Елена_Грозная все записи автора
Луи Дагер родился 18 ноября 1787 г. в городке Кормейз-ан-Паризи близ Парижа. Школьного образования практически не получил, в тринадцать лет отец отдал его в ученики к архитектору. В 1804 году, когда Луи Дагеру исполнилось 16 лет, отец отвез его в Париж и устроил учеником в мастерскую театрального декоратора «Гранд Опера» Деготти.

Дагерр был также известен как танцор, канатоходец, театральный художник. К моменту прихода к Деготти он уже знал законы перспективы, поэтому декоратор и взял его в ученики. Природный дар художника сразу выделил постановки Даггера, его стали отмечать критики. Он творил чудеса на сцене, например, вместе со своим компаньоном построил диораму: сидящие зрители могли увидеть какой-нибудь огромный собор снаружи, а потом вдруг оказаться внутри. Для этого писались две картины, размером до двадцати двух метров в высоту. Диорама имела огромный успех в Париже и прославила Даггера.

Чтобы упростить себе работу при создании таких огромных картин, Даггер использовал камеру обскуру, однако никак не мог закрепить изображение на экране. Даггер провел огромное количество опытов, экспериментируя с химическими веществами, а потом узнал о Нисефоре Ньепсе, который занимался примерно такими же опытами. Даггер пишет ему письмо, и Ньепс предлагает заключить договор о сотрудничестве. В конце 1820-х вместе с Жозефом Ньепсом работал над созданием метода фотографии. В 1833 г. Ньепс скончался. Дагерротипия была изобретена уже после этого, практически случайно, как следствие очередного опыта.

Дагер сделал все, чтобы превратить изобретение Ньепса в реально применимую технологию, правда, с использованием химических веществ, которые были неизвестны Ньепсу. Идея Дагера заключалась в том, чтобы получать изображение с помощью паров ртути. Сначала он проводил опыты с бихлоридом ртути, но изображения получались очень слабые. Затем он усовершенствовал процесс, используя сахар или закись хлора, и, наконец, в 1837 году, после одиннадцати лет опытов, он стал подогревать ртуть, пары которой проявляли изображение. Он превосходно фиксировал изображение, пользуясь сильным раствором обычной соли и горячей водой для смывки частиц серебряного йодида, не подвергшихся воздействию света.

«Мастерская художника». Дагерротип (1837)В 1839 году Дагер представил процесс получения дагерротипа Французской академии наук. После этого его имя и его технология стали известны во всем мире. К нему пришли слава, богатство и уверенность. Имя Ньепса было практически забыто.

Принцип Дагера проявлять с помощью ртутных паров был оригинален и надежен, и основан, без сомнения, на знаниях, полученных Дагером от Ньепса. К сожалению, Ньепс ничего не сделал, чтобы развить дальше свое изобретение после 1829 года, равно как и его сын Исидор, который стал партнером Дагера после смерти отца. Сын, очень нуждаясь в средствах, спустя несколько лет заключил новый контракт, в котором указывалось, что Дагер был изобретателем дагеротипа.

«Диорама!» Дагер зарабатывает на зрелище.

Париж. Начало XIX века. Период победоносных сражений Наполеона. Время подъема зрелищно-развлекательных предприятий. Луи Дагер пишет декорации к операм. За несколько лет талантливый театральный художник сделал карьеру, которая принесла ему известность. По мнению знатоков, работы Дагера произвели переворот в искусстве театральной декорации. Но он был слишком честолюбив и хотел большего — дохода и поло-жения в обществе. Трезво оценив свои возможности, художник понял: единственное коммерческое предприятие, которое он мог бы вести — это зрелищно-развлекательное. Нечто вроде панорам. Но… в Париже уже восемь панорам. Нужно придумать нечто совершенно новое, что притягивало бы зрителей как магнит. И Дагер создает такое зрелище — панораму с меняющимися изображениями. Картины, написанные на тонкой полупрозрачной ткани, свешиваются все сразу с колосников, а лампы поочередно освещают их, выхватывая то одну, то другую, то третью… Название зрелища тоже должно быть таким, чтобы сразу становилось понятно, что это панорама, но гораздо лучше. Итак, зритель смотрит сквозь декорацию, и сквозь… «Диорама!» Название готово.


Лень — двигатель прогресса.


Предприятие по тем временам грандиозное. Прозрачные картины имели высоту четырех-этажного дома, а длину до двадцати метров. На глазах изумленной публики яркий солнечный день вдруг превращался в ночь, а музыка усиливала зрительные впечатления. «Слайды» Дагера располагались параллельно друг другу, а не последовательно, как в киноленте (размер дагеровских «слайдов» не предполагал иного расположения). Но последователь-ное освещение параллельно расположенных прозрачных картин (или хотя бы части картин) уже тогда дало возможность сделать нечто похожее на кино. Световые эффекты диорамы требовали точного наложения одной картины на другую. Поэтому Дагер был вынужден рисовать с помощью камеры-обскуры. Такое перекопированние раздражало его. Трудоемкость изготовления картин была колоссальной: только для одного «сеанса» необходимо было рисовать (копировать) несколько полотен, а для процветания мероприятия - обновлять зрелища достаточно часто. Дагер задумывается над созданием такого рисунка, который был бы создан не кистью художника, а лучом света. «Да неужто свет сам не способен запечатлеть свои следы на бумаге или каком-то ином веществе?»



Нисефор Ньепс. «Гелиография».

Случайно он узнает, что некий Нисефор Ньепс будто научился «закреплять лучи света, входящие в камеру, на любом предмете, куда они упадут». Вступив в переписку с Ньепсом, Дагер вскоре покупает у него еще незавершенное изобретение. Так, художник — коммерсант, будучи человеком совершенно далеким от науки, начинает свои опыты по созданию фотографии, точнее, «гелиографии» (так соавторы назвали изобретение, над которым трудились).
Не только для упрощения технологии нанесения рисунков на прозрачные полотна необходимо изобретение «гелиографии». Дагер — коммерсант, причем весьма успешный. «Изобретение, как только оно окажется завершено, следует эксплуатировать возможно более широко, чтобы извлечь из него большую выгоду, а для этого необходимо передать процесс в пользование людям, не имеющим никаких познаний в области рисования и гравирования». Действительно, себестоимость рисунка, созданного лучом света, намного ниже себестоимости того же рисунка, созданного кистью художника. А значит, практически каждый, в том числе и не состоятельный человек, сможет себе позволить сделать свой портрет — «гелиографию». Таким образом, скудные, но многочисленные ручейки санти-мов превратятся в огромную реку доходов. Шли годы. Для проведения многочисленных опытов (конечно, методом проб и ошибок) по созданию "гелиографии" уходит слишком много средств. К тому же революционные события 1830 года пошатнули уже отлаженный бизнес «Диорам». Ни родовых поместий, ни ученых титулов у коммерсанта Дагера нет. Единственный способ не разориться — сразу внедрить изобретение. Любое промедление может обернуться трагедией. Дагер готовит почву для внедрения, разжигает интерес к «гелиографии», причем целой системой акций.

Дагер инстинктивно использует современные технологии продвижения товара.

Во-первых, Дагер предпринимает то, что в наши дни специалисты по связям с обществен-ностью называют «контролируемой утечкой информации». 27 сентября 1835 года в газете «Эль Артист» появляется заметка: «Дагер нашел, как говорят, способ получать в камере-обскуре на изготовленной им пластинке изображение. Таким образом, портрет, пейзаж или любой вид, проектируемый на эту пластинку в обычной камере-обскуре, оставляет на ней свой отпечаток в свете и тени и является наиболее совершенной из всех картин. Препарат, нанесенный на это изображение, сохраняет его бесконечно».
Во-вторых, напускает таинственность на свою работу. У разных аптекарей Дагер покупает множество препаратов, причем на ряду с нужными - массу ненужных, к лаборатории не подпускает никого, поставил охрану и новые секретные замки.
В-третьих, устраивает театрализованные представления. В переносных лабораториях (пластинки нужно было приготавливать и проявлять тут же на месте съемки) Дагер изго-тавливает фотографии архитектурных памятников столицы. Толпы зевак кружат вокруг лаборатории. Загадочные слухи будоражат уже все слои общества.


Двадцать лет блужданий.


Главная цель Дагера — заработать на изобретении — достигнута не была. Для получения снимков необходима была выдержка около 30 минут (использовать вспышку света Дагер не догадался). При всем желании «фотомодели» трудно оставаться недвижимой в течение такого времени. Но главная технологическая причина в том, что приготавливать и прояв-лять пластины нужно было тут же, на месте съемки. А это значит, секрет изобретения нужно было бы рассказать всякому, кто захочет заниматься этим. Драгер предпочел бы лучше подождать, пока кто-нибудь другой разболтается о подобном изобретении, чем самому раскрыть свои карты.
28 апреля 1838 года Дагер пишет: «… Я меньше чем когда-либо рассчитываю на материальные выгоды… Если меня и поддерживает что-либо, так это — честь открытия, которое, несмотря на трудности его эксплуатации, все же будет одним из самых прекрасных завоеваний века».
И Дагер, и Ньепс, будучи дилетантами в науке, не знали химии, не знали многих веществ и их свойств. Ньепс «ухватился» за идею в качестве основного вещества испытывать асфальт, который имеет свойство изменять цвет под действием света. Дагер продолжил эти разработки. В общей сложности два десятилетия ушло на подбор элементов, их сочетаний, на разработку технологии. Но если в изобретении есть научная ошибка, технология ее не исправит. На смену «дагеротипам» должны были прийти фотографии. Можно бес-конечно совершенствовать аналоговую связь, но качество цифровой все равно будет луч-ше. Можно бесконечно совершенствовать «асфальтовые» «дагеротипы», будущее останется за фотографиями, основанными на нитрате серебра.

Провал в науке, успех в обществе.

Грамотно проведенная рекламная кампания «гелиографии» (или «дагеротипа») совершила небывалый всплеск. Ни одно техническое открытие не вызывало к себе внимания подобного масштаба. Крупнейшие ученые из разных стран стремились лично познакомиться с Дагером. Королевское общество избрало его своим действительным членом. Академии и научные общества Австрии, Баварии, Шотландии, Северо-Американских Соединенных Штатов присвоили Дагеру дипломы почетного члена. Король Луи Филипп произвел изобретателя в офицеры Почетного легиона и назначил ему пожизненную пенсию в шесть тысяч франков в год. Исидору Ньепсу (преемнику Нисефора Ньепса) — в четыре тысячи. Через некоторое время был получен первый дагеротипический портрет, однако не Дагером, а нью-йорским энтузиастом нового искусства Дрэпером. Слава и признание Дагера росли по мере того, как распространялся по миру его способ получения изображений. Но после опубликования данных о своем процессе он уже не внес ничего нового в фотографию. До своей смерти в 1851 он жил в уединении недалеко от Парижа.

Дагер и дагеротип

Луи-Жак-Манде Дагер (1787—1851) не изобрел фотографию, но он сделал ее действующей, сделал ее популярной.

В течение 1839 года, когда он сделал свое сообщение, его имя и его процесс стали известны во всех частях света. К нему пришли слава, богатство и уверенность. Имя Жозефа Нисефора Ньепса было практически забыто.

Однако Дагер был тем человеком, который сделал все, чтобы изобретение Ньепса воплотить в жизнь, но с использованием таких химических элементов, которые были неизвестны Ньепсу. Идея Дагера заключалась в том, чтобы получать изображение с помощью паров ртути. Сначала он проводил опыты с бихлоридом ртути, но изображения получались очень слабые. Затем он усовершенствовал процесс, используя сахар или закись хлора, и, наконец, в 1837 году, после одиннадцати лет опытов, он стал подогревать ртуть, пары которой проявляли изображение. Он превосходно фиксировал изображение, пользуясь сильным раствором обычной соли и горячей водой для смывки частиц серебряного йодида, не подвергшихся воздействию света.

Принцип Дагера проявлять с помощью ртутных паров был оригинален и надежен, и основан, без сомнения, на знаниях, полученных Дагером от Ньепса. К сожалению, Ньепс ничего не сделал, чтобы развить дальше свое изобретение после 1829 года, равно как и его сын Исидор, который стал партнером Дагера после смерти отца. Сын, очень нуждаясь в средствах, спустя несколько лет заключил новый контракт, в котором указывалось, что Дагер был изобретателем дагеротипа.

Этапы процесса Дагера были следующими:

Тонкий лист серебра припаивался к толстому листу меди.
Серебряная поверхность полировалась до блеска.
Серебряная пластина пропитывалась парами йодида и становилась чувствительной к свету.
Подготовленная пластина помещалась в темноте в камеру.
Камера устанавливалась на треногу, выносилась на улицу и направлялась на любой предмет, освещенный солнцем.
Объектив открывался на время от 15 до 30 минут.
Скрытое изображение проявлялось и закреплялось в следующем порядке:
Пластина помещалась в небольшую кабину под углом 45 градусов над контейнером с ртутью, которую спиртовая лампа нагревала до 150 градусов (по Фаренгейту).
За пластиной велось внимательное наблюдение до тех пор, пока изображение не становилось видимым благодаря проникновению частиц ртути на экспонированную часть серебра.
Пластина помещалась в холодную воду, чтобы поверхность стала твердой.
Пластина помещалась в раствор обыкновенной соли (после 1839 года заменена гипосульфитом натрия — фиксирующим элементом, открытым Джоном Гершелем и немедленно взятым для использования Дагером).
Затем пластина тщательно промывалась, чтобы прекратилось действие фиксажа.
В результате получалась единственная фотография, позитив. Видеть ее можно было только при определенном освещении — под прямыми лучами солнца она становилась просто блестящей пластинкой металла. Изображение получалось зеркальным. Невозможно было сделать несколько таких пластинок или напечатать неограниченное количество экземпляров, как можно напечатать позитивы с одного негатива. Фотографический принцип негатив — позитив был изобретен Фоксом Тальботом. Оба изобретения стали известны в одном и том же году.

Чтобы получить максимум прибыли от своего изобретения, Дагер сначала попытался организовать корпорацию путем общественной подписки. Когда из этого ничего не получилось, он попытался продать свое изобретение за четверть миллиона франков, но для осторожных дельцов это показалось слишком большим риском.

Дагер вызывал своей деятельностью значительный интерес: с тяжелой камерой и громоздким оборудованием он делал фотографии на бульварах Парижа, и многие его знали. Но он не объяснял своего процесса, и бизнесмены оставались равнодушны к возможностям фотографии.

Тогда Дагер решил заинтересовать своим изобретением ученых, в частности, влиятельного астронома Доменика-Франсуа Араго (1786—1853). Араго, до которого дошли слухи о том, будто Россия и Англия сделали предложение закупить дагеротип, доложил 7 января 1839 года Академии наук о достижениях Дагера и предложил, чтобы французское правительство купило патент.

Сообщение о дагеротипе произвело сенсацию. Научные журналы опубликовали доклад Араго. Дагер стал больше известен своим изобретением, нежели в связи с диорамой, которая пользовалась заслуженной популярностью. Он показывал виды Парижа, сделанные дагеротипом, редакторам газет, писателям, художникам, которые превозносили его изобретение. Дагер запросил за свое изобретение 200 тысяч франков и сообщил Исидору Ньепсу, что в случае продажи он разделит эту сумму с ним, исключая сумму, которую Исидор занял у него после смерти отца.

Араго убедил Дагера, что пенсия французского правительства будет для него своего рода честью, национальной наградой в знак признания его изобретения. Он писал Дагеру: «Вы не пострадаете от того, что мы отдадим другим нациям славу за представление научному и художественному миру одного из самых замечательных открытий, которые делают честь нашей стране».

Пенсия была определена в размере 6000 франков в год пожизненно Дагеру и 4000 франков Исидору Ньепсу. Предложение было представлено палате депутатов 15 июня 1839 года, а спустя месяц одобрено королем Луи Филиппом. 19 августа Араго сделал доклад на заседании Академии наук, в котором рассказал об удивительном методе Дагера получать фотографические изображения природы во всех деталях без участия руки художника — картины, нарисованные самим солнцем. Доклад Араго вызвал большой интерес, особенно демонстрация дагеротипов, сделанных Дагером. Араго рассказал об истории фотографии, сделав при этом несколько ошибок (так, он приписал изобретение камеры-обскуры Делла Порту и приуменьшил вклад Ньепса), но он по-научному и детально обрисовал дагеротипный процесс. С четким внутренним убеждением он предсказал значение этого процесса для будущего, рассказал о его значении для регистрации исторических событий. Он закончил свою страстную речь следующими словами: «Франция усыновила это открытие и с самого начала продемонстрировала свое благородство, щедро предоставив его всему миру». Араго, очевидно, не знал, что всего пятью днями раньше, 14 августа, Дагер уже получил патент в Англии.

Теперь Дагер, с финансовой точки зрения, был обеспечен. А всего несколько месяцев назад, 8 марта, когда дотла сгорела его диорама, ему казалось, что он разорился.

Диорама эта была громадным сооружением с огромными полотнами (длиной 76 и высотой 46 футов), которая, очевидно, и подтолкнула Дагера к экспериментам в области фотографии. Он хорошо знал камеру-обскуру и делал много набросков с натуры в своих попытках создать иллюзию реальности. Для диорамы он рисовал огромные полотна настолько реалистично, что посетители полагали, что это были специально построенные в трех измерениях сооружения в помещении диорамы. Он ввел новшество — расписывать полотна с обеих сторон. Особенности конструкции диорамы заставляли его все время ее совершенствовать, создавать огромные картины с помощью просвечивающихся и непрозрачных красок, выдумывая жалюзи и экраны, чтобы регулировать естественный свет, проникавший через окна. В некоторых эпизодах он достигал замечательных успехов, манипулируя лампами с маслом, свет от которых изображал отдельные точки на местности, а в последние пять лет существования диорамы он прибегал к использованию газового света для более совершенных зрелищных эффектов.

Первое официальное признание вклада Дагера как художника и создателя диорамы пришло к нему, когда Араго попросил его включить подробное описание техники диорамы в соглашение с правительством, в котором говорилось об этапах создания дагеротипа.

Дагер сконцентрировал свои усилия на объяснении дагеротипного процесса, устраивая показательные сеансы для ученых и художников, при этом упрощая его научную сущность, которую полнее излагал Араго, и, естественно, демонстрировал образцы своего искусства. Дагер начал делать детали для дагеротипа вместе со своим родственником Альфонсом Жиру. Книготорговец Жиру быстро забросил свои дела и полностью посвятил себя сборке камеры. Самуэль Шевалье полировал линзы, на камеру ставился штамп с порядковым номером, ставилась подпись Дагера, и камера становилась официальной. Половина всех доходов шла Дагеру, и он щедро делился половиной своей части с Исидором Ньепсом.

На следующий день после того, как Араго сделал свой доклад, Жиру опубликовал наставление Дагера, состоявшее из 79 страниц. Все имевшиеся у него камеры и наставления были распроданы в течение нескольких дней. Во Франции наставление переиздавалось тридцать раз. Не прошло и года, а наставление было переведено на все языки, напечатано во всех столицах Европы и в Нью-Йорке.

Художники, ученые и простые любители вскоре улучшили и модифицировали процесс Дагера, сократив время экспозиции до нескольких минут, и создание портретов из возможности превратилось в действительность.

Применение призмы позволило перевернуть изображение, и теперь портреты смотрелись нормально, а не зеркально. Решительным шагом вперед было создание к 1841 году аппарата меньшего размера, что привело к уменьшению веса оборудования до 10 фунтов против 110 фунтов. Были улучшены средства, предохранявшие поверхность дагеротипа от повреждений и царапин. В 1840 году Ипполит Физо стал тонировать изображение хлоридом золота. Это не только сделало изображение более контрастным; создавался превосходный глубокий серебряно-серый тон, который, окисляясь, превращался в богатый пурпурно-коричневый.

Признание и слава Дагера росли по мере того, как его изобретение повсюду покоряло воображение людей. Сам он, однако, ничего не внес в фотографию после опубликования данных о своем процессе. До самой своей смерти в 1851 году он жил в уединении в шести милях от Парижа. В 1843 году он заявил, что усовершенствовал мгновенную фотографию и может снимать птицу в полете, но не привел никаких доказательств в правдивость этого заявления.

Изобретатель дагеротипа покоится в усыпальнице местечка Бри, похороненный согражданами 10 июля 1851 года.

Дагеротипия

Европа
Предприимчивые издатели уже в том году, когда стало известно об изобретении Дагера, увидели огромные возможности для получения прибыли от издания путеводителей с репродукциями видов, сделанных дагеротипом. Н. П. Лербур, оптик из Парижа, который производил дагеротипные камеры, почти неотличимые от официальных камер Жиру, нанимал художников и фотографов, снабжал их оборудованием и посылал в Италию, Грецию, Северную Африку, Египет, Дамаск, Швецию, Англию и даже на Ниагарский водопад в Соединенных Штатах. Некоторые из дагеротипистов, которых он нанимал, известны сейчас по именам, но большинство их дагеротипов потеряно.

Художники и туристы продолжали гоняться в поисках превосходных фотопейзажей. Прибыльным делом дагеротипного бизнеса стало производство запасных частей к камерам, а также миллионов посеребренных пластин, которые продавались по всей Европе. Две тысячи камер и полмиллиона пластин было продано в Париже только в 1847 году, в основном для создания портретов. Дагеротипные салоны во Франции и Англии делали портреты, беря от 2 до 5 долларов за производство пластин размером от 1,5 на 2 дюйма до 6,5 на 8,5 дюйма, которые затем вставлялись в рамки из папье-маше или в коробки, покрытые имитацией под золото.

Антуан Клоде, продавец цветного стекла в Лондоне, купил у Дагера за 1000 долларов первую лицензию, чтобы открыть дело в Лондоне Он изучал процесс у самого Дагера, которого посетил вскоре после того, как тот публично продемонстрировал свое изобретение.

В начале 1841 года бывший торговец углем Ричард Беард открыл первую портретную студию в Лондоне, купив право пользоваться зеркальной камерой, изобретенной Александром Уолкоттом в Нью-Йорке годом раньше. Это позволило ему получать фотографии при экспозиции от пяти секунд до пяти минут, в зависимости от размера пластин и освещенности.

Когда Клоде создал более быстро действующую комбинацию химических препаратов, которая позволила ему делать дагеротипы камерой Жиру за время от двух секунд до двух минут, он также открыл в Лондоне профессиональную студию для изготовления портретов.

Обе студии были загружены работой весь день, пока было светло Каждый в Лондоне хотел иметь свой портрет и охотно платил за такую возможность.

Клоде отдавал все силы делу постижения мастерства и улучшения техники фотографии. Он придумал пользоваться красным светом в темной комнате, что не отражалось на чувствительности пластины, и он первым стал пользоваться разрисованными задниками в своей студии, чтобы как-то разнообразить монотонность фона Клоде сфотографировал обоих изобретателей фотографии — Дагера и Фокса Тальбота, фотографировал королевское семейство, других известных людей и в 1853 году был назначен «придворным фотографом королевы Виктории».

Торговец художественными изделиями Луи Закс в 1839 году привез в Берлин первую камеру, сделанную Жиру По прошествии двух лет, Фойхтлендер создал металлическую камеру конической формы с объективом, изготовленным Петцвалем, что давало ему возможность изготовлять фотографии круглой формы диаметром около трех дюймов. Появление объектива Фойхтлендера — Петцваля создало Германии высокую репутацию в деле производства высококачественных оптических товаров и оборудования для фотоаппаратов.

Америка
Создание первых портретов с помощью дагеротипа занимало столь много времени, что клиенты успевали загореть.

Это было тяжелое испытание для снимаемого, так как нужно было не шевелясь сидеть под прямыми солнечными лучами около двадцати минут. Моргать разрешалось, поскольку процесс был длительным и это никак не отражалось на конечном результате.

Для того, чтобы позирующий мог держать глаза открытыми при солнечном освещении, его загораживали от солнца голубым стеклом. Это не очень увеличивало время экспозиции, и вскоре все студии были покрыты голубыми стеклянными крышами.

Дагеротипы раскрашивались кисточками, как миниатюры, причем очень часто известными художниками. Первые попытки раскрашивать слабое изображение стали делаться после того, как опыты по раскрашиванию защитного стекла оказались безуспешными. Нанесение цветной пудры на изображение с помощью резиновых щеточек также оказалось неподходящим для дагеротипа, который легко повреждался. Оставался единственный способ: опытный художник-миниатюрист долго и тщательно подкрашивал поверхность дагеротипа, с таким же вниманием и мастерством, какие требовались при работе с миниатюрой на кости.

Джон Уильям Дрэйпер рассказывал в 1839 году в Нью-Йорке для того чтобы получать дагеротипы больших размеров, он покрывал лица клиентов пудрой, и они с закрытыми глазами стояли на солнце около двадцати минут. Дрэйпер, профессор химии Нью-йоркского университета, узнал о процессе Дагера, прочтя первый английский перевод, появившийся в Нью-Йорке в октябре 1839 года, хотя сам уже два года безуспешно проводил опыты по использованию фотографии в науке. Он сделал камеру, напоминавшую своим видом сигарную коробку, и этой камерой сфотографировал здание Унитарной церкви из окна своего университетского кабинета. А месяцем раньше его коллега профессор Сэмуэль Ф. Б. Морзе сфотографировал ту же самую церковь из своего окна. К середине 1840 года, имея в своем распоряжении лучшее оборудование, меньшего размера пластины и более быстродействующие химические препараты, оба профессора стали сотрудничать в одной портретной студии, которую они построили на крыше здания университета.

Дагеротиписты могли работать только в солнечные дни, которые случались в Нью-Йорке чаще, чем в Лондоне, — именно поэтому американские дагеротипные портреты повсюду считались лучшими.

Когда была плохая погода, Морзе собирал группу студентов и объяснял им дагеротипный процесс, позднее некоторые из них стали ведущими дагеротипистами в Соединенных Штатах — Эдвард Энтони, Мэтью Б. Брэди и Альберт С. Саутворт. Пользуясь стандартной дагеротипной камерой, они делали студийные портреты с экспозицией от тридцати секунд до двух минут, и сокращали время вдвое, когда снимали при ярком солнечном свете.

Самые разные люди обратились к дагеротипу, видя в нем средство наживы Некоторые достаточно хорошо освоили это мастерство и открыли дагеротипные студии Другие стали профессорами по надувательству, делая фотографии в таинственных темных комнатах, выдавая очень слабые результаты в качестве предельно достижимых Многие использовали дагеротип как рекламу, чтобы привлечь большее число покупателей в свои торговые лавки.

Но, кроме шарлатанов, были замечательные мастера, практикующие дагеротиписты, чьи студии делали великолепные портреты современников и прекрасные фотографии из жизни Америки тех дней.

Эдвард Энтони в двадцать лет окончил Колумбийский университет и в 1838 году получил диплом инженера-строителя. В следующем году стал известен дагеротипный процесс, и он изучил его. Не найдя работу по специальности, он согласился делать дагеротипы на северо-востоке канадо-американской границы. Это были первые фотографии, сделанные для правительственных изыскательских целей.

Спустя некоторое время друг и покровитель Энтони сенатор Томас Харт Бентон, председатель сенатской комиссии по военным делам, разрешил Энтони и его партнеру Ж. М. Эдвардсу пользоваться одной из комнат комиссии в Вашингтоне для создания дагеротипов известных политических фигур. Среди них был и Джон Куинси Адаме.

Энтони сделал снимки всех высокопоставленных деятелей и организовал национальную Галерею дагеротипов, которая была показана в Нью-Йорке. Эта его выставка, по всей вероятности, погибла при пожаре 1852 года, за исключением единственного портрета Джона Куинси Адамса, снятого во весь рост.

Оливер Уэнделл Холмс назвал дагеротип «зеркалом с памятью». Его родной Бостон соревновался с Нью-Йорком в получении более чистого изображения на серебре. Изобретательность янки содействовала тому, что американские дагеротипы считались отличными. Джон Уипл приспособил паровую машину для высококачественной полировки фотопластин. У него в студии от той же машины одновременно работали механические вееры в комнатах ожидания, а на фасаде здания крутилась фирменная эмблема.

Студия Саутворта и Хоувса по справедливости считалась одной из самых известных в Бостоне. Портреты популярных людей, сделанные в этой студии, очень жизненны, свободны от обычной скованности. В других студиях для клиентов устанавливались жесткие подголовники, и они выглядели еще более скованными оттого, что за их дряблые щеки укладывали кусочки материи, а их уши приклеивали липким составом к голове.

Альберт С. Саутворт изучил дагеротипный процесс у Морзе в Нью-Йорке, а когда вернулся в Бостон в 1843 году, то стал сотрудничать с Джошуа Джонсоном Хоувсом, который остался фотографом до своей смерти в 1901 году. Дагеротипы, сделанные Саутвортом и Хоувсом за восемнадцать лет их сотрудничества, считаются одними из лучших и рассматриваются как замечательные произведения искусства. Эти портреты обычно снимались на целых пластинах размером 8,5 на 6,5 дюймов, и их стоимость была 5 долларов или чуть больше.

Прекрасный дагеротип был обречен. Его эра продолжалась в Америке дольше, чем где-либо. На большой выставке в лондонском «Кристал Пэлес» в 1851 году американцы получили три из пяти медалей, учрежденных для дагеротипов. Французы к тому времени сделали большие успехи в создании фотографий на бумаге.

Америка вскоре занялась производством более дешевых стеклянных негативов, с которых можно было делать десяток или более позитивов, стоимость которых не превышала стоимости одного хорошего дагеротипа. Это был конец эры — прекрасное и уникальное искусство умерло. Дагеротип больше никогда не возрождался.