Название: Шепот звёзд
Автор: АнЖека в соавторстве с Галактика для Сэма
Бета: Chaana
Категория: слеш, винцест
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Дженсен/ Джаред, Сэм/ Дин
Дисклеймер: Всё принадлежит Крипке и мальчикам
Статус: Закончен
Размер: Миди
Предупреждение: 1) ООС, AU, кроссовер (пересечение J2( RPS) и SPN)
2) События в мире Винчестеров происходят в эпизоде 3.11 (Заколдованный круг). Дальнейшее - полное AU.
3) Некоторое вольное обращение со скандинавскими богами
От авторов: Мы хотим поблагодарить нашу мужественную бету Chaana за ее самоотверженный труд, понимание и помощь. Спасибо дорогая Ча, за то что ты не оставила нас несмотря на болезнь и собственную загруженность. Будь здорова и счастлива, работать с тобой огромное удовольствие!

Часть 1

Вспышка. Зеленая трава. Дорога. Звезды.

Сознание возвращалось быстро как всегда после очередной порции беспокойного сна. Перед глазами стояли и не хотели исчезать яркие звезды из его видения.
Вся жизнь Сэма Винчестера превратилась в один сплошной кошмарный сон, повторяющийся с завидным постоянством. Уже восьмой раз подряд, просыпаясь, он понимал, что наступил опять все тот же вторник.
Эти вторники были как уродливые близнецы и отличались лишь одним нюансом – это его окончанием. Конец дня наступал тот час после того как погибал Дин. Снова и снова брат умирал на его руках, заставляя терпеть невероятные душевные мучения. Сэм сильно осунулся, под глазами залегли тени, а в уголках рта появились горестные складки. Взгляд младшего Винчестера светился отчаянием, почти граничащим с безумием.
После третьего вторника в хорошо знакомом до последнего слова поведении Дина появился тревожный вопрос - что с ним происходит? И как всегда старший задавал его с таким неприкрытым беспокойством, с такой заботой и участием, что на глаза Сэма наворачивались слезы.
Именно после третьего раза младший не выдержал и рассказал о том, что они застряли во временной петле, в так называемом Дне Сурка, и он не может их оттуда вытащить. После пятого раза Сэм с горечью признался, что каждый этот долбаный вторник Дин погибает.
Старший лишь качал головой в ответ, делал вид, что все нормально, все под контролем. Он шутил и пытался всячески растормошить, разговорить, успокоить брата.
Кто-то очень могущественный с замашками сбрендившего бога продолжал испытывать выносливость разума Сэма. День за днем, с каждым новым все более изощренным способом отнять у него брата, младший становился всё угрюмее.
После шестого вторника младший перестал вздрагивать от мягкого прикосновения крепкой, слегка мозолистой ладони к своей щеке. И именно на шестую ночь он увидел тот странный, тревожный сон. А может это был вовсе не сон? Разве сны бывают такими чёткими, такими до жути реалистичными?

Вспышка. Зеленая трава. Дорога. Звезды.

Юноша медленно и уверенно шёл по полю. Неслышно ступал по промёрзшей земле, бестрепетно, с тихим всплеском входил в багровые лужи, в которых тонули сиротливые островки жухлой, покрытой изморозью травы. Ему незачем было спешить. На этом открытом всем ветрам участке земли уже никто никуда не спешил. И Джаред - сын Одина от Хельниги - высшей валькирии, Девы Полуночи, спокойно обходил свои сегодняшние владения. Выполнял свои обязанности так же просто и уверенно, как и все три сотни лет до этого: привычно склонялся, безмятежно глядя в очередное мёртвое лицо, легко касался неподвижной груди зажатым в ладони кинжалом, простым и строгим, с тусклым блеском металла лезвием, оплетённым тонкой вязью древних рун. Джаред собирал души. Души храбрецов, что бесстрашно сражались и умирали с именем Одина на губах. Он перенесёт их в высшие небесные чертоги своего отца - Валгаллу, где об их доблести будут петься песни, и где они будут пировать вечно.
И Джаред, единственный юноша среди воинственных дев-валькирий, без устали обходил одного изрубленного воина за другим, продвигаясь туда, где под нагромождением бездыханных тел не было видно земли. Эта скованная холодом почва, уже не принимала потоков крови и та собиралась в такие глубокие лужи, что ноги юноши, затянутые в мягкую кожу сапог, погружались в них гораздо выше лодыжек.
Собиратель душ склонился, рассматривая одно из застывших лиц и замер, не в силах отвести взгляда от распахнутых глаз, глубоких и светлых, устремлённых в холодную небесную синь. Сердце Джареда непривычно и болезненно кольнуло, и он опустился на колени возле тела. И впервые скорбел о так рано прервавшейся жизни, безмолвно оплакивая эти глаза, напоминающие своим цветом нежную весеннюю листву. Он был отважным воином - этот молодой мужчина с прекрасным, как рассвет лицом, и он заслужил вечные развлечения Валгаллы. И Собиратель почти приложил кинжал к его груди, когда чёрные ресницы вдруг опустились, вновь поднялись, и безупречные черты исказила нечеловеческая мука. Воин застонал глухо, его вдруг помутневший от боли взгляд слепо шарил перед собой, не видя, не замечая замершего рядом мужчину. Джаред ладонью прикоснулся к его щеке, развернул к себе искривившееся лицо, увидел, как шевельнулись, разлепились спёкшиеся бледные губы. И послышался хриплый шёпот:
- Добивай уж, не тяни.
- Не враг я тебе, успокойся.
Человек отвернул лицо, мучительно застонал сквозь зубы:
- Больно, Один, как же больно! Почему я не сдох сразу?
Собиратель душ видел, как воина стремительно покидает жизнь. Быстро оглядел большое сильное тело, но живот, грудь, руки-ноги были целы.
- Где твоя рана, воин?
- Спина… какой-то трус ударил в спину. Впрочем, я успел выпустить ему кишки.
И он закричал от боли, когда сильные руки перевернули его на живот. А юноша с грустью смотрел на глубокую зияющую рану, рассекающую правую сторону спины, от шеи и до поясницы. Видимо только давление и холод стылой земли не дали воину истечь кровью. И посланник Одина принял решение.

***

Провёл ладонью перед лицом раненного, погружая того в долгий зачарованный сон. Крепко ухватился за его здоровое плечо и на миг закрыл глаза.
- Джаред, что ты наделал!
Юноша встал с колен.
-Эльва, друг, прости.
- Ты привёл в священную рощу человека, а смертным сюда хода нет!
Сын Одина смотрел на духа, с мольбой заглядывая в его нечеловечески огромные раскосые глаза.
- Эльва, нам некуда было идти, помоги, прошу тебя!
Дух в облике высокого, тоненького мальчика смотрел на него немигающим взглядом.
- Я попробую. Жди. - И исчез.
Джаред остался неподвижно сидеть возле спящего мужчины, с тревогой оглядывая его жуткую рану, и ему казалось, что прошла целая вечность.
- Высшие приняли решение. Некогда ты спас от смерти одного из них и, помня об этом, к тебе проявили снисхождение. Ты можешь остаться в роще вместе с ним, - дух указал на человека, - но только до тех пор, пока он не исцелится. Потом вы покинете рощу и отныне тебе навеки запрещено вступать на эту землю. Ослушание - смерть.
- Я благодарен Высшим, понимаю и принимаю их решение.
- Что ж, я передал послание, а теперь могу помочь тебе.
Дух подошёл к неподвижно лежащей фигуре, склонившись, внимательно осмотрел рану.
- Человек умирает. Разве ты не видишь? Здесь целительный воздух и живительная вода, но этого мало для исцеления, этого не хватит!
- Я знаю, Эльва.
Тот внимательно и недоверчиво глядел на друга.
- Только не говори, что ты собираешься…
-Да.
Впервые какая-то видимость эмоций проступила на лице духа. И это был страх:
- Ты готов навлечь на себя гнев отца?
- Я не могу иначе. Теперь всё не так…
Тонкие черты треугольного лица исказились, выражая боль и огорчение:
-Зачем тебе это, Джаред? Ты погибнешь.
- Пусть. Это мой выбор. – Глаза юноши смотрели уверенно и спокойно.
И дух-мальчик помолчав, кивнул:
- Давай его перенесём. У человека есть имя?
- Есть. Но я его не знаю.
- О, мать… всего живого! Ты так рискуешь ради существа, чьего имени даже не знаешь? Но почему? Что в нём такого?
- Помоги мне, Эльва, и оставь свои вопросы, я всё равно не знаю на них ответов!
Дух взмахнул рукой, и трава зашевелилась, приподнимая человеческое тело, оно качнулось и казалось, поплыло по зелёной волне. Послушные велению духа склонились деревья, переплелись ветвями, образуя просторный шатёр и ложе в нём. Джаред поднял воина, уложил на упругие ветки и они прогнулись, принимая форму тела, выращивая мягкий слой сладко пахнувшей листвы. Выросла из земли каменная чаша и тут же наполнилась прозрачнейшей водой.
- Джаред, ты можешь охотиться в нашей роще, жечь огонь, купаться, но дальше тех осин тебе ходить нельзя. Вот ещё, держи, этой нитью зашей рану - быстрей затянется.
- Хорошо, друг, спасибо.
- Будет нужда во мне - зови.
И юноша остался наедине с человеком. Разрезал прорванную меховую фуфайку и кожаную тунику. Обнажив рану, осмотрел её - кровь не текла, остановленная волшебным сном и это было только на руку. Джаред куском мягкого зелёного мха смыл подсохшие кровавые потёки, очистив рассечённые ткани, кропотливо зашил. Осталось последнее, и Собиратель душ извлёк из кармашка широкого пояса хрустальный флакон. Смазал густой, переливающейся светлыми искрами жидкостью шов, смочил губы, язык, нёбо воина. И стал ждать. Он сделал всё что смог и даже больше, теперь только от человека зависело, вырвется ли он из лап такой близкой смерти. Часы текли, наступила ночь, а за нею новый день.
Но Джареду нужно было доделать свою работу и он, напоследок оглянувшись на мужчину, и впервые торопясь, вернулся на поле брани.

Часть 2

Сэм был на взводе - этот вторник начинался сначала: все так же гремела из дряхлого приемника опостылевшая «Азия». Все также выдавали радостные трели за окном неугомонные птицы, возвещая о приходе нового дня. Всё так же, как и восемь предыдущих, похожих друг на друга, словно близнецы рассветов, сидя на соседней кровати, натягивал свои ботинки ухмыляющийся Дин.
- Проснись и пой, Сэмми! Проснись, спящая красавица!
Старший Винчестер закончил обуваться и уже собирался вставать, когда Сэм порывисто вскочил, и в два прыжка преодолев расстояние до кровати брата, рухнул перед ним на колени.
- Эй, братишка, ты как себя чувствуешь? - глаза старшего распахнулись от удивления.
И он тут же обескуражено завопил « Кристо!» когда Сэм попытался его обнять.
- Послушай, да послушай же меня, брат! - младший заговорил быстро, пытаясь удержать внимание Дина, торопясь сказать всё.
Он перехватил его руки, и крепко сжав их пальцами, сполз ниже, зарываясь лицом в колени брата. Дин попытался отдернуть руки, а потом прислушался и понял, что из горла Сэма доносятся приглушенные рыдания, тогда он перестал сопротивляться, как-то сразу обмяк и тихо прошептал:
- Сэм, ты не должен отчаиваться, возьми себя в руки. Значит, пришло мое время.
Плечи Сэма стали вздрагивать сильнее.
- Все лучше, чем адские псы, - продолжал старший.
Сэм вскинул на брата лицо - в его покрасневших глазах стояли злые слезы.
- Не смей лишать меня надежды! Сколько можно бороться? Демоны, Лилит, адские псы, твоя смерть… Черт знает, что еще ждет нас впереди… – Сэм вдруг прижался к коленям брата, начал покрывать поцелуями его ноги и бедра. Прямо так - через жесткую потрепанную ткань джинсов, поднимаясь всё выше.
- А теперь этот сон, он снится каждую ночь, и высасывает из меня остатки сил и разума, - произнеся это, Сэм уже целовал ладони враз окаменевшего брата.
- Ты умирал и там. Ночь за ночью, и этот сон так реален. Мы были там, я знаю, я уверен! Это было тысячу лет назад, в другой жизни, - Сэм продолжал бормотать, уткнувшись в ноги старшего. – И мы не были братьями.
Дин, наконец, высвободив руки, погладил брата по голове, как когда-то в детстве успокаивая маленького Сэмми испугавшегося ночного кошмара. Осмелев от внезапной ласки, младший посмотрел ему прямо в глаза и тихо произнес:
- Мы были любовниками, Дин, мы любили друг друга…
Рука старшего замерла, и он резко отшатнулся.
И тут же, в это самое мгновение как будто вспыхнул яркий ослепительный свет, и Дина яростно подхватил и понес дикий вихрь из обрывков воспоминаний собственного сна:

Воин давно пришёл в себя. Лежал на животе, чувствуя на месте спины озеро дергающей и обжигающей каждый мускул боли. Удивляясь тому, что всё ещё жив, оглядел лиственный свод над головой, древесные стены, чашу с водой и его рот свело от жажды. Попытавшись двинуться и взвыв от боли, замер, с трудом дыша и сыпля проклятьями сквозь зубы. Где он вообще? Как попал сюда и почему здесь лето? Он помнил, как, получив удар в спину, успел развернуться и вонзить свой меч в живот нападавшему. Помнил голубое небо над собой, помнил убийственный, пронизывающий до костей холод. Он почти впал в забытьё, когда увидел склонившееся над ним мужское лицо и блеснувшее лезвие кинжала, остро почувствовал свою беспомощность и как ни странно облегчение. Затем были успокаивающий низкий голос, тёплый свет ясных глаз, боль и темнота.
Он не знал, сколько пролежал, изнывая от жажды, когда в проёме шатра вдруг вырос гигантский силуэт, подсвеченный ярким солнечным светом. Мужчина стоял на пороге, и солнце било ему в спину. Потом он сделал несколько шагов внутрь, посмотрев на воина с высоты своего роста, опустился на корточки.
- Ты проснулся.
- Пить.
Тому даже не пришлось вставать, он просто протянул длинную руку, набрав воды в простой деревянный кубок, помогая, поддержал голову раненного, давая напиться. И тот жадно глотал воду, смывая сухость и странное жжение во рту. Уронил голову на постель.
- Спасибо.
Он смотрел в близкое лицо мужчины и понимал, что это ещё совсем мальчик - юный, безусый, безбородый.
- Как тебя зовут?
-Джаред.
- Я Дженсен. Это ты принёс меня сюда?
- Да.
- А где мы? И почему здесь лето?
- Это зачарованный лес.
- Ты волхв? – воин внимательно вглядывался в юношу.
- Нет, что ты, просто немного умею лечить.
- А что делал на поле битвы?
- Думал, может кто-нибудь остался жив.
- Ты всем готов помочь?
-Лишь тем, кому могу, - Джаред не стал уточнять, что помогает лишь душам павших воинов, а вовсе не их телам.
- Что ж, я жив благодаря тебе. Спасибо.
И его спаситель светло улыбнулся, и эта застенчивая улыбка была поистине обезоруживающей. Дженсен не удержавшись, улыбнулся в ответ и глаза мальчишки расширились. Он так зачарованно смотрел в его лицо, что мужчине стало не по себе.
- Эй, как там моя спина?
- Всё будет хорошо, я зашил рану. Кровь не идёт больше. Ты выздоровеешь.
Юноша отошёл от ложа, присел, начал кинжалом выкапывать в земле ямку.
- Что ты делаешь?
Тот глянул через плечо:
- Место для костра. Надо же тебя кормить.
- О да, покормиться бы я не прочь.
Юноша снова улыбнулся:
- Скоро, потерпи.
Дженсен рассматривал мальчика: лицо было юным и открытым, но тело сильным, как у взрослого мужчины. Было тепло, и на юноше была лишь тканевая безрукавка, оставляющая открытыми бугрившиеся мускулами руки. Это были руки воина, а никак не лекаря. Да и широкие плечи, большие ладони и длинные крепкие ноги в высоких кожаных сапогах говорили о том же. Он слишком уверенно обращался с оружием в своих руках. А когда принёс тушку кролика и начал разделывать, Дженсен понял, что убит зверёк метким броском вот этого самого кинжала. Да и держался паренёк слишком спокойно, слишком просто. Дженсен пока не понимал мотивов его поведения, но решил держаться настороже.
- Кто твой отец?
- Од… - юноша осёкся, словно сказал что-то лишнее, но тут же вскинул голову и как ни в чём не бывало продолжил, ровным, спокойным тоном, - Олаф - кузнец. Он в юности был викингом, плавал в дружине ярла Хотгарда. А ты? С кем ты плаваешь? В чьей дружине?
- Уже не в чьей дружине. Все наши полегли на том поле. И я не плаваю.
- Отчего же?
И тут раненый вдруг недовольно покраснел.
- Не выношу качку, пытался много раз. Всё одно - мутит со страшной силой, я уж лучше на земле…
Он замолчал, и юноша отвернулся, откинув за плечи каштановые волосы, прихваченные поперек лба кожаной лентой. У Дженсена слипались глаза и, не дождавшись еды, он заснул, чтобы проснуться глухой ночью от голода и с настоятельной потребности справить нужду. Огляделся. Несмотря на то, что в открытый дверной проём лился яркий лунный свет, в их хижине-шатре было темно, и Дженсен не видел лекаря. Попытавшись встать самостоятельно, он тут же со стоном боли рухнул обратно на постель. А через мгновение, когда на его спину легла тяжёлая тёплая ладонь, вздрогнул всем телом от неожиданности и испуга.
- Давай я помогу. Тебе по нужде?
- Да.
Оказывается, юноша спал на полу у ложа, и если бы Дженсен встал, то наступил бы прямо на него. Они вышли из шатра, и раненый огляделся с любопытством, всё-таки в зачарованных рощах он никогда не был. Роща как роща - деревья, кусты, один из которых он сейчас усердно орошал, тёмные тени, трава. Только белый диск луны казался слишком большим, ненастоящим, да ещё чудились воину внимательные глаза, будто наблюдающие за ними отовсюду. Он поёжился, сведя голые плечи, и тут же зашипел от боли в ране.
- Замёрз? Я починил твою тунику, но лучше сейчас её не надевать, мне нужен доступ к спине.
- Тебе виднее. Нет, так нет. Я не замёрз, просто вдруг показалось движение там, вон в той тени.
Джаред внимательно посмотрел на него, перевёл взгляд туда, где что-то беспокоило воина, слегка кивнул девушке-духу, что наблюдала за ними из темноты. Уже началось…

Часть 3

Все это мгновенно, со скоростью света пронеслось в голове старшего Винчестера и тут же пропало на задворках памяти.
Дин попытался встать, на уставшем лице его промелькнула целая гамма чувств: недоумение, боль, отрицание.
- Сэм, это полный бред! Прекрати немедленно, ты совсем свихнулся в бесконечных вторниках.
- Послушай меня, я не брежу, я знаю точно. То, что я вижу ночами - это мы с тобой уже пережили, это как-то связанно с той временной петлей. Скажи мне, просто признай, что твои чувства ко мне не только братские?
Старший Винчестер напряженно молчал.
- Вспомни, вспомни, Дин, что случилось перед моим отъездом в Стэнфорд? – руки Сэма слегка тряслись, и лицо покраснело от возбуждения. – Я больше не могу тебе это объяснять не завтра… - Сэм замялся, - не в последующие вторники.
Это прозвучало из его уст как откровение.
- Сэмми, у тебя опять были видения? - брови старшего Винчестера сошлись к переносице.
- Видения? Да… Возможно… Но дело не в этом. Дин, не уходи от ответа, - младший обхватил голову руками, весь его вид говорил о крайней степени отчаяния.
В памяти Сэма, подобно ярким кусочкам мозаики из детского калейдоскопа стали всплывать обрывки его сна. Они накатывали волнами, грозящими перерасти в цунами.

Вспышка. Зеленая трава. Дорога. Звезды.
И побежали быстрые дни. В роще вообще время текло по-другому, не так как во внешнем мире, значительно быстрее. Человек стремительно шёл на поправку. Волшебство этого места, в котором и вода и воздух, даже свет были иными, плюс зелье, что примешивалось в еду человека и втиралось в шов на спине - делали своё лечебное дело. Через два дня после ранения Дженсен взбунтовался, отказавшись лежать на животе, заявив, что отлежал себе все рёбра. Теперь он проводил своё время полусидя, иногда, думая, что лекарь не видит, вставал и, сквернословя от боли, медленно шагал по шатру, по полянке перед ним. Джаред не препятствовал таким занятиям - раненому нужно было двигаться. Человек был слишком энергичен, его явно угнетало вынужденное бездействие, и он всё чаще доставал своего спасителя: лез с расспросами, язвил, бесился, натыкаясь на неизменное спокойствие и добродушие лекаря. Иногда Джаред ему пел и тогда Дженсен надолго утихал, молча слушая хрипловатый голос. А потом снова цеплялся, требовал историй и, слушая очередную незнакомую сагу, распахивал зелёные глаза. Как ребёнок.
Только вот ребёнком он не был. Он был человеком, при каждом взгляде на которого у Джареда темнело в глазах от восхищения и обожания. Скольких усилий ему стоило не смотреть на сильное, безупречное тело, как мучительно тяжело было отрывать пальцы от тёплой, светлой, покрытой золотистыми брызгами спины! Он смазывал багровый рубец зельем и ненавидел того, кто причинил боль этому человеку, нанёс такую чудовищную рану. А если бы Джаред не успел тогда? Когда он думал об этом, его окатывало волной ужаса и с трудом контролируемой дрожи.
Себе он уже не принадлежал. Он не заблуждался относительно будущего - ничего хорошего их впереди не ждало. Скоро Дженсен совсем излечится и тогда им придется покинуть гостеприимную рощу. Вполне возможно, сыну Одина удастся прятать человека от всевидящего ока отца, но рано или поздно тот почует. Такие события отражались на всех уровнях мироздания. Но юноша не раскаивался в своём проступке и поступил бы так в любом случае. Ничего уже не имело значения для Джареда с того самого момента, как он впервые заглянул в бездонную зелень этих глаз.
И он заботился о мужчине, улыбаясь, сносил все его придирки. Слушал ругань и бурчание, он искренне наслаждался этим. Иногда, глядя куда-то вдаль, Дженсен рассказывал о себе и Джаред жадно слушал, не отрываясь, глядя в мужское лицо и не в силах отвести взгляд, даже когда рассказчик вдруг ловил его на этом рассматривании. Он и сам ощущал на себе человеческий внимательный взгляд почти всё время. Это одновременно и радовало и смущало его, заставляя испытывать совершенно необъяснимые чувства.

Часть 4

Спустя неделю пребывания в роще, Дженсен поскрёб ногтями отросшую бороду, недовольно скривился:
- Джаред, а здесь есть река? Ну, или озеро?
- Нет, но неподалёку есть горячий источник, я купаюсь там.
В голосе человека зазвучало возмущение:
- Что за дела?! Ты купаешься, а я уже неделю не мылся!
- Тебе нельзя было мочить шов.
- А сегодня можно?
Лекарь подошёл к нему, внимательно осмотрел, прощупал рубец.
- Сегодня можно.
- Тогда идём!
Маленький источник, окруженный деревьями, манил Дженсена с неудержимой силой и не успев дойти до него, он начал развязывать завязки, стягивающие его кожаные брюки. Ему безумно хотелось вымыться, а ещё больше избавиться от гадкой, раздражающей щетины на щеках и подбородке. С нетерпением стащив с себя штаны, он вступил в воду. Правда, оказалось, что глубины тут всего по шею.
Мужчина, постанывая от удовольствия, стоял в горячей воде, над поверхностью которой стелился легкий парок. И Джаред вдруг почувствовал себя не очень уютно.
- Эй, ты чего там застыл, иди сюда.
Он хотел что-то сказать, но у него пересохло в горле.
- И захвати свой нож, побреешь меня. Я не уверен, что смогу сделать это не порезавшись.
И Джаред, старательно отгоняя от себя картинки с обнажённым мужчиной, торопливо снял с себя одежду, взял кинжал и быстренько прошмыгнул туда, где было глубже.
- Дженсен, вон там есть выступ вроде скамьи, можешь сесть на него.
Тот издал продолжительный вздох, не открывая глаз, кивнул. И постояв ещё немного, поплыл к выступу, сел на него. Вода доходила ему до груди и несильно бурлила. Джаред приблизился к нему, встал на дно. Теперь их глаза были на одном уровне, и сын Одина смотрел в расслабленное лицо, видел тёмные тени, отбрасываемые густыми ресницами на чуть порозовевшие щёки, видел мягкие полные губы и терял голову. Поднял ладонь, провел по золотистой щетине. Дженсен распахнул глаза, и они оказались неожиданно пугающе близко.
- Ты чего?
- Надо смочить щетину, не брить же всухую.
- Понятно, - он оглядел чистую гладкую кожу на лице юноши, - а ты сумеешь?
- Сумею, - тот смотрел без улыбки.
- Ну, давай, приступай, избавь меня от этой шерсти.
Джаред поднял руку с зажатым в ладони кинжалом, и под пристальным неотрывным взглядом воина, начал его брить быстрыми, уверенными движениями.

***
Дженсен всё больше терял самообладание. Его бросило в дрожь при мысли, что совсем рядом с ним стоит самое необыкновенное на свете существо, полностью нагое и трогающее его лицо. Ему казалось, что кожа вспыхнула и стала гораздо горячее воды, уж во всяком случае, на одной из частей его тела точно! А Джаред, тем временем сполоснув нож и отложив на край источника, без предупреждения окунул его голову под воду. Лучше бы он этого не делал. То, что Дженсен там увидел, наполнило его удивлением и восторгом. Мальчик тоже желал его! Ничуть не меньше самого Дженсена! Он вынырнул, отфыркиваясь и улыбаясь, и уже совсем по-другому посмотрел на Джареда. Ему нужно было подтверждение, и он медленно слизнул со своих губ капельки воды, и тут же, поддавшись вперёд, укусил юношу за нижнюю губу. И тот вскрикнул, неверяще тронул её пальцем. Увидев это, Дженсен окончательно потерял самообладание, рывком притянул к себе сильное тело и впился неистовым поцелуем в приоткрывшийся рот.
А дальше всё было как в тумане. Они лихорадочно целовались, дышали часто и прерывисто, до боли стискивали плечи, руки друг друга, постанывали в унисон. Потом Дженсен сжимал ладонью гладкую шелковистую возбуждённую плоть юноши и, лаская, получал ответные ласки. Незаметно тот оказался сидящим на его коленях, а пальцы мужчины скользили в расщелине между его ягодиц, поглаживая плотно сомкнутый вход в это потрясающее тело.
Джаред не напрягался, помогая растягивающим его пальцам, а потом сам опустился на член. Принимать в себя твёрдый, напряжённый, скользкий от смазки ствол было непривычно и болезненно. Но он не останавливал движения вниз, пока полностью не опустился на колени Дженсена. И тут же начал двигаться. Вода вокруг его бёдер окрасилась кровью, но это не имело никакого значения. Он почти не замечал боли. Важным было только то, что испытывает его человек. Джаред смотрел на заострившиеся от напряжения черты, закрытые глаза, приоткрытые, припухшие от поцелуев губы. Дженсен тяжело болезненно дышал, цепляясь руками за талию партнёра, и застонал глухо, когда тот в очередной раз опустился, обхватывая всю длину члена, сладко и туго.
- Дженсен, посмотри на меня.
И тот послушался. Его зрачки так расширились, что вокруг них остался лишь узкий зелёный ободок. А глаза казались шальными и сумасшедшими.
И он как в силки пойманный светлым взглядом Джареда, уже не мог отвести от него глаз. Смотрел, как двигалось прекрасное тело, как чувством лучился взгляд. Юноша словно совершал некий чародейский ритуал, а не занимался любовью. И Дженсен потянулся к его губам, нежно коснулся, лаская, гладя, лелея… Его бешеная похоть улеглась, и теперь хотелось, чтобы Джаред бесконечно покачивался на его коленях, и так же лениво плескалась вокруг вода. Мужчина, позволяя любовнику самому выбрать ритм, расслабил руки на его талии, лишь правую ладонь перенёс на чужой член и ласкал, подстраиваясь под движения юноши. А тот сам убыстрил темп, ужесточая, закусывая губы и уткнувшись лбом в лоб Дженсена. Глаза в глаза, близко-близко. К вершине они пришли одновременно и ещё долго сидели в воде, тесно прижавшись друг к другу.

А на следующее утро Джаред увидел ворона. Тот сидел на дереве и смотрел мёртвым чёрным глазом. Стараясь не выдать своего страха, он повернулся к подошедшему сзади Дженсену:
- Я должен уйти ненадолго. Будь осторожен. Не уходи от шатра далеко, ладно?
- Эй, да что случилось? Иди куда надо. И не беспокойся обо мне, я всё-таки воин.
- И всё же… - юноша протянул ему свой кинжал, - возьми на всякий случай.
И легонько поцеловав любимого в губы, быстро пошёл прочь.

Часть 5

Это был Асгард - город богов. Огромный высокий зал, колонны, которые подобно копьям возносились высоко вверх и подпирали крышу из позолоченных щитов, одиннадцать прекрасных дев-валькирий, молчаливо стоящих у стен. Двенадцатая - у каменного трона, с лежащими у ног желтоглазыми полярными волками. Мама.
Один был в бешенстве. Яростно сверкая единственным голубым глазом, он буравил взглядом стоящего перед ним сына.
- Джаред, ты знаешь, что только одно обстоятельство мешает мне предать тебя смерти?
- Да, - юноша почти шептал, уставившись в мраморные плиты под своими ногами.
Как бы он не был уверен в правильности своего поступка, ему было невыносимо трудно сейчас стоять перед разгневанным и явно разочарованным отцом. А ещё, всего больнее было смотреть на маму, испуганную, растерянно теребящую кончик светлой косы и глядящую на него жалостливыми карими глазами.
- Ты совершил то, что никто и никогда до тебя не совершал - ты дал Эликсир Богов смертному! Это чудовищный проступок! Теперь этот человечишка будет жить долго, очень долго, в десятки раз дольше обычных людей! Он может видеть то, что неподвластно глазу смертных. На его стороне сила, скорость, ловкость! Его теперь убить непросто… о чём ты думал, когда вложил такую силу в его руки? Молчишь? Ты можешь искупить свою вину.
Джаред медленно поднял взгляд на отца.
- Ты должен исправить то, что натворил. Убей человека! Теперь только твой кинжал сможет смертельно ранить его и всосать его душу.
- Нет!
Джаред яростно замотал головой.
- Нет, никогда! Отец, только не это! Я отдам тебе свой Эликсир, только не трогай Дженсена.
Собиратель душ трясущимися пальцами извлёк флакон из мешочка, швырнул в сторону трона и самый крупный из волков на лету поймал его, зажал в огромной пасти. Голос Одина вдруг зазвучал очень спокойно, но в зале потемнело, и валькирии поёжились от пронизывающего холода.
- Джаред, где твой кинжал? Тот, чьё лезвие отлито из той же стали, что коса старухи Смерти?
Стало мертвенно тихо, и только испуганно вскрикнула Хельнига.
- Все ВОН!
Воздух вокруг начал потрескивать. И все бросились прочь из зала. Мать догнала сына в коридоре, торопливо прижала к себе, прошептав:
- Мальчик мой, Один сейчас не контролирует себя, а я знаю, на что он способен! Твоему человеку грозит страшная опасность. Ты любишь?
- Люблю!
- Тогда беги скорее! Спасай его…
И Джаред кинулся бежать, закрывая на бегу глаза и тут же оказываясь в роще.

Часть 6

Дженсен расправил плечи, слегка пружинисто попрыгал, разогревая мышцы. Расслабил колени, готовый в любую секунду отпрыгнуть в сторону, и берсерк тут же кинулся к нему, в два огромных прыжка преодолев разделяющее их расстояние. Человек недооценил скорость и быстроту реакции убийцы - тот задел его плечо ручищей и Дженсен отлетел, упав на спину и взвыв от дикой боли в незажившей ране. Застонал, перекатился на бок и вскочил, чувствуя, как расходятся швы и по спине течёт кровь. Еще два раза ему удалось уйти от броска берсерка. Воин всеми силами старался избежать ближнего боя, держа этого монстра в человеческом обличье на расстоянии.
Берсерки - воинская элита Одина. Дженсену ещё не приходилось видеть их, пока вот так не подвезло. Он смотрел на эту полуобнажённую семифутовую массу крепких костей и мускулов, на его предплечья толщиной с его бедро, обвитые золотыми обручьями, и понимал, что ему не выстоять против этого чудовища. Берсерки были безумны, сражались в трансе, не чувствуя ни жалости ни боли, лишь дикую нечеловеческую ярость и желание убить.
Дженсен снова пропустил удар, боль уже разрывала спину, штаны промокли от крови, от напряжения стучало в висках. И он потянул из голенища сапога кинжал, что ему оставил Джаред. Берсерк лишь усмехнулся, беря в руки свой огромный меч, до этого прислонённый к стволу дерева и вновь пошёл на человека. Тот проскользнул вправо, и маневр почти удался, но кончик меча всё же скользнул по рёбрам, рассекая ткани и окрашиваясь кровью. Дженсен споткнулся и упал. Убийца занёс меч и… отлетел через всю поляну, отброшенный чудовищным ударом в бок.

***
Джаред распахнул глаза, с ужасом увидел падающего навзничь Дженсена и в бешенстве рванулся вперёд, видя перед собой лишь гиганта, победно заносящего окровавленный меч. Он врезался в него с огромной силой, отшвыривая в сторону, спустя секунду подскочил к поверженному берсерку, нанёс ему один страшный удар в лицо, другой, третий… Увидел краем глаза, как шевельнулся человек, крикнул:
- Дженсен, уходи!
А тот, с трудом встав на ноги, упрямо стоял на месте, окровавленный, но живой. Воин впал в какое-то полубессознательное состояние - поле зрения у него резко сузилось, и теперь он видел только Джареда, сцепившегося с берсерком. И только ужас при виде происходящего не давал ему провалиться в тёмный колодец беспамятства. То, чему он был свидетелем пугало его. Его спаситель и лекарь, его чистый светлый ясноглазый мальчик ломал чудовищного монстра как игрушку. Дженсен слышал жуткий хруст костей, звуки ударов об плоть и понимал, что его Джаред вовсе не человек.
Джаред, кинув взгляд на человека, увидел его остекленевшие, мутные глаза и крикнул:
- Эльва, помоги!
И тот появился. Послушные его воле гибкие ветви деревьев спеленали убийцу туго и надёжно.
- Джаред, уходите поскорее. Прячьтесь. Он не отстанет, пока не убьёт твоего человека, это приказ Одина и берсерк либо выполнит его, либо погибнет. Другого не дано. А ты попробуй просить помощи у Фрейи, есть у неё магическое ожерелье, лишь оно сможет вам помочь.
Джаред подхватил Дженсена на руки, промолвив:
- Спасибо тебе, друг, прощай!»

Боже! Как ясно он это видел, как будто это было вчера. Его захлёстывало чувствами и эмоциями, но они были не его! Они не могли быть ими!
Из оцепенения Сэма вывел негодующий голос Дина:
- Да, братишка, я помню, из-за чего ты уехал, бросил меня, и трусливо поджав хвост, свалил в свой чёртов Стэнфорд!
Его голос сорвался на крик.
- Это было всего один раз, по пьяни, но ты, мой правильный братец, был совсем не против, когда я трахал тебя в душе, – теперь уже младший отшатнулся и закрыл лицо руками. Дин с силой тряхнул брата, поднимая его на ноги, и прокричал со всей злостью:
- Ты бросил меня, оставил со всем этим дерьмом. Сбежал, мать твою, не дал нам ни малейшего шанса разобраться со всем этим! А теперь я знаю, почему за мной придут адские псы, и сучья сделка и демоны тут совсем не причём! – и он снова тряхнул брата с такой силой, что у того клацнули зубы.
- Дин, прости, я просто испугался…
-Испугался? Что-то я этого не заметил, - широко распахнутые глаза старшего Винчестера полыхнули злой зеленью. - Ты подмахивал как портовая шлюха и просил еще и ещё… а потом бросил! - в этот момент Сэм вырвался из железных тисков брата и, накинувшись, сгреб в медвежьи объятия, накрыв его рот своими губами. Дин попытался отстраниться, вырваться, но младший крепко обнимал, не давал ему такой возможности. Они продолжали борьбу пока, не удержав равновесия, не повалились с грохотом на пол.
Братья боролись на грязном полу мотеля, с ожесточением диких зверей, пытаясь доказать друг другу… Что? Никто из них не мог бы ответить на этот вопрос.
Внезапно раздался стук в дверь и, не дождавшись ответа, в комнату вплыла горничная. Глаза юной мексиканки тут же округлились, а губы вытянулись в удивленное «О». Ее пухлый ротик успел прошептать «Perdуname, Seсor», когда со стороны мужчин почти одновременно донеслось властное: «пошла прочь!» и чуть с запозданием «gikk bort»*. Девушка взвизгнула и, рассыпав белые пушистые полотенца на пороге, быстро выскочила вон. И это словно разрядило обстановку - напряжение, электрическими зарядами потрескивающее между братьями стало отступать, и они позволили себе немного натянуто посмеяться.
- Как мы девчонку напугали… Сэмми, на каком это языке ты ее послал, на латынь вроде не похоже?
Младший промолчал. Снова стал сосредоточенным:
- Дин, пожалуйста, не отталкивай меня больше. Я испугался тогда лишь одного - твоего раскаяния и самоуничижения из-за того, что случилось между нами. Я не хотел, чтобы ты изводил себя, и постарался скрыться с глаз долой - куда подальше. Дин, знаю, что все это безумие, это инцест, скажешь ты, и мы извращенцы… - младший запнулся.
-Да, Сэмми, именно так я и скажу - что мы грёбанные извращенцы и что это не просто инцест, а Винцест, - Дин, горько улыбнувшись, встал с пола.
- Но я никогда, слышишь, Сэмми, никогда тебя не брошу, что бы между нами не произошло! По крайней мере, до тех пор - пока смерть не разлучит нас, - он протянул брату руку.
Сэм, поднявшись на ноги, возвышался всем своим нешуточным ростом над братом, и тому пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы взглянуть мелкому в глаза.
Они стояли вот так, друг напротив друга в блеклых лучах заходящего солнца, что с трудом освещали комнату и предавали всей обстановке оттенок нереальности и какой-то картонной неестественности. Этих мужчин связывало очень многое: родственные узы, охота на нечисть, нездоровая тяга друг к другу и одно на двоих острое как бритвенное лезвие чувство вины. Оно было настолько острым, что об него постоянно резались и кровоточили их души.

Часть 7

Вспышка. Зеленая трава. Дорога. Звезды.
Вокруг было безветренно и очень тихо, лишь слышен был глухой плеск близких, но невидимых волн. Всё вокруг было закутано в плотное покрывало тумана. Дженсен, лёжа на руках Джареда, видел только это бледное туманное сияние, видел глаза звёзд, сверкающих над ними и луну, проплывающую по ночному небу. Глядя на серебристый диск, он уже ничего не чувствовал - ни страха, ни гнева, ни отчаяния. Только страшный холод в душе и мертвенную, пробирающую до костей, сырость тумана.
Он не знал, сколько времени нёс его Джаред, но, услышав вдруг его неровное дыхание, понял, что силы покидают его.
- Эй, опусти меня на землю. Со мной уже всё в порядке.
Юноша послушался, поставил его на ноги, привалился к дереву. Дженсен огляделся. Они стояли на диком горном склоне, напоенном густым ароматом сосен, которые тёмными стенами окружали их.
- Где мы?
- Какая разница? Мы идём за помощью.
Голос Джареда звучал непривычно и как-то странно. И Дженсен удивлённо поднял взгляд, сощурился, разглядывая его лицо в слабом лунном свете.
- Джаред, ты не хочешь объяснить, кто ты вообще такой и какого рожна по мою душу явился этот убийца?
- Я всего лишь тот, кого ты знаешь.
- Ни хрена подобного! Оказывается, я тебя не знаю. Я далеко не слабак, но отлетал от малейшего взмаха руки берсерка, ты же расправлялся с ним с пугающей лёгкостью. У человека не может быть такой силы. Ответь честно, кто ты?
- Валькирия.
- Кто? – в голосе человека послышалось недоверие и усмешка. - Так не бывает, валькирии - прекрасные девушки!
- А я прекрасный юноша.
- Джаред, я прошу тебя, скажи серьёзно. Ты колдун?
- Меня зовут Джаред. Я сын валькирии Хельниги и Одина. И я - Собиратель душ. Моё предназначение - собирать на поле брани души павших воинов и переносить их в Валгаллу. Я нашёл тебя умирающим, перенёс в священную рощу, вылечил, дав Эликсир Бессмертия. Иначе ты бы умер. Доволен?
Дженсен стоял закаменевший, не в силах осмыслить только что услышанные откровения. Джаред - сын Одина… Полубог… Бессмертный…
- Сколько тебе лет?
- Почти четыреста.
Мужчина опустился на землю, уткнулся в согнутые колени лицом, обхватил голову руками. Ну, почему, почему он сразу не умер на том поле? Что ему теперь делать с любовью к своему ласковому нежному мальчику Джареду? Тому, кто заботился о нём, пел ему, смешил. Тому, кто отдавался ему в теплой воде, стонал и завораживал взглядом. Его ведь больше нет, и никогда не было. А есть древний, всемогущий, бесконечно сильный бог.
- Лучше бы ты дал мне сдохнуть!
Джаред вздрогнул как от удара, от этих жестоких, полных муки слов.
- Дженсен, пожалуйста, не говори так!
- Ты, наверное, смеялся над глупым человечишкой, развлекался, глядя, как он влюбляется в тебя? Тебе было весело? Ну, кто я для тебя? Игрушка?
Дженсен встал, отступил от полубога на шаг.
- По каким-то причинам ты не дал мне умереть. И что теперь? Кем я буду для тебя? Ещё меньше суток назад, я думал, что буду любимым, а теперь? Рабом? Слугой?
Джаред уже не смотрел на него с мольбой, его лицо стало отчуждённым, глаза холодными и бесстрастными. А Дженсен, изливая свою боль и нестерпимую обиду, уже не мог остановиться, вызывающе сказал:
- А как мне называть тебя? Властелин? Повелитель?
- Я не твой Повелитель, - процедил юноша.
- Тогда может - мой Господин? - ехидно спросил мужчина, опасаясь, что слёзы вот-вот польются из глаз.
И тут Джаред накинулся на него, толкая к дереву, вжимая лицом в жёсткую, грубую древесную кору. Безжалостно заломил руку назад, не обращая внимания на то, что человеку было явно и очень сильно больно. Обдавая горячим дыханием, заговорил:
- Что ты ноешь «Я! Я! Я!»? Мне тоже пришлось несладко! Я рискнул всем ради тебя! Своим бессмертием, своей жизнью, своей семьёй! Я отдал всего себя тебе! А ты, вместо того, чтобы подумать, на что пошло бессмертное существо ради смертного, предпочитаешь дерзить и насмехаться! Я предложил равноправие, отдался, принадлежал тебе, просто любил тебя и хотел, чтобы и ты любил меня. Просто.
Тут он с силой вжался в тело Дженсена, заговорил снова, и в его голосе появилось что-то мрачное, зловещее. И тому вдруг стало страшно, потому что даже под покровом ночи он увидел, что глаза полубога стали тёмными, такими тёмными, что не видно было белков.
- Если ты предпочитаешь, чтобы я был твоим Господином… - Джаред вздохнул, - я им буду! Ты хочешь пресмыкаться предо мной, раболепствовать? Я ведь могу раздавить тебя как букашку, сломать как былинку, сделать так, что ты будешь умолять любить тебя! Ты этого жаждешь? Неужели и вправду хочешь таких отношений?
И Дженсен, чувствуя твёрдый бугор, упирающийся и толкающийся в его зад, затрясся от бешеного возбуждения. Ему безумно хотелось сказать "Да", но он выдавил:
- Нет. Не хочу.
Подчиниться Джареду - наверное, это будет сладко. Но этот был бы неверный ответ, он понял это, как только произнёс "Нет". И почувствовал, как сразу ушло из Джареда то самое, древнее и пугающее, как расслабилось сильное тело, как опять стали нежны его руки, и мягок голос:
- Дженсен, пойдём, нам нужна помощь.

***

И они продолжили свой путь к вершине гигантской горы. Дженсен всё чаще спотыкался, скользя на толстом ковре устилавших землю сосновых игл. И Джаред снова, несмотря не слабое сопротивление, поднял и понёс его. Только когда первые робкие лучи солнца начали освещать редкие облака, окрашивая их в розовые и золотистые тона, Джаред остановился. Стало светлее и он смог осмотреть раны Дженсена.
- Рана на боку уже не кровоточит. Тебе повезло - меч рассёк кожу и скользнул по рёбрам. А спина… Кое-где разошлись швы, но это не смертельно. Увы, Эликсира у меня больше нет, и пока я не смогу помочь тебе.
- Почему больше нет?
- Один велел убить тебя. И мне бы смягчили наказание. Я отказался. Отдал свой Эликсир. Без него я буду жить долго, но не вечно, и стану уязвим для оружия. Но это всё неважно.
- А что важно?
- Ты.
И Дженсен, услышав такой простой ответ, наконец, понял, что его мальчик кем бы он ни был, действительно любит его. А Джаред, растерявшись, увидел, как крупные, прозрачные капли стекают из светлых глаз, бегут по бледному лицу, задержавшись в уголках дрожащих губ. И он, захлёбываясь в любви и нежности, начал осыпать поцелуями измученное лицо.
- Дженсен, дурачок, как же я люблю тебя! - он целовал влажные покрасневшие глаза, полуоткрытые припухшие от слёз губы. Баюкая, прижимал к себе сильное, но такое хрупкое человеческое создание.
- Если нам суждено погибнуть - мы умрём вместе. Ну что я теперь без тебя? Без тебя я как луна без солнца. Ничто. А ты ещё сомневаешься во мне.
- Я не сомневаюсь, - пробормотал тот осипшим голосом, - мне просто было страшно. Очень.
- А теперь? Страшно?
- Теперь нет.

Часть 8

Сэм положил руку на коротко остриженный затылок брата, прошептал:
- Будь со мной! Стань моим, Дин, до конца, как когда-то это сделал я! – подтянул его к себе поближе, и их лбы соприкоснулись.
– Я хочу забрать эту боль – твою вину! Хочу тоже нести ответственность за нас, как когда-то уже делал это, - голос младшего стал хриплым. Он тяжело дышал, и во всем его теле чувствовалось возбуждение.
– Я отдавал тебе себя раз за разом, но ты не помнишь этого. Теперь я хочу получить свое, то в чем я так долго отказывал себе. И, знаешь что, брат? – голос Сэма полоснул насмешкой, - это ты тоже вряд ли завтра вспомнишь.
- Сэмми, детка, ты никогда не будешь сверху - это я тебе обещаю, - Дин ухмыльнулся самой похабной из своих улыбок и начал целовать Сэма пытаясь перехватить инициативу. Он сцеловывал всю боль и обиду прошедших лет. Лаской он пытался хоть как-то компенсировать каждодневные переживания Сэма из-за всех этих безумных вторников.
Он пытался быть нежным, но Сэму было нужно сейчас совсем иное - он хотел заглушить свою боль стремительным напором, грубостью и даже жёсткостью. Его жадный язык врывался в рот брата, а губы гладили, терзали, засасывали все глубже, увлекая обоих в темный омут желания.
Младший, не прерывая поцелуя, начал срывать с брата одежду и тот покорно отдавался его рукам, не отталкивая, но и не помогая.
- Дин, сними уже это тряпье, не зли меня! – голос Сэма зазвучал как-то странно и непривычно, даже слова его воспринимались иначе.
- Детка, ты меня так заводишь, когда руководишь процессом, - Дин был не на шутку удивлён и попытался скрыть свою растерянность привычной бравадой.
Жадно целуясь, они опять сплелись в крепких объятиях. А потом Сэм, резко развернув старшего, с силой приложил его грудью об стену, прошептав прямо на ухо: «Ну что же, братишка, пришло время вернуть свое». И Дин стоял с широко расставленными ногами, послушно опираясь о стену чуть подрагивающими ладонями, разведёнными по обе стороны от головы.
Младший погладил эти поднятые руки и стал спускаться вниз, лаская мускулистые широкие плечи, узкие, почти юношеские бедра, а когда добрался до низа спины, с его губ слетел восхищенный вздох:
– Ох, какая же у тебя упругая задница, твердая как орех. Интересно, а между…
Старшего мелко потряхивало от острого желания. Бесстыдные слова брата заставляли его краснеть и, желая поскорее его заткнуть, он прорычал в ответ:
- Сэмми, прекрати вести себя как похотливая сучка, сделай это, наконец! Мне надоело тебя слушать! – он попробовал повернуться, но младший ему не позволил.
Дин грубил и этим прикрывал свое смущение и панику… Эта его поза, так красноречиво выдающая подчинение, но, тем не менее, возбуждающая до боли в паху… Да, Дину отчаянно хотелось подчиниться своему властному младшему брату-незнакомцу.
Что-то мелькало в его мозгу – некое узнавание, возможно дежавю. Что-то поднималось из потаенных глубин памяти, но тут же опадало, столкнувшись с вязкой патокой в которую превращался охваченный вожделением мозг.
Сэм наслаждался великолепным зрелищем – его Дин, его вечный воин, его стойкий солдатик… такой послушный, такой смирный… только вот… даже от самого лёгкого прикосновения напрягаются и перекатываются бугры мышц под светлой кожей. Он не мог отвести взгляд от звездопада мелких веснушек на плечах брата, от крупных слезинок пота, бегущих по широкой спине.
- А ты попроси меня о снисхождении, мой герой… Хочу чтобы ты умолял воспользоваться тобой…
Эти вкрадчивые слова заставили Дина стонать, он уже плохо соображал. Язык брата прошелся по его позвоночнику, пробуя на вкус солоноватую теплую кожу, и опустился дальше, туда, где заканчивал свой путь ручеек пота, попадая в ложбинку между напряженными ягодицами.
Дину стало наплевать, что тембр и интонации голоса брата изменились до неузнаваемости, и говорит он высоким, архаичным стилем. И конечно, он даже не заметил, как глаза брата заволокло чернотой… Но это была не знакомая чернильная непроглядная тьма, а другая… дымчатая, какая-то радужная мгла.
И уж совсем не сдерживал Дин себя, превращая свой тихий стон в звериный рык, когда язык Сэма проскользнул в узкое отверстие и стал скользить взад-вперёд, каждый раз пытаясь войти как можно глубже. Дин бесстыдно выставлял зад, толкаясь навстречу языку. Он опустил одну руку пытаясь дотянуться до возбуждённого члена, но младший не позволил ему этого сделать. Сэм отошёл от брата, улыбнулся, услышав вздох разочарования и быстро достав из аптечки крем, вернулся к прерванному занятию. Поцеловал Дина в шею, слегка прикусив кожу и за руку потянул старшего к кровати, и тот на заплетающихся ногах с трудом дошел до нее.
Сэм, уронив любовника на постель, одним движением широко развёл его согнутые в коленях ноги и устроился между ними. Восхищённо оглядев распростёртое тело, обмакнул пальцы в мягкий крем, стал нежно поглаживать сжатое колечко мышц. Дин, изнемогая от возбуждения, стал вновь приглушенно постанывать, пытаясь насадиться на пальцы, но Сэм, продолжая играть и дразнить, пресек очередную попытку брата добраться до своего члена.
-Тебе нужно занять чем-то руки, - Сэм, хитро улыбаясь, навис над братом. - Возьми себя за ягодицы и разведи их как можно шире. Дин послушно выполнил приказ, еще больше раскрывая себя для брата. Сэм, еще раз погладив узкую дырочку, ввел один палец. Дин выгнулся и застонал, когда длинный палец гладил внутри эластичный проход. Дин раздвигал ягодицы, приглашая Сэма войти глубже. От нетерпения его лоб покрылся испариной, а голова металась по подушке. А мелкий паршивец вытащил палец, вызвав разочарованный стон и, наклонившись над самым лицом, почти соприкасаясь губами, прошептал:
- Тебе хорошо, любимый? Может, ты хочешь меня о чем-то попросить?
- Сэм, трахни уже меня, я больше не могу! - Задыхаясь и выгибаясь всем своим гибким телом навстречу ласкам.
- Этого мало, любимый, разве так просят?
Сказав это, Сэм с силой вогнал в брата два пальца и, пару раз качнув, согнул их внутри Дина. И тот задохнулся, выгибаясь всем телом навстречу сладкому проникновению. Перед его затуманенным взглядом всё поплыло. А когда уже казалось что вот она разрядка, пальцы вероломного брата опять покинули его тело. Дин разочарованно вскрикнул, сжигающая его похоть лишала рассудка, а вместе с ним и остатков смущения и неловкости. Низким, охрипшим голосом он стал просить Сэма не прекращать его изощренных ласк. Он просил не останавливаться, а потом сосал пальцы брата только что побывавшие в нем. Наконец Сэм сжалился, рывком перевернул Дина на живот и, заставив опереться на локти и колени, вошел в него. Это был экстаз, Дин почувствовал себя таким заполненным, таким цельным, что это чувство показалось единственно настоящим и правильным. Сэм сразу вошел до конца и стал с силой вбиваться в его тело, доводя старшего, до края бездны, из которой казалось, не будет возврата. И, перед тем как старший Винчестер кончил, на краешке сознания промелькнула мысль, что вот эта немыслимая близость была, есть и будет смыслом их существования. И самое последнее, что он услышал, проваливаясь в небытие, умирая от острого удовольствия - это был крик кончающего Сэма: «Дженсен!»

Часть 9


Вспышка. Зеленая трава. Дорога. Звёзды.


Потом Джаред, скрепя сердце, оставил возлюбленного одного и, закрыв глаза, перенёсся к Фрейе - сестре по отцу, богине любви и магии. И встал посреди её спальных покоев - ему было не до церемоний.
- Джаред, что за вольности ты себе позволяешь?
- Прости, сестра.
Золотоволосая, голубоглазая красавица оглядела брата, его изодранную тунику, сбитые сапоги, грязь и кровь на руках.
- Что случилось?
- А ты не знаешь? - Джаред махнул рукой в сторону лежавшего в её постели мужчины, - пусть он уйдёт.
- Что? - взвился тот.
- Локи, уходи. Оставь нас.
И бог, незнамо за какие заслуги привечаемый на ложе Фрейи, с горящими от ненависти глазами, удалился.
- Рассказывай.
Джаред рассказал. Всё. Без утайки.
- Помоги нам, сестрёнка. Эльва сказал, что есть у тебя ожерелье? Это оно? Брисингамен? Созданный словно из Млечного пути?
- Так и есть. Это они. Звёздные камни. И я знаю, как помочь тебе и твоему избраннику. Я знаю, вижу, что ваша любовь необычна, и я сохраню её. Перенесу вас на многие столетия вперёд, такими же как сейчас. И только от вас зависит, сможете ли выжить в новом мире. Вы справитесь?
- Фрейя, мы справимся с чем угодно. Лишь бы отец и его убийцы не преследовали нас.
- Не беспокойся. Они никогда вас не найдут. Но ты никогда больше не увидишь свою мать, меня, отца…
Джаред горько улыбнулся:
- Я знаю. Я готов.
- Тогда веди сюда своего человека. Я разрешаю. И начнём.
Потом всё было в страшной спешке. Замок Фрейи пыталась разнести снежная лютая буря, тоскливо под стенами выли гигантские волки. И Один бесновался, не в силах преодолеть защитные чары дочери. Локи - мерзкий бог раздора, лжи, обмана и огня, вплёл в ритуал своё заклятье. Слепящее сияние огненных камней на шее богини, поцелуй нежный - на удачу в любимые губы, ласка зелёных глаз и полный ужаса крик Джареда, когда он понял, осознал, что время разлучает их…
Тук… тук… тук… тук…
Спустя четыре удара сердца, соединяет вновь… навечно, необратимо, КРОВНО.