг. Какой - в точности разобрать было трудно. С мостика остров виделся как сплошная гранитная стена - ни заливчиков, ни входов в бухты...
- Как же будем заходить, - думал я, - ведь карты-то нет! Куда же заходить? Но тут же отгонял от себя эту мысль: впереди шёл ТЩ-594. - Наверное он знает, ему и карты в руки, как сказал командир.
В 9.10 пришвартовались к пирсу. Немедленно на берег отправилась десантная группа во главе со старшим лейтенантом медицинской службы Л.Н. Крыловым . В 9.15 начали выгрузку вооружения и людей. В 9.30 закончили высадку людей и в 11.42 - выгрузку вооружения.
Весь день 1 сентября мы простояли у пирса. Днём я с командиром немного походил по острову в районе бухты. Он был превосходно укреплён, весь изрыт ходами сообщений, полностью скрытыми в земле и имеющими такую высоту, что я, при росте 182 см. , мог ходить по ним почти не сгибаясь. Ширина, правда, у них была невелика, не более полутора метров. Во второй половине дня полным хозяином острова стал батальон, прибывший с нами, и уже в 18.00 в распоряжение командира этого батальона мы выслали обход в количестве восьми человек.
Японский генерал-майор Дзио-Дой, начальник гарнизона, якобы говорил (я сам его не слышал, пользуюсь показаниями свидетелей), что приказ о капитуляции он получил за шесть часов до нашего прибытия на остров.
2 сентября в 8.20 мы снялись со швартовов и пошли на выход из бухты. Дали прощальный салют из эрликонов в честь героической Красной Армии, достойные представители которой оставались на острове. Тральщики салютовали вместе с нами.
Сообщение об окончании войны и приказ Главнокомандующего об объявлении 3 сентября днём победы над Японией мы приняли по радио.
В 16.12 3 сентября встали на якорь на рейде порта Отомари.
Весь рейд и причалы были заняты кораблями, гордо поднявшими флаги расцвечивания».

Аверьянов Владимир Александрович — майор медицинской службы в отставке, ведущий преподаватель кафедры подводной медицины СПб МАПО с 1986 по 1996 гг.
Владимир Александрович — участник Великой Отечественной войны. Будучи курсантом Бакинского военно-морского медицинского училища принимал участие в эвакуации раненых из г. Баку на восточный берег Каспийского моря. Четыре года прослужил на подводных лодках Тихоокеанского флота.
В 1947 году поступил и в 1953 году окончил Военно-морскую медицинскую академию. После окончания академии — врач-физиолог спасательного судна подводных лодок СС ПЛ «Дженал», где, кроме медицинского обеспечения глубоководных спусков, занимался научной работой по изучению влияния таких спусков на морфологический состав крови водолазов-глубоководников.
С 1953 по 1957 г. — преподаватель спецфизиологии Одесского Военно-морского медицинского училища.
В 1957-1963 годах — адъюнкт и преподаватель кафедры спецфизиологии Военно-медицинской академии, где защитил кандидатскую диссертацию. Изучал влияние температуры и водно-солевого обмена на возникновение декомпрессионной болезни, а также динамику насыщения организма животных азотом. Одновременно был редактором «Информационного бюллетеня по вопросам военно-морской службы иностранных армий и флотов», делал переводы статей с немецкого и английского языков. Его обзоры печатались в многотиражных журналах, например, «Знание и сила».
С 1967 по 1986 г. — он доцент кафедры клинической патологической физиологии Ленинградского ГИДУВа, где исследовал варианты сменной подачи различных газовых смесей водолазу с целью профилактики декомпрессионного заболевания. Одним из первых врачей в нашей стране изучал влияние длительного (21 сутки) пребывания человека на глубине 31 метр на функциональное состояние сердечно-сосудистой системы.
Будучи доцентом кафедры подводной медицины ЛенГИДУВа, образцово проводил занятия со слушателями и одновременно являлся соавтором основного руководящего документа для водолазных врачей, фельдшеров и водолазов — «Единых правил безопасности труда на водолазных работах. Часть П. Медицинское обеспечение водолазов», М.,1992 г.