Настроение сейчас - Возбуждение...ууухРаньше я очень любила оральные ласки. Именно таким образом мой первый мужчина много раз доводил меня до истомы, иногда даже до оргазма, и именно так он склонил меня первый раз к сексу. Но там, ночью, я не ощущала ничего. Сложно это, наверно, понять нормальной женщине… Просто что-то влажное и тёплое… Щекочет. Одно только, суто механически, безразличная к моей душе природа, немного увлажнила стенки влагалища, чему я была тогда только рада – легче в дальнейшем… Хотя, объективно говоря, технически он делал всё умело, я поняла, что не впервые, и что ему это нравится.
Приходилось показывать, что это нравиться и мне. Я вспоминала, как вела себя, когда меня ласкал мой Андрей, и старалась делать так же: выгиблась, подаваясь вперёд, гладила его по голове, стонала. Он всё продолжал и продолжал. Я вдруг поняла, чего он ждёт: пришлось изобразить оргазм.
Довольнее прежнего, он оторвался от меня, в очередной раз спустил штаны. Член у него опять стоял, не хуже чем прежде. На мою беду Алексей оказался с выдающимся темпераментом. И этому напору предстояло противостоять мне, измученной, неоднократно изнасилованной.
Он взгромоздился сверху и начал трахать меня в миссионерской позе. Приходилось с ним целоваться и по его желанию – обхватить его ногами. То, что он делал со мной – походило даже на настоящий секс, так могло показаться со стороны. Похоже, Алексей реализовывал то, что ему, возможно, позволяли не все его любовницы. Ещё бы, с обычной девушкой нужно быть настоящим мужчиной, нужно влюбить её в себя, заслужить её доверие, своими лаской и любовью раскрепощать её, подталкивая к реализации своих фантазий. Но с измождённой шестнадцатилетней «марёхой» этого ненужно, она всё выполнит, всё сделает, она ни в чём не знает отказа. Хочешь так? Конечно же! Хочешь сюда? Пожалуйста!
Вспоминаю об этом, как о главном унижении той ночи. Одно дело стать жертвой грубой силы, другое – пасть настолько, что изнасиловать себя самой.
Алексей вытащил из меня свой огромный член, я выпустила его с облегчением. Потом сел надо мной, стал тереться головкой о мои соски. Ему хотелось трахнуть меня между грудей, но они тогда были ещё не достаточно велики, чтобы хорошо сжать между собой ствол, к тому же смотрят в стороны. Отказавшись от этих попыток, он продвинулся чуть вперёд, так что его волосатые яйца болтались над моим лицом. Я лизала их, а когда насильник этим присытился – вставил член мне в рот. Алексей упёрся руками в землю, и совершая движения, наподобие отжиманий, натурально трахал меня в не совсем приспособленное для этого отверстие. Не смотря на то, что он всё же себя контролировал, мне было очень тяжело принимать и обрабатывать его монстра. К счастью, данная пытка продлилась не долго, уступив место другой.
Затем Алексей поставил меня на четвереньки, поскользил немного стволом в ложбинке между ягодиц, и вошел в меня снова. Сильные толчки раз за разом бросали меня вперёд, сильные руки тянули меня обратно и обе эти силы насаживали меня на его член, который распирал меня, который входил до упора. Стоны боли и стоны наслаждения так похожи, что он не сомневаясь принимал первые за вторые.
Снова я лежала на спине, он сидел на коленях над моей головой, говорил, что делать: щекотать кончиком языка его уздечку, лизать яйца или высовывать язык, чтобы он мог постукивать по нему головкой.
Как же долго он меня мучил этими и предыдущими действиями! Но, наконец, я заметила, что дышит он часто и вот-вот кончит.
- Дрочи! – приказал он задыхаясь.
Я потянулась рукой к его стволу, но он отстранил мою руку:
- Не мне, себе…
Я поняла, чего он хочет: стала тереть себе между ног, виляя бёдрами, другой рукой сжимая свои груди. Себе он дрочил сам: перед моими глазами быстро мелькал его кулак. Стоны его перетекли в хрип, семенная жидкость полилась на моё лицо… Ничего! Мне было не привыкать, на меня уже выливали в три раза больше. Я только зажмурила глаза, параллельно изобразив ещё один оргазм: будто я могла тогда получить удовольствие от чего либо, тем более от онанизма!
Потом – как обычно, для меня стало привычным высасывать из ствола, который вновь очутился во рту, остатки спермы. Так пока он не начал расслабляться. Затем Алексей своими пальцами сам собрал сперму с моих век и щёк, пальцы мне тоже пришлось обсосать… Ну и что? Я же говорила: мою брезгливость растоптали вместе с гордостью.
Алексей был мной доволен. Доволен, доволен, тысячу раз повторила за рассказ – но это так и было, я сама для этого старалась – ублажить его. Впрочем, тогда он уже был не доволен, а, наверно, счастлив. Во всяком случае, светился как школьник, которому в первый раз повезло.
Я села, закурила. Штанов уже не одевала – к чему? Светить десять раз трахнутым влагалищем перед мужиками стало чем-то обыденным. Согревалась же жаром от углей. Алексей сел рядом. Последовали раccпросы: а хорошо ли мне было? Ну конечно же! Получила порцию комплиментов по поводу своей красоты. Оказалось так же, что у меня и «киска» очень красивая, а так же, что с членом во рту или со спермой на лице я выгляжу гораздо сексуальнее… Резюме же было потрясающим:
- Классная ты девчонка. Я бы с тобой встречался, жаль, что ты теперь опущенная…
Всё, что ещё было не совсем растоптано в моей душе и не слишком заплёвано, всё моё ущемленное чувство справедливости восстало от этих слов. Алексей и сам не ожидал такой моей реакции, он опешил и даже приник на первое время.
Я говорила много, сумбурно и эмоционально. Потом он начал отвечать мне, спорили.
Я никого не трогала, хотела просто прогуляться и искупаться ночью. Вы захватили меня, били, под угрозами заставляли выполнять свои прихоти. Разве не вы сами опускали меня? И что, теперь я не гожусь даже тебе?
Да всё просто: раз гуляла одна – сама хотела. И зря я вообще Серёгу на хуй послала. А по понятиям просто получается, что если девушка делала парню минет, даже если своему законному – она опущенная.
По понятиям, а по совести?
По понятиям – это и есть по совести. И вообще, без понятий никак нельзя. У одного такая совесть, у другого другая. Нужен ЗАКОН. Номальные живут по понятиям, а кто нет – быки. Дело нормальных «учить их жить». Я была «не права» и по понятиям «отвечала за базар».
Я поняла, что в этой области – железобетон, тут нахрапом не пробьёшь.
- Лёш, ну если я тебе нравлюсь, что ж ты делил меня с ними?!
- Ну, я же не знал сначала…
Как он объяснил, с самого начала он ещё мог заступиться, сказав сообщникам, что я ему «для души» но потом, когда меня уже трахнули – стало поздно. Потом у всех у них было на меня равное право, с приоритетом даже у Сергея, ведь именно его я послала на три буквы. И вообще пацаны никогда не должны «сраться из-за баб». А Серёга – его друган, он там его когда-то от чего-то спас. С тех пор не дружба – гранит.
Я зашла с другой стороны:
- Хорошо, Лёша, но ты ведь знал понятия, да? Ведь ты первый дал мне в рот, выходит, хотел меня опустить?
Смутился. Ответил путано. Суть я уяснила: опускать не хотелось, но хотелось дать в рот, а раз уж пацаны всё равно бы, то и он за компанию. К тому же хотел мне помочь: он ведь аккуратно, да и мытый у него был… Да ведь и мне – понравилось?
- Понравилось, Лёшенька. У тебя классный, большой член…
Я видела, что моя древняя как мир лесть попадает в точку.
- А тебе понравилось?
- По кайфу, - ухмыльнулся он. – В первый раз – а так кайфово.
- Но скажи мне: со своей обычной девушкой – неужели бы ты не хотел, чтобы она тебе делала минет регулярно?
Ага. Выяснилось-то, что все это делают, но тайно. Если никто не знает – нормально, но если бы кто-то узнал – она была бы опущенная. Ну вроде как я: я и ему сосала, и Серёге, и Диману, и все это видели. Но как же понятия? Выходит, все живут не по понятиям? Ответа на этот парадокс он не знал. Уверена, ему задумываться об этом и в голову не приходило. И всё же я подтолкнула его к сакраментальной фразе:
- Понятия понятиями, а своя голова на плечах…
Тут мне в голову пришло ещё кое-что:
- А то, что ты мне сделал?... – с намёком на кунилингус. – Ты теперь тоже опущенный, по понятиям?
Но я перегнула планку. Алексей метнул быстрый взгляд на спящих, а потом, грубо схватив меня за подбородок прошипел:
- Попробуй, расскажи только – убью.
Я испугалась. В тот момент всё могло пойти прахом, поэтому я быстро сказала:
- Ещё чего, никому – не сомневайся!
И, стараясь быть кокетливой, добавила:
- Мне так понравилось… Ты так классно лижешь…
Для убедительности я захватила губами его палец и изобразила нечто похожее на то, что меня заставляли делать с половым членом. Алексей расслабился и улыбнулся. Заявил с апломбом:
- Уметь надо…
Я выдохнула с облегчением. Со злорадством подумала тогда, какие же мужчины всё-таки идиоты. Самовлюблённых и самодовольных их даже не надо обманывать: достаточно не разуверять. Наверно, поэтому проституция неискоренима: они всегда будут верить, что шлюха под ними кричит не за сто баксов, а от удовольствия. Конечно-конечно, с другими за деньги – но ты особенный.
- Тебе правда понравилось? Ты ещё хочешь?
- Да, а тебе? А ты? Ты ведь сам захотел, я бы и так дала…
Дала бы. Куда б делась с подводной лодки. Но этот вопрос интересовал меня искренне: странно для насильника ублажать насилуемую орально, не так ли? И вдобавок я надеялась таким образом усилить своё влияние… Шлюха старается: чтобы больше заплатил, чтобы ещё пришел. Я - не за деньги, цель была иной, но те же методы…
Ох, не думайте, что я и в самом деле так чётко всё рассчитывала. Я действовала по наитию. Анализирую сейчас, а тогда боролась. Тем не менее, с тех пор, несмотря на грязь и нижайший уровень, и всё прочее, что сопровождает проституцию – к самим проституткам я во многом изменила отношение. Что-то есть в проституции исконно-несправедливое, сермяжная женская истина, что-то, что я испытала на своей шкуре, и чему всегда буду сочувствовать.
Объяснения Алексея были туманны. Возможно, он прекрасно умел находить слова в перепалках, «давить базаром», но совершенно не умел выражать свои эмоции и мысли. Где не знал других слов – заменял матом, хотя, как я говорила, в разговоре со мной старался его избегать (тоже странно, да?). Тем не менее, я поняла многое. Ему нравилось само по себе доставлять удовольствия девушке таким образом, ощущать её реакцию. Его возбуждал сам по себе вид женских половых органов, а у меня к тому же оказалась «красивая киска», выбритая как раз так, как ему нравилось. Не знаю, как мужчины это оценивают, и не говорят ли это все и всем подряд, но и в будущем мне говорили то же самое. Сейчас мне пришла в голову мысль, не этому ли факту я в значительной мере обязана тем, что пережила ту ночь, и она не кончилась для меня много хуже? Не знаю. Но как-то, психологически, это на него всё же повлияло.
Вдруг, посреди изъяснений, матерясь себе под нос, проснулся бритый. Я чуть не упала в обморок. От испуга прижалась к Алексею и крепко сжала его руку. Сергей нас заметил не сразу. Сначала он стал мочиться, с трудом стоя на ногах, прямо в трёх метрах от места, где спал. Мы оба молчали. Я посмотрела на Алексея. Своего «лепшего друга» он созерцал спокойно, презрительно, зло. Это заставляло надеяться, что делить меня ему перехотелось. Лишь залезая обратно в спальник, бритый обратил внимание на нас. Злые глазки на его помятой роже щурились, пытаясь сфокусировать зрение.
- Ааа… Длинный, бля… Стереги эту суку, проснусь – выебу её в жопу… Ты поняла, шалава?
Его голова упала, но прежде чем захрапеть, он пробормотал:
- …нахуй не ходят, на хуй садятся…
Алексей был угрюм, желваки его перекатывались под кожей. Я догадалась, что внутри него идёт борьба, но не знала, кто победит в ней: человек или понятия.
- Идём искупаемся, - предложил он.
Это был лишь повод уйти от костра, но мне не нужно было особого повода, кроме как быть подальше от бритого. Алексей взял своё полотенце, я прихватила сигареты. Странная вещь сигареты – яд, но как помогает эта привычка в трудную минуту. Перед рождением ребёнка курить бросила, но и сейчас иногда тянет…
Лёша купался голым, про меня и уточнять не надо. Вода добавила мне сил, должна сказать, что к тому моменту начала говорить о себе потребность во сне. Он так и льнул ко мне, гладил, приобнимал, прижимался. Я почувствовала, что у него опять стоит. Его неуёмная мужская сила была для меня и бичом и ключом к спасению.
Я поняла, что он хочет трахнуть меня опять. И в первый раз решилась проявить свою волю. Когда он обнимал меня стоя у кромки прибоя, я попросила:
- Лёша, не обижайся, мне было хорошо, но в меня больше не надо, ладно? Столько раз за ночь – мне уже больно…
Он посмотрел на меня с сочувствием удивлением:
- Я думал, девчонкам чем больше, тем лучше…
Он думал!..
Я объяснила, сказала, что до того я и трахалась-то всего два раза…
- Тем более у тебя такой большой… Не надо, пожалуйста, если тебе ещё хочется, я тебе минет сделаю – тебе же нравится, сколько захочешь, хорошо?
- Сколько захочу? – переспросил он гордо и насмешливо. – Сколько захочу, девочка – ротик заболит.
Как-то не вяжется, но сказано это было ласково.
Он подхватил меня на руки, положил на песок у самой кромки, а сам, лёжа почти полностью в воде, стал мне лизать. Я автоматически гладила его затылок ощетинившийся короткой прической. Забыв, что я без ума от него, ласки принимала безучастно. Надо мной развернулось звёздное небо, звёзды уже тускнели. Я думала о том, каким романтичным мне показалось бы происходящее, случись это в моей судьбе, не так, иначе, при других обстоятельствах…
Но скоро Алексей развернулся на 180, устроившись на мне в позе 69, во рту у меня снова оказался член, надо было с ним справляться, причём побыстрее… Как могла быстро дрочила этот кол, пригвоздивший мою голову к земле. Приподнять голову я уже не могла, оставалось только выполнять свою функцию – сосать. Своего рода мастерство приобрела я в этих боевых условиях, я уже угадывала приближение мужского оргазма по эрекции, становившейся каменной, по его напряжению. Вместо стонов у меня получалось мычание, виляя бёдрами я сумела приурочить свой мнимый оргазм к тому моменту, когда сперма выплеснулась мне на язык. Алексей оторвался от моего лона, но ещё с минуту сидел на коленях над моей головой, с сияющими глазами глядя, как я заканчиваю.
- Ты такая красивая… Слушай, а честно первый раз сегодня?
Я вытолкнула языком обмякшую головку.
- Честно. Подай сигарету.
Я курила, а он завёл меня по пояс в воду и смыл с моей спины песок. Потом вытер полотенцем, превратив это в ритуал. Конечно же, особенно тщательно и нежно вытирал груди, попу, промежность, будто они были мокрее прочего.
- Писать хочу, - сказала я.
Он развёл руками, мол, где хочешь.
- Отвернись пожалуйста.
- Слушай, а можно я посмотрю, а? Ну тебе жалко, что ли?
Вот так, и никак иначе. Ему надо было всунуть нос и в эту сферу, чуть не более интимную, чем сам секс. Жалко мне было? Я вдруг вспомнила то, о чём мне вспоминать не хотелось, о том, как перед лицом разъярённого Сергея у меня случилось непроизвольное мочеиспускание. Жалко? Мне было всё равно. Но мне было странно. Тогда я ещё не знала, что многих мужчин это трогает. И мне действительно очень хотелось, вместо ответа я просто села на корточки там же, где стояла. Он тоже сел прямо передо мной и наблюдал с живейшим интересом. Я поняла, что погорячилась. Кажется, я покраснела – так мне стало стыдно. Стыдно за характерное журчание, стыдно за растекавшеюся по песку лужицу. Но было поздно уже.
- Прикол, - резюмировал Алексей. – Никак не могу понять: откуда?
- Это так важно? – огрызнулась я. – Член туда всё равно не засунешь.
Ему показалось, что это смешная шутка.
- Подмойся, - сказал он мне.
«Брезгуешь? – подумала я. – Сам-то ты мыл, перед тем как мне в рот совать?!»
Но промолчала.
К этому времени я замёрзла так, что зуб не попадал на зуб. Старалась, чтобы ступни оставались в воде: она была куда теплее воздуха. Полотенце, наброшенное на плечи – согреть не могло. Алексей выполнял нечто вроде боксёрского танца, с сумасшедшими ударами ногами выше собственной головы. Выглядело впечатляюще и комично одновременно: был то он голый.
Алексей, в отличие от меня, по всему видать, пребывал в отличном состоянии духа. Он посмотрел на небо, развёл руками и сказал просто:
- Заебись!
Другой, может быть, выразил это так: «Какая чудесная ночь!»
- Даже спать не хочется! Ну, чего, Натаха, ещё разик можно, а там и покимарим: у меня двуспальный, вместе не замёрзнем. Или ты как?
Как я? Это был удар под дых! Я физически ощутила, как у меня спёрло дыхание, а на глаза навернулись слёзы. Не уже ли всё зря? Все мои усилия?
- Лёшенька, - взмолилась я, - отпусти меня домой, а? Поздно уже, я устала, мне домой надо, я домой хочу! Отпусти меня, миленький, я тебе всё, что хочешь сделаю!.
Он помрачнел:
- Не могу.
- Ты его боишься? Боишься Сергея, да? Так давай уйдём вместе, сейчас, пока он спит. Я потом твоя буду – обещаю, я завтра приду, куда скажешь, Лёшенька, пожалуйста, только уйдём отсюда.
Я уже не думала, что говорю. Он взъярился:
- Да ничего я не боюсь, поняла?! Я их, нахуй, рядом положу, обоих за три секунды, ясно тебе?! Серёга мой друг, понимаешь? Он меня из ментовки отмазал, я бы срок мотал сейчас, если б не он – врубаешься? Срок! Я бы сейчас не с тобой тут сидел, а зону бы топал, поняла? Не могу я с ним так, так пацаны не поступают.
Я рухнула на колени:
- А со мной? Со мной можешь? Я же всё для тебя сделала, всё, как ты хотел!
Ему было не по себе.
- Кончай базар. Сказал – не могу, значит, не могу.
- Лёша! Лёшенька!
Я подползла к нему и обняла его ноги.
- Лёшенька! Он же меня убьет! Он же меня изувечит! Он же меня пятки ему лизать заставлял – ты же видел! Хочешь, я тебе пятки буду лизать, тебе, но только не ему!
Я упала на песок попытавшись облизать его ступни. Алексей с отвращением отступил. Я и сама была себе противна.
- Кончай, слушай, я щас не выдержу…
Сознание страшной неизбежности остудило мой пыл. Я подавила рыдания и сказала холодно:
- Ладно. Будь как будет. Ты меня не отпустишь. Утром проснутся эти звери. Я буду сосать твоему дружку импотенту, он будет бить меня за то, что сам же ни на что не способен. Ты будешь смотреть на это – ладно. А твой лучший друг Сергей отымеет меня в задницу, как обещал – ты будешь смотреть на это, он же твой друг! Что он ещё придумает? Тебе лучше знать, он же ТВОЙ лучший друг! Но будет делать мне больно. Будет меня топтать…Нравится?!
Схватив свои груди руками я словно протягивала их ему.
- Нравится?! Красивые, да? Завтра он таки не удержится и всадит в них стекло, вот здесь, вместо них, у меня будут шрамы. И ты будешь смотреть! Так зачем они мне, я лучше сама их оторву, прямо сейчас, лишь бы ему не досталось.
И с силой нажимая, я провела по обеим грудям ногтями, оставляя распухшие красные полосы. Алексей, слушавший меня подавленно, вдруг закричал «Ты что!» Он подскочил ко мне и схватил меня за руки. Сказал очень нежно, чуть не с дрожью в голосе:
- Дурочка, что ж ты творишь-то, а?
Он нагнулся, и лёгким касание губ поцеловал царапины, поцеловал ранку с запёкшейся кровью на ключице, оставшуюся от «розочки» Сергея, поцеловал в губы. В его глазах, к своему удивлению, я увидела слёзы.
Дальнейшее своё поведение я не могу объяснить сама, до сих пор. Даже не буду пробовать, здесь рота психологов собьётся со следа. Но, услышав эти слова, я вдруг сама подалась к нему и поцеловала его в губы, в засос.
Я сказала ему:
- Встань.
Он не понимал зачем.
- Просто встань и стой.
Сложно поверить, но всё что я совершила, я совершила искренне. И пусть вам от этого будет сложнее поверить правдивость моего рассказа, я просто пишу, как есть. И я не собираюсь ничего приукрашивать, ничего скрывать и оправдывать себя, как вы могли уже понять – не собираюсь.
Когда Алексей встал, я стала перед ним на колени и принялась целовать его живот с рельефными квадратиками пресса. Покрыла поцелуями каждый сантиметр кожи вокруг его лобка. В моём рту его поникший член стал оживать: я страстно и искренне старалась сделать так, чтобы это произошло.
Произошло, конечно же… Так, в таких непотребных и невероятных условиях, тому и никакому другому мужчине я в первый раз сделала минет с искренним желанием. Это уже не было тривиальное «дрочи плюс чупа-чупс», я изобретала новые ласки… Господи, конечно же – новые для себя, известные всему миру испокон веков, всему миру, но только не шестнадцатилетней девочке, родившейся в Совке. Я чутко следила за его реакцией, и если какой-то приём ему нравился – возвращалась к нему. Для этого я смотрела снизу на выражение его лица… Тогда – только для этого, это сейчас я знаю, что мужчину обычно возбуждает такой откровенный взгляд снизу, взгляд девушки с его членом во рту. Тогда – откуда мне было это знать?
Думаю, Алексей и сам ощутил разницу. Он стонал, уже не задумываясь о том, мужественно ли звучат его стоны. Несколько минут я доводила его до оргазма: ласки были активными, но столько раз за ночь кончить – сами понимаете. А когда пик приблизился он сказал задыхаясь:
- Наташенька… Как ты… аааа…
Это вырвавшееся из груди «ааа» он так и не смог отановить, оно продолжалось с каждым новым выдохом. Продолжая активно дрочить, я выпустила его член и спросила:
- Хочешь в ротик?
- Ааа…
- На лицо? Как ты любишь?..
- Даа…
- Да! На лицо, ну же, ну!
Глухой стон вырвался из его груди, и на моё лицо брызнуло каких-то несколько капель. Обессиленный Алексей повалился на песок. Я осталась сидеть, как сидела, забыв даже стереть сперму с лица. Как мне было? Угадайте. Ни за что не угадаете. Мне было грустно. Именно это слово, но не ждите объяснений. Объяснений у меня нет. Как и не знаю я, какую подоплёку подвести под мой поступок.
Алексей сел, упёршись локтями в колени, взглядом упёршись вниз, куда-то туда, где лежал на мошонке его удовлетворённый половой орган. На лице – ни тени обычного довольства, хотя, казалось бы, вот теперь ему и есть от чего быть довольным. Он был подавлен. Полагаю, это пробудилась совесть. Полагаю, ему наконец стало стыдно, за то, что сделали со мной, за то, что делал со мной лично он.
- Иди, - сказал он вдруг.
До меня не дошло, я не трогалась с места.
- Иди, ё-моё, пока не передумал! – прикрикнул он.
Я встрепенулась.
- Спасибо, Лёшенька! – выпалила я и, вскочив, бросилась прочь, как была.
- Стой, дура! – раздалось сзади. У меня и в мыслях не было ослушаться. Вот так рабство, попав в кровь, отравляет её надолго.
- Так и пойдёшь домой голой? Иди, собери свои вещи.
Стыда во мне не осталось. Да, я готова была в неглиже пройтись хоть людной улицей, лишь бы выбраться отсюда, а вернуться к костру, где осталась моя одежда, где спали пьяные Диман и Сергей, я боялась смертельно. Алексей это понял по моему лицу.
- Ладно, идём провожу. Да не трусись ты! Проснутся – уложу обратно, утром и не вспомнят. Отвечаю. Я сказал, значит отпускаю.
И с бешено колотящимся сердцем я поплелась за ним.
- И вот ещё что, Натаха, - говорил Алексей по дороге, - о тебе же беспокоюсь: не вздумай заяву катануть. У Серёги батя крутой в ментовке, а тебя он прирежет попросту за такие дела. Я те серьёзно говорю, он может, ему не впервой. Усекла?
- Да, - ответила на автомате. Заявление в милицию? Мне такая мысль и в голову не приходила, и казалась тогда просто дикой. Увидеть этих извергов снова? Рассказывать следователю куда и каким образом насиловали меня подозреваемые? Нет уж, нет, только не это. Пускай карает их кто-то другой!
К счастью, бритый и качок не просыпались, противно храпя каждый на свой лад, они спали без задних ног. Я одела спортивный костюм. Трусиков так и не нашла, не стала так же забирать подстилку, загаженную их пиршеством. Только засунула в пакет почти просохший купальник и полотенце. Всё. Алексей кивнул, разрешая мне удалиться.
Шаг за шагом я ускорялась, срываясь на бег. И когда ужасное место, где меня подвергли экзекуции, скрылось позади, я почувствовала себя чуть ли не окрылённой. Но не долго трепетали крылышки за моей спиной, поскольку за спиной я вдруг услышала топот ног, и холодный пот по новой прошиб меня. Погоня? Алексей передумал? Или это проснулся бритый, и теперь хочет настичь меня, терзать меня и убить, насытившись. Колени от страха и безысходности подогнулись – разве смогу я убежать по этим ухабам. Я прижалась к валуну и обхватив колени руками дрожала, как заяц, ожидая худшего.
Но это был снова Алексей, и настроен он был не злобно. Признаться, я решила, что он на последок захотел меня трахнуть опять, и сама предложила взять у него в рот, поскольку моя растерзанная промежность новой пытки не перенесла бы. В ответ он чуть не завыл.
- Наташенька! Да нет же, мне просто нужно сказать тебе кое-что! Забей на всю херню, что я тебе наговорил. Никакая ты не опущеная, и я бы всё равно с тобой встречался. Ты… ты святая. Это мы дерьмо. Я тоже дерьмо. И живу в дерьме, и общаюсь с дерьмом. Это я, я тебя не достоин. Прости меня, не сейчас, когда-нибудь – простишь, хорошо? Если бы я мог всё изменить!..
Прощу? Конечно, я ответила «да». У меня не было тогда иного ответа, слово «нет» выбили из меня жестокими ударами. Я лепетала, что совсем-совсем на него не обижаюсь, что мне всё очень даже понравилась, и спрашивала одно: могу ли я идти?
- Конечно… - пробормотал он. – Тебя проводить? Хочешь, провожу? Найдёшь дорогу?
Тут я не выдержала и разрыдалась, не заплакала, а разрыдалась, переходя на вой.
- Нееет… - ныла я, всхлипывая, - ооот-отпустииии!..
- Прощай, - сказал на это Алексей, уронив голову. Он в последний раз ласково погладил меня по волосам и, подавленный, побрёл в обратном направлении.
Больше никто меня не задерживал. Бессонная ночь и мучения сделали своё дело, я погрузилась в полубред, полуобморок и почти не помню обратной дороги. Кажется, шла я как-то не так, как туда, но направления вдоль моря не потеряла, и то слава Богу. Когда я очутилась на территории базы, уже совсем рассвело, уже просыпались некоторые её обитатели из заядлых жаворонков. Пришлось взять себя в руки и призвать остатки рассудка. Чтобы не вызвать подозрений у соседа-спортсмена, делавшего пробежку, я притворилась, будто позёвывая иду от туалета, а расстрёпанные волосами прикрыла лицо, отмеченное синяками, покрытое грязью, как у беспризорницы, да в добавок с потёками слёз и спермы, как увидела потом в зеркале. Пожелали друг другу доброго утра. Как можно тише пробралась в свою комнату в летнем домике и заснула, едва забралась в кровать.
И_Слав (ЭРОТИЧЕСКИЕ_РАССКАЗИКИ) все записи автора
Что вы будете делать если вам дать абсолютную власть? Власть над другим человеком, когда вы с ним можете делать все что душе угодно! И вам за это ничего не будет, никто вам даже плохого слова не скажет... И велика ли будет расплата за данную вам власть?
SEXY_CRAZY_BITCH (ЭРОТИЧЕСКИЕ_РАССКАЗИКИ) все записи автора
Телефон - штука незаменимая, кто бы спорил, но только не в тот момент, когда Соня перекидывает ногу через твое бедро. Вершиной члена, уверенно направленного ее рукой, Панин чувствовал, как горячо и влажно меж ее ног. Она плавно опустилась, закинув голову назад.
